Читать книгу Кваздапил. История одной любви. Окончание - Петр Ингвин - Страница 5

Широкоскулый таксист плохо дружил с русским языком, зато без навигатора знал город, его обшарпанное средство производства доставило нас к подъезду, где у тротуара металась Снежка. Она бросилась к подрулившей машине, улыбка до ушей и бьющий из ушей энтузиазм выразили без слов, как нам рады. Затем из двери подъезда вышла Настя, одетая и расфуфыренная тоже как на обложку. Наброшенные ветровки лишь подчеркивали красоту платьев под ними, лица раскрашены, укладка волос сказала о часах протирания парикмахерского кресла местом поиска приключений, чьи труды, наконец, увенчались успехом. Женская пара смотрелась так, как выглядели бы мы с Филькой – одна чуть полнее, вторая чуть мельче. Увы, в последний момент Филипп отказался ехать – то ли денег не было от слова совсем, то ли настрой подкачал. Еще допускаю, что Тимоха как-то воздействовал, узнав о намечающемся,. В итоге вопреки моему желанию в напарниках оказался именно он.

Как когда-то и я, Тимофей Черных не сумел избавиться от не нравившегося имени, что «звучало по-деревенски». Девушкам и новым знакомым он представлялся кратко и по-иностранному – Тим. В костюме, частично позаимствованном у Игоря (полного комплекта ни у кого из нас не было, все приходилось дозанимать у друзей), патлатый стройняга напоминал молодого и сутулого Мика Джаггера из древних «Роллинг Стоунз». Сейчас таких типажей не встретишь.

Узнав, что вместо Фильки поедет Тимоха, я мог отказать, но не стал. Конечно, мне больше нравилось общество других сокомнатников, и все же не хотелось менять хорошо знакомого Тимоху на неизвестную личность из тех, кого могли вызвать девчонки, если у меня не найдется подходящей кандидатуры. Кого они вызвонят? Какого-нибудь липкого ловеласа или заносчивого мажора. А для Тимохи я снова оказался в роли благодетеля, поэтому в нашей маленькой компании чувствовал себя главным. Это грело душу.

– И все-таки, – Тимоха в очередной раз поправил галстук, – чего это мы при параде?

– Сказал же – ничего не знаю. Тихо. Привет, девчонки! Присаживайтесь.

Миниатюрная Снежка уже обежала машину по кругу, брови взлетели, заметив меня на правом сиденье.

– А где тачка? – Казалось, она готова заплакать. – Мы надеялись, что ты отвезешь.

Я тупо хлопнул глазами:

– Какая тачка?

Откуда узнали?!

– Одногруппница видела тебя за рулем, – пояснила Настя. – Скрываешь?

– Э-э… то была не моя, просто родственник дал покататься.

Тимоха глянул на меня как на предателя родины:

– Ты на колесах – и молчал?

– Я же говорила. – Настя мотнула на меня золотыми кудрями. – Кремень.

В то же время ее взор остался скучающим, лицо – до зевоты равнодушным. В качестве напарника я золотоволосую красавицу не вдохновлял. В то же время чувствовалось, что Насте все равно с кем, лишь бы попасть, куда собиралась. Зато Снежке на этот раз мое общество импонировало. Парочка заинтересованных взглядов, задержавшихся чуть дольше положенного, сообщили это со всей серьезностью. А еще несколько дней назад она меня в упор не замечала. Как быстро все меняется.

Девушки зажали Тимоху на заднем диване, и дверцы захлопнулись. Я сидел впереди, чувствуя себя главным, но немного завидуя приятелю: сокомнатник нежился, утонув в стиснувшей мякоти, для него приключения уже начались.

– Поехали, – скомандовала Настя, – я покажу.

***

Место прибытия оказалось странным. Пока я расплачивался, все вышли, озираясь на ряды машин и колючую проволоку поверх забора из сетки-рабицы. Это оказалась просто стоянка около одного из заводов. Со всех сторон высились глухие стены цехов, дальше, насколько хватало взгляда, тоже тянулась фабричная зона. Железо, бетон и трубы – весь пейзаж. Стало примерно понятно, где находимся – на окраине, куда перенесли из центра большинство производств. Сейчас в моде стиль заброшенных заводов, и наше заведение, не мудрствуя лукаво, видимо, пошло тем же путем.

Среди легковушек высился одинокий фургончик без номеров,

Настя повела нас к нему. В закрытом кузове ждали двое мужчин и женщина, все в форме охранного агентства с неизвестным логотипом, лица скрыты балаклавами.

– Пожалуйста, оружие, сумочки и прочую ручную кладь, а также все электронные устройства в выключенном виде, включая телефоны, сдайте в камеру хранения.

Всю правую часть фургона от пола до потолка составляли стальные ящики с кодовыми замками. Мой оказался с номером двадцать девять, у Тимохи – тридцать один. Номера девушек были четными и следовали за нашими. Ключи или номерки, как в театре, здесь отсутствовали, пришлось просто запомнить цифры со шкафчиков.

В аэропорту осмотр менее дотошный. Сначала по каждому из нас прошлись металлоискателем, затем чужие руки ощупали с головы до ног: мужские – парней, женские – девушек, и нас, наконец, выдворили на улицу.

Тимоха покрутил головой.

– Ничего не понимаю. Куда теперь?

– Это за нами. – Настя указала на черный джип, что полз к нам между машинами, как майский жук сквозь поле мертвых тараканов.

Когда мы влезли внутрь, оказалось, что затонирован он в обе стороны, причем наглухо. Два пассажирских ряда от водителя отделяло стекло, оно тоже блестело мрачной чернотой.

– Чтобы не узнали, где расположено заведение, – пояснила Настя.

Для нее происходившее сюрпризом не было, и нашей растерянностью она откровенно наслаждалась.

На этот раз сильный пол попросили влезть на поднятый третий ряд сидений, где колени едва не упирались в подбородок, а девушки с комфортом расположились в среднем ряду. Пока дверца не закрылась, мой приятель судорожно вглядывался в окружавший ландшафт, если так можно назвать стены цехов, заборы и ряды машин. Настя заметила.

– Место можно не запоминать, оно всегда разное. Мы едем в известное многим заведение, о расположении которого не знает ни один из посетителей. После всего нас так же развезут по домам.

«После всего». После чего «всего»? Вопрос висел на языке, но я проявил силу воли и промолчал. Скоро все увижу своими глазами.

Тимоха задумчиво пошевелил бровями:

– Чтобы узнать место встречи, нужно с кем-то связаться, кому-то позвонить или зайти на сайт. Выходит, координаты устроителей у тебя есть?

– Ни у кого нет. Ни один посетитель не знает, как позвонить в клуб. Можно строить всякие догадки, но лучше эту тему не обсуждать даже со знакомыми. Меньше знаешь, крепче спишь.

Тимоха не сдавался:

– Не верю. Если пропустишь одно мероприятие – не узнаешь, куда прийти на следующее.

Мы со Снежкой молчали, но ответ интересовал обоих. В зачерненные окна не посмотришь, вперед тоже, едем, как в подводной лодке, только легкий шум города снаружи пробивается. И ощущение быстрого движения не дает расслабиться. Единственное развлечение – разговоры. Возможно, их слушают с места водителя, но Настя нам чужих тайн не выдаст, это понятно.

– На карточке есть зашифрованный электронный адрес, куда написать, – пояснила она. – Для каждой карточки своя почта.

– Зашифрованная, говоришь? – В лихорадочно горевших глазах Тимохи метались мысли, как взломать многослойную конспирацию устроителей. – Поскольку мы здесь… Получается, что ты знаешь пароль от шифра?

Настя кивнула:

– Шифр для каждой карточки свой, а если я выдам его, то случайно утону в речке, упаду с крыши, делая сэлфи, или покончу с собой, поссорившись с парнем. Уважительных причин моего исчезновения может быть уйма. Кстати, первая мысль, когда узнаешь, как работает система – попросить друзей, чтоб проследили за машиной, которая нас забирает. Делать этого категорически не рекомендуется – это забота и о нас, и о тех друзьях.

Тимоха покрутил шеей, неуютно чувствовавшей себя в воротничке и удавке, его голова склонилась ко мне, он прошептал:

– Если б нас не девки пригласили, я подумал бы, что едем в какой-то бордель. Теперь даже не знаю, что думать. – Его задумчиво сведенные брови вдруг разъехались, лоб радостно разгладился, и к Насте унесся тихий вопрос: – Подпольное казино?

– Лучше.

Судя по грохоту и усилившемуся эхом звуку движения, мы въехали в тоннель или внутрь некоего здания. Скорее, в подземный гараж какого-то здания, в тоннелях не бывает таких резких поворотов и перепадов уровня. Ворота остались далеко, машина несколько раз поменяла направление, все ориентиры исчезли. Еще есть вариант, что это подземная стоянка торгового центра или административно-офисного центра.

Мягко замерший на месте железный монстр прекратил урчание, в тишине клацнули замочки закрытых дверей – видимо, водитель нажал «Лок». Меня передернуло: вздумай кто-то из нас выпрыгнуть на ходу, ничего не получилось бы. Чрезмерная таинственность стала нервировать, происходящее больше походило на похищение. Не будь с нами девчонок, что-то предвкушающих …

Нас выпустили. Да, это было нечто вроде подземной стоянки или заброшенного цеха, из которого вывезли оборудование: окон нет, угрюмые бетонные коридоры уводят во тьму и пугают скрытой в ней негостеприимной пустотой, свет исключительно электрический, очень тусклый. Из запахов – только дизельный выхлоп, пыль и убийственный парфюм наших дам.

В такое место чужой случайно не попадет, потому узнать не сможет. Организаторы умно сделали: вместо своей стоянки – чужая, каждый раз новая, чтобы посторонние не идентифицировали посетителей по номерам автомобилей. Каждый остается инкогнито даже для оказавшихся рядом. Только по лицам и узнаешь, с кем отдыхал, а если вращаться в разных кругах – вообще никогда и никого не узнаешь.

Настя так внезапно остановилась и обернулась, что мы, двинувшиеся следом, чуть не снесли ее с ног.

– Парни, два слова. Давайте договоримся: то, что здесь произойдет, здесь и останется. Это кусочек вашей сказки, куда не каждого пускают. Вам повезло. И еще больше повезет, если никто не проговорится, что посещал нечто подобное. Это место исключительно для своих, а любой болтающий языком переходит в разряд чужих. На входе с вас возьмут подписку об этом, но я предупреждаю заранее. Если не готовы, откажитесь сейчас. Это последний шанс отказаться.

– Еще чего, – буркнул Тимоха.

Я согласно склонил голову.

– Как знаете. – Настя на миг в усмешке прикусила губу. – Я вас предупредила, так что потом претензии мне не предъявлять.

Джип уехал, а златокудрый проводник повел компанию к стене, в этом месте прочерченной прямоугольником двери с глазком. Рядом – ни вывески, ничего, только кнопка звонка сбоку и три перекрестных камеры наблюдения – сверху и по бокам. Это лишь то, что на виду, а серьезные конторы, насколько я знаю, перестраховываются многократно.

Слабый свет мешал сосредоточиться, мерцание выводило из себя. Я обнаружил, что кулаки сжаты до боли, а мочевой пузырь зовет прогуляться. Неужели боюсь? Чего?

Пересекшись взглядом с Тимохой, я успокоился. Боялся не только я. Такое знание всегда приносит облегчение, а кого-то даже толкает на подвиги. Вот и совершим подвиг.

Мы с Тимохой и Снежкой столпились за спиной Насти, она набрала код или пароль, а затем проговорила что-то в аналог домофона, который настолько слился с дверью, что сразу не заметить. Дверь автоматически отворилась. Темный коридор закончился ступеньками вниз, где нас встретила суровая, но обходительная охрана, экипированная так же, как в фургоне. Карточка и ее владелица прошли проверку на соответствие, и взгляды охранников расслабились. Впрочем, это не значит, что они потеряли бдительность. Нас еще раз проверили на незаконные в данном месте и опасные для него предметы.

Подпись кровью оказалась не шуткой. За уколом одноразовой иголкой в палец каждому новичку последовало выдавливание капельки, и мощный отпечаток скрепил скромненькое требование о неразглашении. Никаких имен и подписей, только отпечаток. Сюда попадают только знакомые и знакомые знакомых, значит, найти любого при желании не проблема, и если клуб закрытый, то и методы, которыми борются с нарушителями, должны быть закрытыми. Пусть это игры для взрослых, как заранее сообщила Настя, но она же и напугала, какие ужасы ждут нарушителей. Мы с приятелем переглянулись, желание играть на чужой площадке в собственные игры отсутствовало напрочь. Что бы ни произошло внутри, мы унесем это в могилу. А насколько нескоро произойдет последнее, с этой минуты зависело от нашего поведения.

Охрана отправила нас в раздельные раздевалки, где можно было оставить лишнее и привести в порядок оставшееся. Скамьи, вертикальные шкафчики, автомат для чистки обуви, зеркала – все дорогое и солидное, как в музее. Ничего сверх необходимого, как, впрочем, и ничего намекающего на дальнейшее.

Мы надраили туфли, от которых ноги категорически отвыкли – после кроссовок и мокасин классика ощущалась орудием пытки.

– Тоже не знаешь, что ждет за дверью? – шепнул Тимоха.

– Знаю.

– И молчал?!

– За дверью – сюрприз.

Приятель помрачнел, мне был продемонстрирован кулак.

На выходе из раздевалки те же охранники вручили маски на тесемках – из черного бархата с прорезями для глаз. Надетые, они скрыли основную часть лица.

– До момента ухода снимать запрещено.

Мы кивнули.

Ожидание дам прошло в разглядывании коридорчика. По одну его сторону чередовались мужские и женские туалеты, по другую стращали надписями «Не входить! Только для персонала!» двери служебных помещений.

Появившиеся дамы поразили: исчезли не только куртки, но и нарядные платья, их сменили шелковые халатики в восточном стиле – по колено, яркие, разрисованные цветами. Талии перетягивали пояски из той же материи. Туфли на каблуках уступили место тапкам-вьетнамкам на босу ногу. Лица скрывали маски под стать нашим, только они были цветные, в тон халатам, как и пояса. Пышущее нетерпением солнышко, что завело нас в этот затерянный мир, окутывал алый фон, по нему рассыпались неизвестные мне белые цветы, а еще более нетерпеливое создание, беспокойно рыскающее взглядом по сторонам, скрылось под синим покровом в россыпях красного. Не сговариваясь, мы с Тимохой молча поаплодировали.

Когда Настя оказалась рядом, я чуть отставил локоть, но она замедлила шаг. Меня подхватила прохладная рука Снежки, в лицо впился взгляд из напоминающих восточные глаза узких прорезей:

– Не возражаешь?

Хотелось ответить: «Вообще-то, сначала спрашивают, а потом делают». Возражать поздно – златовласой обаяшке, с которой связывали незабываемые воспоминания, уже составил пару Тимоха.

– Конечно, нет. – В улыбке, появившейся на моих губах, было больше досады, чем радости.

Я надеялся на другой расклад. Ладно, по сравнению с ничего этот тоже хорош. А по большому счету, что-то я слишком зажрался в последние дни. Вчера мне, как в поговорке, суп казался жидким, а сегодня бриллианты мелкие. Если вспомнить недавнее прошлое из времен, когда у меня с Настей еще ничего не было, то о звездах вроде Снежки даже мечтать не приходилось.

Дверь в неизвестность распахнулась.