Читать книгу Возможная Россия. Русские эволюционеры - Петр Романов - Страница 8

Так уж получилось, что Россия, столь богатая ресурсами, очень долго даже не ведала, что сидит на мешке с золотом. Еще меньше знала, как этим богатством воспользоваться. Первые достоверные сведения о горном деле появляются лишь в эпоху Ивана III, когда в бассейне Печоры случайно наткнулись на серебряные и медные руды. Только при Михаиле Романове в 1628 году на Руси появился первый завод для выделки железа, хотя и в данном случае слово «завод» большое преувеличение – куда точнее просто «кузница». Поэтому и дальше столь необходимое государству железо, не говоря уже о других металлах, привозили в основном из-за рубежа.

Часть чрезмерно патриотически настроенных историков и в этой области сотворила немало мифов, рассказывая о том, что уже в самые давние времена русские были чуть ли не главными экспортерами металла в Европу. Это далеко не так. А уж во времена Петровских реформ страна испытывала в этом смысле просто отчаянный голод. Амбициозные петровские планы потребовали среди прочего сильной армии, а та в свою очередь много, очень много металла.

Между тем страна подошла к этому периоду, если говорить о горнорудном деле, почти девственно безграмотной. Или точнее так: над этой проблемой ломали голову уже давно, потому и выписывали из-за рубежа «рудознатцев» и при Алексее Михайловиче, и даже до него. Кое-что приезжие мастера на русской земле нашли, однако этого было катастрофически мало, а главное, – нельзя было в преддверии большой европейской войны полагаться лишь на пришлых специалистов. И на закупки оружия за рубежом. От такой зависимости необходимо было избавляться. Срочно требовались собственные кадры – отечественные знатоки рудного дела.

У нас до сих пор больше вспоминают о Петре-кораблестроителе. И это дело, безусловно, важнейшее, однако и без современного по тем временам горного дела не получили бы русские выход к Балтике, а Московия так и не стала великой державой – Россией.

Заслуга Петра и здесь очевидна, и все же: одно дело отдать приказ, другое – сделать. Род Демидовых – вначале простые кузнецы, а позже богатейшие на русской земле вельможи, заводчики, основатели городов на Урале и в Сибири, породнившиеся под конец с династией Бонапартов, – это и есть те дельцы-практики, кто реализовал замысел Петра. И прежде всего это, конечно, основатель рода Никита и его сын Акинфий Демидовы (первоначально Антуфьевы).

Более поздние Демидовы больше прославились в Европе своими тратами и чудачествами (богатство, благодаря предкам, было огромное, а тяга к развлечениям безмерной). Да и титулы потомки кузнецов носили звонкие: правнук Акинфия – князь Сан-Донато был женат на племяннице Наполеона.

Впрочем, среди потомков Демидовых есть, конечно, не только пустые личности. Достаточно вспомнить Павла Николаевича Демидова – основателя престижных Демидовских премий (1831 года) – своего рода российский аналог Нобелевки, лауреатами которых были Пирогов и Менделеев, Сеченов, Якоби и многие другие. Или Демидовский лицей, основанный другим представителем этого рода – Павлом Григорьевичем.

Мы часто даже не догадываемся, что смотрим на демидовский след в истории. Кто помнит, например, что знаменитый брюлловский «Последний день Помпеи» – это заказ одного из Демидовых? Кто знает, что Демидовы переписывались с Вольтером, Линнеем и Бюффоном?

Но, как и во всяком деле Петровских реформ, и здесь не обошлось без жертв. Впрочем, в России эпоха гуманизма и по сей день в полном смысле этого слова еще не наступила. Заводские рабочие, те же крепостные, цементировали фундамент будущей империи не только своим потом, но и кровью. И характеры у Демидовых были, бесспорно, жесткие. Но эволюционер совсем не обязательно «добрый дядюшка», это человек, который меняет мир без потрясений его основ. Основы российского государства революционно менял Петр I – для одних великий реформатор, для других «антихрист», а Демидовы закладывали основы горного дела. Но если для этого требовалась жесткость, они ее, не колеблясь, проявляли. В рамках представления о нравственности, присущего не им лично, а тому суровому времени.

Кузнец Никита, чей отец был простым крестьянином, судя по всему, грамотой не владел, а сын Акинфий получил лишь церковно-приходское образование, что не мешало им ворочать огромными делами и зарабатывать уже очень большие по тем временам деньги.

Демидовская история начинается с разнообразных легенд. Существует, например, такая: проезжая через Тулу, Петр потребовал найти ему кузнеца, который смог бы выковать несколько алебард по иностранному образцу. Не побоялся только Никита. И поначалу почти в этом раскаялся: увидев крепкого, высокого мужика, царь тут же захотел забрать его в гренадеры, чего Демидову совсем не хотелось. Петр рассердился, но потом обещал: «Если выкуешь мне триста хороших алебард, помилую». Кузнец выковал, да еще раньше срока, за что и получил тройную цену.

Впрочем, есть и другие версии знакомства царя с кузнецом. По одной из них речь идет не об алебардах, а об иностранном ружье, которое Петр отдал Никите на починку. А когда Никита отдавал его царю, то якобы заверил, что может сделать и лучше. Петр, не любивший хвастовства, пришел в ярость: «Сначала сделай, а потом хвастайся». На что Никита спокойно ответил: «Сначала посмотри, а потом уж дерись». И подал ему новое ружье, намного лучше иностранного. Короче говоря, легенд вокруг Демидовых – масса. И какая из них ближе к истине, сказать уже сложно.

Как бы то ни было, но характеры обоих исторических персонажей эти легенды передают верно. Царь, как известно, был крут, но и у Никиты характер был твердый. Так что кузнец Петру понравился и мастерством, и смелостью. Эти качества Петр Алексеевич ценил. Потому государь и распорядился выделить Демидычу (по батюшке Никита был Демидович – отсюда и пошла новая фамилия) недалеко от Тулы землю для добычи железной руды. С этого и началось возвышение рода. А с ним и зарождение горнорудной промышленности в нашей стране.

В воспоминаниях часто приводится разговор адмирала Апраксина с Петром. «Хорошо бы тебе иметь сотню таких слуг, как Никита», – заметил однажды адмирал. «Хорошо бы хотя бы пять-шесть, как Демидыч», – вздохнул Петр. Толковых людей реформаторам всегда не хватает.

Поскольку руда под Тулой оказалась не лучшего качества, Демидовы довольно скоро перебрались на Урал и уже там развернулись вовсю. К этому времени на Урале были небольшие примитивные заводы, построенные еще по приказу царя Алексея Михайловича, но работали они плохо. Часто останавливались, да и производили некачественную и очень дорогую продукцию. Демидовы, которые с благословления Петра прибрали все это хилое хозяйство к рукам, его преобразили.

А если точнее, это стало делом рук уже не Никиты, который остался при тульском производстве, а его сына Акинфия. Именно с его именем связан расцвет дела Демидовых на Урале. Отец бывал здесь лишь наездами, помогая советами.

За двадцать лет работы уже после смерти отца Акинфий открыл множество месторождений со свинцовыми, серебряными и медными рудами, организовал немало новых заводов, не говоря уже о том, что модернизировал старые. Под конец жизни Акинфий по своим полномочиям, полученным от властей, мог вполне соперничать с князем. Для защиты от набегов (все-таки Сибирь еще не была освоена полностью) ему разрешалось даже строить крепости и содержать для их обороны солдат. Учитывая, чем занимался Акинфий, полагаю, с пушками у этих крепостей проблем не было.

Пока был жив Петр, государь за делами Демидовых, при всем к ним доверии, тем не менее приглядывал, периодически посылая на Урал с проверкой своих людей и соответствующие письма. В одном из них говорилось: «Памятовать тебе, Никита, что такие тебе заводы отданы у руд, каковых во всей вселенной лучше нет, за твою верную службу. А при заводах – леса, хлеба, живности». Напоминал государь и о неминуемом наказании, если Демидовы свой долг будут выполнить не по совести. Там же велел ленивых наказывать, но не быть жестоким. Отвечать «о всех содеянных делах» придется, писал Петр, «пред престолом Божиим».

Конечно, можно утверждать, что своим успехом Демидовы обязаны благосклонности Петра, тем льготам и новым владениям для расширения производства, которые им предоставляло государство. Не говоря уже о том, что Демидовым не приходилось искать рынок сбыта для своей продукции – в ней отчаянно нуждалась не только армия, но и вся Россия. Все это так, но, с другой стороны, не было бы демидовского трудолюбия, не овладевали бы они новыми технологиями, не было бы их вечного стремления сделать больше и лучше, не было бы и государевой благосклонности, не было бы ни льгот, ни денег, ни успеха.

Надо учесть и тот факт, что протекционизм в Европе был в ту пору в моде. Скажем, во Франции, благодаря протекционистской политике Жана-Батиста Кольбера, фактического главы правительства при Людовике XIV, страна создала и значительно улучшила свои мануфактуры. Так что Демидовы для той поры, на самом деле, не исключение, а как раз правило. Некоторые, правда, считают, что Петр был крайним протекционистом, не жалея для своих реформ ничего. Возможно, и так, но и положение России было другим, чем у Франции.

Не стоит забывать и о том, что, вдохновленные удачей Демидовых, на Урал отправилось тогда немало дельцов. И у них были льготы, поскольку одного демидовского железа России все равно не хватало. Только вот столь крупный успех и столь прочная историческая память, видимо, не случайно обошли их стороной.

Размах дела был столь велик, что крепостных, официально приписанных к заводам, Демидовым не хватало. На свой страх и риск в заводские рабочие они нередко брали ссыльных или беглых каторжан, которых в тех краях хватало. Поэтому во время многочисленных ревизий эту рабочую силу прятали в подвалы. Некоторые источники утверждают, что в крайнем случае, чтобы не попасться, «лишних людей» даже топили в реке. Выдать клейменных рабочих, да еще нередко с вырванными ноздрями, за простых крепостных было невозможно.

Правда, все эти ужасы приписывают в основном потомкам Никиты и Акинфия – о первых Демидовых достоверных сведений меньше, больше слухов. Во всяком случае, сам за себя говорит тот факт, что на начальном этапе вся эта ссыльно-каторжная, неучтенная официально рабочая сила прибывала на заводы Демидовых по доброй воле. Сюда же, кстати, можно приплюсовать обычных беглых крестьян и рекрутов-дезертиров. Многие из беглых, при всей тяжести работы на демидовских предприятиях, рассматривали их, по сравнению с каторгой, военной службой или жизнью у помещика-деспота, как спасительный остров посреди беспощадного океана. Демидовы все-таки предоставляли кров и корм, более того, даже платили.

Характерен и другой факт. Именно Акинфий просил у властей, чтобы на его заводах и поблизости не было кабаков, которые губят рабочих. Власть милостиво разрешила, но при условии, если Акинфий будет сам вносить в казну деньги, поступавшие от питейных заведений. Он тут же согласился.

А вот что касается потомков, то тут доказательств жестокого обращения с рабочим людом действительно хватает с избытком. Как написал один дореволюционный биограф Демидовых, «не в отцов пошли дети». Недаром история позже зафиксирует нередкие бунты на демидовских заводах и в их владениях. Все эти бунты подавлялись предельно жестко. Как уж Демидовы позже оправдывались «перед престолом Божиим», о котором их предкам напоминал Петр I, не знаю. Впрочем, как оправдывался перед Господом за свои деяния сам Петр I, не знаю тем более.

Постепенно демидовский бизнес распространился и на Сибирь. Хотя далось это Демидовым уже непросто. Число завистников росло, а вместе с ними росло число доносов и ревизий. Наконец, вслед за деловыми людьми на Урал и в Сибирь пришла бюрократия. Помимо властей, ведавших непосредственно горнорудной областью, существовал еще и Сибирский приказ, которому весь регион подчинялся в административном и судебном отношении. Наконец, были заказчики – военное и морское ведомство. И вся эта братия беспрерывно строчила все новые указания, постановления и инструкции, рассчитывая при этом на хорошую «кормежку» от Демидовых.

И здесь ситуация со временем коренным образом изменилась. Рассказывают, что Акинфий представителей разнообразных ведомств просто гнал со двора взашей, приговаривая: «У тебя приказ от воеводы, а у меня от самого государя». А вот позже и все необходимые взятки Демидовы давали, и разнообразные «волокиты» терпели. Бизнес это, конечно, притормаживало, но дело все равно шло и даже процветало. Тем более что именно демидовские потомки впервые в России начали добычу рассыпного золота.

Ожесточенную войну вели Демидовы с известным историком и влиятельным в ту пору государственным деятелем Василием Татищевым, который в 1720 году был назначен начальником на уральские казенные заводы. Борьба была длительной, а обвинения по большей части взаимно справедливыми. Татищев засыпал Берг-коллегию жалобами на Демидовых. Однако и ответные жалобы Демидовых имели под собой основание. Татищев, например, в отместку на непослушание Демидовых велел устроить около их заводов заставы, которые не пропускали хлеб, из-за чего рабочие голодали и умирали. В конце концов, Демидовы победили: Петербург вывел все их хозяйство из-под контроля Татищева.

Неудивительно: к этому времени несметные богатства Демидовых обеспечили им особое положение в стране, с которым приходилось считаться даже государям. Тем более и императорам приходилось брать у них в долг. В первую турецкую войну взять в долг (четыре миллиона!) захотела, например, Екатерина II. Однако Прокофий Демидов ей отказал, ответив довольно дерзко, мол, тем, кто меня и высечь может, в долг не даю. Деньги он дал лишь одному из братьев Орловых, да и то поставил условие: не вернет в срок – прилюдно влепит графу три оплеухи. И всемогущая Екатерина вместе с гордыми братьями Орловыми на это согласились! Демидовы – это была уже сила!

В 1709 году бывшему тульскому кузнецу Никите Демидову было пожаловано личное дворянство. Позже, в царствование Екатерины I, эта милость-награда была распространена и на его потомство.

Память о демидовском роде осталась разная: и доброе дело делали, и чудили без меры, и жестокостью прославились. Все было.

Но Никита и Акинфий – статья особая. И они не были ангелами. Но рудокопы нигде и никогда на такую честь и не претендовали.

Зато дело для России сделали великое.