Читать книгу Боги-17 - Полина Лоторо - Страница 9

Ещё до того, как они с Гришкой снова увиделись, на отделении появилась Лиличка. Это было незадолго до Женькиного четырнадцатилетия. В то время Женя уже выбила для себя право когда угодно находиться в общем холле и стала мысленно называть себя не иначе, как Джек. Лиличка была существом угрюмым. Она почти ни с кем не общалась, хотя хорошо переносила химию. Когда её перевели из бокса в общую палату, вместо того чтобы играть или болтать с кем-то в холле, она сидела в коридоре на окне и подолгу смотрела на двери боксов и палат, на людей, которые ходили туда и сюда. И смотрела не отрешённо, думая что-то про себя, а вполне себе осмысленно следила за всеми тяжёлым липким взглядом. Лиличку не любили, но дразнить и изводить её было делом неблагодарным. Джек краем уха слышала попытки таких разговоров:

– Слышь, малая, чё тут расселась? – пристал как-то раз к ней почти взрослый Быканов. Лиличка перевела на него взгляд водянистых глаз и без выражения ответила:

– А твой отец, Быканов, сегодня у врача был. Ему сказали, ты больше хоккеем не сможешь заниматься, так он теперь тебя даже видеть не хочет. Я на уколах была, всё слышала.

И Быканов изменился в лице и про Лиличку как-то сразу забыл.

В Лиличке Джек пугало то, что она всегда точно знала, кого куда нужно ударить: Быканова по спорту и отношению с отцом, девочку, у которой имелся парень – по внешности, доброго мальчика из седьмой палаты – по тому, что над ним за спиной смеются друзья. Она быстро узнавала слабые места каждого и била прицельно, безжалостно. Пару раз довела до слёз даже медсестру Ленку.

Её саму на памяти Джек никто не мог пронять. Если её пытались ударить или толкнуть, Лиличка не стеснялась визжать и ябедничать. Скоро её стали обходить как чумную. А она спокойно сидела на своём любимом подоконнике. И смотрела, смотрела, смотрела.

Джек тоже исподтишка наблюдала за ней, и её мучил вопрос: как бы с ней поладил Гришка. Она не сомневалась, что поладил бы непременно, но как именно? Примерно спустя неделю после появления Лилички, Джек подошла к ней сама, решив побыть супегероем вместо Гришки.

Гришка бы начал с того, что непринуждённо сказал: «Привет…» и что-то неожиданное, но к месту, что-то, что расположило бы к нему Лиличку, заинтересовало её. Но дальше «привет» воображение не шло. К счастью её или к сожалению, Лиличка оторвалась от созерцания маленького Юрика и перевела свой тяжёлый взгляд на Джек. Смотрела она не то чтобы как на стену, скорее как в книгу или монитор – что там ей покажут.

– Ты чего? – смутилась Джек, невольно натягивая свою полосатую шапочку пониже. – Чего ты смотришь?

– После химии облысела? – спросила Лиличка без прелюдий. Она вообще любила брякать неприятные вещи без всяких предпосылок. – Шапку парень подарил?

Глаза её расширились, действие на экране-Джек её заинтересовало.

Джек покраснела до слёз.

– Что сразу парень-то? – прошептала она. – Может, мама или аниматор.

– Ты выглядишь, как человек, у которого есть парень, – с презрением объяснила Лиличка. – И трогаешь эту шапку, как будто она живая и поддерживает тебя.

Джек изумилась Лиличкиной проницательности.

– Мне её друг подарил, – призналась она. – Его выписали недавно. А почему ты постоянно тут сидишь?

– Думаю людей, – ответила Лиличка с лёгкой снисходительностью.

– Это как? – переспросила Джек. Ей становилось интересно с Лиличкой. Не так, как было с Гришкой, как будто с другой стороны интересности.

– Да так, – равнодушно пояснила Лиличка. – Берёшь человека и думаешь его, с кем он встречается, чего боится, какие имеет постыдные тайны, – последнее словосочетание она выделила голосом и произнесла с явным наслаждением.

– Например? – Джек влезла на подоконник рядом. Лиличка покосилась на неё, но подвинулась. – Ну правда, какие могут быть …тайны у Юрика, например.

– У Юрика, например, всё просто и неинтересно, – постукивая пяткой по стене, невыразительно продолжила Лиличка. – Он лижет кафель в туалете. Мама ему запрещает, а он всё равно лижет.

Джек молчала, укладывая в голове сказанное.

– А зачем? – спросила она наконец.

– Вырывает себе кусок свободы, – изрекла Лиличка пафосно.

– По-моему тебе стоит пойти в актрисы, – заметила Джек и немного испугалась своих слов. О будущем говорить было нельзя, реакция могла быть непредсказуемой.

Лиличка была заметно польщена и, чтобы это скрыть, заявила с показной развязностью слишком послушного ребёнка:

– До этого ещё дожить нужно, а мы не в том месте, чтобы дожить.

– Семьдесят пять процентов выздоравливает, – опасливо вставила Джек.

– Двадцать пять процентов умирает, – в тон ей ответила Лиличка и спрыгнула с окна. – Я бы умерла, пожалуй, – небрежно бросила она. – Выздороветь тут довольно банальное дело. И друг твой тоже банальный.

Джек показалось, что Лиличка пробует её на зуб, провоцирует. Но слова Лилички про Гришку настолько расходились с объективной реальностью, что она только засмеялась, чем явно озадачила Лиличку. Так они и начали общаться регулярно.

Джек не могла сказать, что они подружились, даже если бы очень захотела. Хотя сёстры, нянечки и другие обитатели отделения называли их подружками. Джек видела, что Лиличку это бесило. Сама Джек чувствовала только неловкость и вину, но общаться они не переставали, хотя их разговоры часто заканчивались обидами и ссорами. Лиличка была человеком бесцеремонным и особым тактом не отличалась.

Однажды, в одно из тех регулярных утр, от которых в принципе ничего не ждёшь, и готовишься к тому, как они перетекут в не менее регулярный день, а потом вечер, с процедурами, измерениями, кашей и посиделками в холле, в палату Джек вошёл Гришка собственной персоной. Вошёл так, как будто и не уходил никуда.

– Ну блин, – жалобно воскликнула Джек вместо приветствия и подавила в себе сильнейшее желание засуетиться. – Ты чего… нельзя же так… без предупреждения-то!

Гришка весь сиял от радости. На плечах его был накинут белый медицинский халат, который едва не волочился по полу. Джек показалось, что Гришка подрос и немного раздался в плечах. Изменился.

– Ты такой здоровый, – невольно прокомментировала она, сдвигая шапочку ближе к затылку.

Гришка довольно покраснел.

– Ага, у меня всё хорошо, вылечили, прикинь. Помнишь, мы говорили про заграничные клиники? Ну так это всё ерунда, там где ешь всё, что хочешь, и на пони катаешься – это хоспис, там безнадёжных держат, с ними уже ничего и не делают. У нас отдельным корпусом был, я видел в окно. Не ходил, не пускали. А так, то же самое – химия, капельницы, таблетки. Только телевизоры с приставками в каждой комнате.

Джек даже не слушала, что он говорит, она пыталась уместить в голове, что Гришка вернулся: вот так запросто. Взял и вернулся! К Джек пока никто никогда не возвращался. Даже папа.

– Ты специально ко мне пришёл? – спросила она, перебивая его, и покраснела от волнения. Что бы там ни болтала Лиличка, а Гришка был её другом, не парнем. Но это было ещё более личное.

– Конечно, – Гришка посмотрел на неё с удивлением. И в этот раз не покраснел. – Я теперь всё время заходить буду, я волонтёр, – со сдержанной гордостью объявил он.

– Здрасьте, – услышали они резковатый невыразительный голос, в палату вошла Лиличка. – Чё ты завтрак пропустила, там манка была.

Гришка и Джек одновременно скорчили гримасы отвращения. Лиличка сонно посмотрела на Гишку и плюхнулась на стул для посещений, явно планируя тут и остаться. При том Джек отчётливо поняла, что она собирается их думать. Молчать и думать. Джек это возмутило настолько, что она даже забыла о своём желании увидеть, как бы поладили между собой Гришка и Лиличка.

– Привет, – доброжелательно улыбаясь, сказал Гришка и протянул руку Лиличке. – Григорий.

– Аграфена, – в тон ему ответила Лиличка, буравя его своими прозрачными глазами. – Наслышана.

– Ты тоже супергерой? – поинтересовался Гришка. Джек изменилась в лице, теперь Лиличка получила новое интересное оружие манипуляции и просто так от него не откажется.

Лиличка фыркнула и посмотрела на Гришку свысока.

– Не играю в детские игры, – заявила она.

– Почему? – просто спросил Гришка, и Джек почувствовала, что всё высокомерие Лилички ушло в молоко. Лиличка тоже это почувствовала.

– Это скучно, – объяснила она. – Это тупо. Это для малышей и мальчишек.

– Неужели тебе не хочется иметь суперспособности? – не отступал Гришка. Джек натянула шапку на самый нос. На месте Лилички ей бы показалось, что Гришка над ней издевается. Если бы она не знала Гришку, именно так бы она и подумала.

– А у меня они и так есть, – не мигая и не отводя глаз, заявила Лиличка.

– Круто! – от души сказал Гришка. – У нас тоже есть. У меня есть очки, в которых я вижу всё, как есть на самом деле.

Он достал из кармана те самые очки без линз, заклеенные чёрной бумагой, и нацепил на нос. Лиличке, судя по всему, это понравилось.

– А у Джек шапка? – спросила она, явно ожидая аплодисментов за свою догадливость. Аплодисменты не заставили себя ждать.

– Точно, – восхищённо сказал Гришка. – У Джек шапка-превратимка. Она превращает её в другого человека и делает неуязвимой и невидимой.

Джек натянула шапку чуть ли не до подбородка и смотрела на Лиличку сквозь ткань. Когда Гришка говорил об этом вот так просто, это почти не казалось глупостью и почти казалось реальностью.

– Пополезнее будет, – с презрением бросила Лиличка. – Только я-то её вижу.

– Ты же тоже супергерой, – спокойно пояснил Гришка, улыбаясь во весь рот.

– Я круче вас обоих, – холодно сообщила Лиличка. – Так что я не буду в вашей команде, я буду время от времени вам помогать, а потом удаляться в своё тайное логово.

Она сделала эффектную паузу, но никто не перебил её вопросом.

– Я умею внушать людям желания и всякие разные мысли, – заявила она чуть разочарованно. Гришка довольно присвистнул, а Джек высунулась из-под шапки, недоверчиво глядя на Лиличку. Лиличка говорила об этом совсем не как об игре, полностью серьёзно. Джек сделалось жутковато, и это чувство с тех пор не отпускало её.