Читать книгу Из Злодейки в Толстуху - Полли Еленова - Страница 13

Изида поднимается с кровати, прикрывшись скомканной простынёй и утомлённо зевает, переводя взгляд на своего коллегу. Так это теперь называется. Которого она, разумеется, взяла бы к себе в замок, но – не воином. Ему только об этом знать необязательно.

– Ладно, тебе пора уже.

– Да ну? Из-за братца, что ли? – усмехается, но принимается нехотя, медленно одеваться. – Хочешь, поговорю с ним, познакомлюсь? Может на кофе хоть останусь…

Изида морщится и потягивается, чувствуя, как сотрясается всё тело:

– Ещё чего, самим жрать нечего.

– Так это, – недолго думает он, и настроение его явно поднимается, – я в магазин сбегаю, принесу чего. Хочешь?

– А чего, – усмехается Изида, одаривая его взглядом голубых глаз, – принеси.

И он, радостный, можно даже сказать, окрылённый, выходит из её комнаты, хлопает попавшегося на глаза Артёма по плечу и покидает квартиру.

Артём провожает его ошарашенным, расстроенным взглядом и всё же решается зайти к сестре.

– Ир, кто это был?!

– Престарелый оруженосец, – тянет Изида, – он мне напоминает кое-кого. Он сейчас еду притащит, ты забери, а его домой отправь. И как ты там говоришь? Сваргань чего-нибудь. А я в купальню наведаюсь.

– В купальню, – усмехается Артём, и с опаской косится на громоздкий меч. – А оружие сюда он чего притащил?

– Кстати, – Изида забирает меч с собой и скрывается за дверью. – Ба-а, – тянет тут же. – А вёдра, бочки где?

– Какие ещё бочки? – Артём так и стоит на месте, не решаясь следовать за ней, когда в руках её такая железяка. – Ир, я всё ещё волнуюсь за тебя, знаешь.

– Сюда иди! Мне надо уже смыть с себя всё это! В идеале вместе с мясом!

Он вздыхает и спешит к ней.

– Что, воду отключили опять, что ли?

– Отключили? В каком смысле, кто посмел?

Артём, изогнув брови, крутит кран, из которого тут же бьёт горячая вода, поднимая со дна ванной густой пар.

– Так вот же, работает… – отступает он, и переводит взгляд на сестру, после чего делает воду чуть прохладней. На всякий случай.

Изида закашливается и с неё спадает часть простыни, которую она не собирается поправлять.

– Э, откуда течёт-то?

– Из труб, – спешит он выйти, прикрывая глаза ладонью. – Я не узнаю тебя в последнее время! – в голосе его отчаянье.

Она наблюдает за водой, первым делом после ванны решая узнать подробнее, как это всё работает, чтобы обязательно ввести в обиход и у себя. И только рявкает в след «братцу»:

– Вырубать так же как врубать?

– Да! – едва не плачет он, продолжая топтаться под дверью. – Ир, признавайся, ты что-то употребляешь?

– Что? – забирается она в ванную и тут же мрачнеет. – Ай, чёрт, что так узко-то, а?! Как можно жизнью наслаждаться с таким приданым?!

– С каким? – интересуется он тихо, явно не ожидая услышать и это. – Что?

– А знаешь что! – вдруг бьёт она по стене кулаком. – Плевать мне! Это не мои проблемы! Но как можно было не понять своей головёшечкой бараньей, что для такой жопы нужно и корыто побольше?! Раз у вас так всё хорошо с водой, то иди мне и достань огромную ванну! Живо!

– Да как я это сделаю?! Ты хоть знаешь, сколько это стоить будет? Лишние траты, совсем ненужные.

– А, по-моему, лишняя трата – это ты!

– Да какая муха тебя укусила, Ир?!

Молчание несколько секунд. Плевок. Шум воды.

– Или ты приносишь мне корыто побольше, – крик, – или убираешься к бараньему дядюшке!

Артём не отвечает. Он уходит на кухню и пьёт из графина воду.

А может, это одержимость?

От этой мысли он едва не роняет графин и замирает на месте, чувствуя, как сильно колотится в груди сердце.

Ну, в самом деле, разве может человек измениться настолько резко и так неузнаваемо?

Артём вздрагивает, когда открывается входная дверь, и спешит выйти в коридор.

Там Глеб, довольный, улыбчивый… здоровый такой. Вряд ли Артём сможет выставить его вон, если тот не уйдёт сам.

С набитыми доверху пакетами в руках, почти не обращающий на Артёма внимания.

– Изидочка, – зовёт он, – я тут колбаски принёс, вина, тортик. В общем, набрал всего понемногу, встречай!

– Она в корыте… – мрачно выдаёт Артём, и спешит исправиться: – В ванне, в смысле. Оставляй и уходи. Не до тебя.

– Э, – Глеб пожимает плечом, хитро и весело щурясь, – а мне казалось, как раз до меня. Баба она не промах, знаешь ли… – и он, потеснив Артёма, заходит на кухню, чтобы разобрать там пакеты.

– Я сказал, пошёл вон! – указывает Артём на дверь, весь краснея от нервов, и едва не теряя сознание… от страха.

– Эхе… – разочарованно тянет Глеб. – Как угодно… Но с Изидочкой сначала попрощаюсь. Да и меч свой забрать хочу.

– Какая, к чёрту, Изидочка?! – и Артём три раза плюёт через плечо.

Зря чёрта упомянул, зря…

Насладиться ванной, как раньше, у Изиды не выходит, хотя тут так удобно и горячо, и вода не пахнет серой из-за демонских сил, что так иногда подмывало использовать, чтобы сделать её погорячее. И мыла так много в этих бутылочках!

– Загляденье же, желудочки бараньи, – перебирает она всё, впервые задумываясь о жизни простой смертной. Не так уж и плохо не думать каждую минуту о том, как удержать власть, мда уж, особенно с такими доступными мужчинами, горячей водой и вкусной едой!

Хотя, учитывая реакцию мужчин на неё и попытку соблазнить двух вышибал по пути домой – такие формы предпочитают далеко не все.

Но почему это должно заботить Тёмную Госпожу?

Она рассматривает что-то металлическое с изображением смерда на бумажке и надавливает сверху, не зная, как выдавить жидкость. Ей в лицо хлещет какая-то вонючая белая пена, часть которой попадает в рот.

Изида вспоминает все части тела барана, а затем присовокупляет, на удивление, самокритично:

– Вот же ж дурында, куда лезешь!

Смывает с себя всё, с удовольствием обнаруживает на крючке белый халат и набрасывает на мокрое тело.

Тесно, конечно, и слуг нет. А так сойдёт.

Она разглядывает себя в зеркало, пользуясь тем, что бессмысленный гнев на ситуацию уже сошёл на нет.

Ну, много лишнего, конечно. Тело всё больное. Волосы какие-то странные – темные у корней, а дальше золотистые. Короткие совсем, до плеч не доходят.

– По-бараньи это как-то, по-демонски, – качает головой Изида. – Не порядок. Надо отрастить. С такими волосами удачи не видать!

У Ирочки полные губы, обычный нос, голубые глаза, есть с чем работать, в общем.

– Но, – мрачнеет Изида, запахиваясь, – надеюсь, мне не придётся.

– Ира! – будто почувствовав, что она закончила, ломится к ней Артём. – Объясни мне, что происходит?

– Изида, – доносится до неё растерянный голос Глеба, – что не так?

Она запахивается, выходит и топает ногой.

– Все вон! Иначе от вас рожки да ножки останутся!

Глеб медлит, но затем со вздохом направляется к двери.

– Во дела, – тянет он, обуваясь. – Ну да ладно. Только меч мне потом верни, – и он выходит, после чего за дверью слышится его одобрительное: – Во баба!

Артём смотрит на Изиду испуганными глазами и переминается с ноги на ногу.

– Я жду объяснений, что с тобой происходит! Я… хочу помочь.

– До тебя не доходит, смерд, а значит, ты мне ничем помочь не можешь! О мире этом, если что, спрошу у тех, кто хотя бы жрать приносит! Дом этот её, то есть мой, так что думай! Либо ванну припираешь большую и прислуживаешь мне, либо ищи себе бараниху, которая тебя терпеть будет, тьфу!

Артём, в сердцах хлопая дверью в зал, где и жил все эти дни, в спешке принимается собирать свои вещи.

– Ванна и здесь огромная, дура! Я не виноват, что ты так себя запустила.

Он вылетает из комнаты, забрасывая на плечо сумку, но прежде, чем выйти из дома, хватает с серванта баночку со святой водой и обрызгивает Иру. На всякий случай.

И в него летит вазой с увядшими уже ромашками, которые Ира купила себе же на день рождение несколько дней назад.