Читать книгу Лев Троцкий и политика экономической изоляции - Ричард Б. Дэй - Страница 11

В течение первых лет советской власти взгляды партийного руководства отличались большой наивностью, что было вполне объяснимо. В теории Маркса не имелось никаких конкретных указаний по поводу создания нового строя. За несколько месяцев, непосредственно предшествовавших революции, Ленин набросал ряд предложений, которые представляли собой лишь поверхностные замечания и вряд ли могли претендовать на продуманную модель социалистического общества. В список возможных мероприятий Ленин включил слияние и, возможно, национализацию банков, национализацию существующих промышленных синдикатов, принудительное объединение крупных независимых предприятий и обязательное вступление граждан в потребительские общества. Земельный вопрос, один из главных вопросов революции, был решен в результате принятия программы, предложенной левыми эсерами. Таким образом, post facto были закреплены результаты, достигнутые в ходе крестьянских восстаний.

Трудности, которые приходилось преодолевать новому правительству, частично были обусловлены партийной пропагандой. В августе 1917 года Ленин в работе «Государство и революция» заявил, что управление современным обществом и экономикой сводится к выполнению задач учета и контроля, которые «упрощены капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырех действий арифметики и выдачи соответственных расписок». «Организуем крупное производство, – писал Ленин, – сами мы, рабочие»¹. Соответственно, когда рабочие взяли в свои руки предприятия, они думали, что популярный лозунг о контроле со стороны рабочих предполагает передачу предприятий в их собственность. Появилось множество независимых предприятий, подчинявшихся исключительно рабочему контролю, что приводило все к большему ухудшению ситуации в промышленности.

Ленин признал необходимость полной национализации промышленности лишь весной 1918 года. Ранее он предполагал, что страна в своем развитии должна пройти промежуточный этап, который он называл «государственный капитализм». По мнению Ленина, система «государственного капитализма» будет отдаленно напоминать германскую экономику периода войны. За контроль над производством продукции и далее будут отвечать владельцы заводов и их управляющие. Они должны будут обеспечивать выполнение таких общих требований, как, например, соблюдение восьмичасового рабочего дня. Фабрично-заводские комитеты и народные комиссары будут вправе потребовать с владельцев предприятий финансовые отчеты. Высшим органом административного управления должен был стать Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ)[245]. Этот громоздкий управленческий аппарат был создан в декабре 1917 года. После срыва переговоров с крупнейшими промышленниками Ленин убедился, что в руки частного капитала не может быть передана даже часть полномочий. 28 июня 1918 года практически вся промышленность была, наконец, национализирована[246]. Однако по крайней мере одна из главных причин принятия такого решения не имела никакого отношения к экономике. Формальный акт национализации являлся гарантией того, что юридические права на российскую собственность не перейдут в руки германских граждан, права собственности которых были практически закреплены в дополнительном протоколе к тексту Брест-Литовского мирного договора.

В течение большей части этого периода Троцкий проводил мирные переговоры. В марте 1918 года он был назначен народным комиссаром по военным делам и председателем Высшего военного совета. На новом посту в наследство ему досталась опасная для страны ситуация. В июле, когда левые эсеры предприняли попытку свержения большевиков, охрану правительства обеспечивал лишь один военный отряд. В Сибири готовились к выступлению контрреволюционеры, основную военную силу которых составляли чехословацкие военнопленные. Ощущалась острая необходимость в восстановлении военной дисциплины, и для организационного руководства над процессом создания Красной Армии Троцкий привлек бывших царских офицеров.

Яркий отпечаток на экономические взгляды Троцкого наложила его деятельность в качестве наркома по военным делам. В марте 1918 года он предупреждал, что анархия представляла самую главную угрозу для выживания революции. Он призывал к работе, дисциплине и порядку и утверждал, что «в политическом, в революционном, в военном смысле советский режим непобедим, но он может споткнуться о свою неспособность справиться с творческими, организационными задачами»². Одновременно с экспериментом в армии Троцкий предложил использовать буржуазных специалистов и в народном хозяйстве. Их следовало привлекать к процессу восстановления промышленности и к администрированию на добровольной основе, а при необходимости – на принудительной. По его мнению, созданные на предприятиях фабрично-заводские комитеты и выборные комиссии со временем уступят место квалифицированным инженерам и техническим специалистам. Революция, как он считал, должна без всяких колебаний привлекать «народный национальный капитал», который уже был вложен в опытных буржуазных специалистов³. Рабочие должны ощущать себя солдатами, постоянно помнить о своем трудовом долге и трудовой чести. Если исчерпаны все другие средства, то для того, чтобы дисциплинировать нерадивых рабочих, необходимо создавать трудовые суды. В манере, больше подходящей для военного командира, он рисовал картину слаженно функционирующего чиновничьего аппарата: «Теперь мы должны быть точны и расчетливы, как хорошие бухгалтера. Нам должно быть точно известно, какое у нас имущество, сколько сырья, зерна, какие орудия производства, сколько рабочих рук и каких именно специальностей, и все это должно расположиться, как клавиши на рояле, чтобы каждый хозяйственный инструмент действовал так же правильно, как действуют клавиши; чтобы, например, в случае необходимости, в любой момент можно было передвинуть определенное количество металлистов из одного места в другое»⁴.

В выступлениях Троцкого призывы к дисциплине впервые зазвучали в 1918 году, т. е. в то время, когда в целом стал наблюдаться отказ от принятия коллективных решений и от иных форм радикальной демократии. Ленин неоднократно подчеркивал необходимость единоначалия на производстве и более эффективного учета и контроля. Хотя некоторые из тех, кто называл себя левыми коммунистами, например, Н. Бухарин, К. Радек, Н. Осинский, В. Смирнов и другие, возражали Ленину и утверждали, что попытки восстановить трудовую дисциплину такими революционными методами могут оттолкнуть рабочих, поддерживаемая ими идея коллективного контроля вскоре полностью себя дискредитировала. В начале 1918 года к решению этого вопроса подключились профсоюзные организации, которые ограничили сферу деятельности фабрично-заводских комитетов. Ленин считал необходимым умерить пыл профсоюзных организаций, стремящихся к независимости, поэтому он заявил: «Профессиональные союзы становятся и должны стать государственными организациями, на которые в первую очередь ложится ответственность за реорганизацию всей хозяйственной жизни на началах социализма»³. Но Ленин был дальновидным политиком и понимал, что нельзя допускать излишнего нажима на организованные рабочие массы. В новой Программе партии, принятой весной 1919 года, предусматривалось, что «профсоюзы должны притти к фактическому сосредоточению в своих руках всего управления всем народным хозяйством как единым хозяйственным целым»⁶. Эта противоречивая уступка профсоюзам была пустой формальностью. К концу 1919 года, в самый разгар гражданской войны, когда начался настоящий голод, партийные руководители полностью забыли о квази-синдикалистских идеях, высказанных в книге «Государство и революция». Однако когда появилась перспектива возврата к более спокойной жизни, идеи уравнительности вновь оказались востребованными.

Хотя поначалу партийным руководителям и удалось добиться определенных успехов на трудовом фронте, это не устраняло угрозу из-за рубежа. Даже в апреле 1918 года мнение Троцкого о перспективах выживания социалистической России оставалось практически таким же, каким оно было до начала революции. Он полагал, что если в Западной Европе капитализм сохранится, то для России мирные условия окажутся «в десять раз хуже», чем те, которые были достигнуты в Бресте. Он писал: «Русская революция и европейский империализм не могут жить друг с другом рядом в течение долгого времени. Мы сейчас существуем потому, что немецкая буржуазия ведет кровавую тяжбу с английской и французской буржуазией. Япония тягается с Америкой, и поэтому у нее руки пока что связаны. Вот почему мы держимся. Как только хищники заключат мир, они все обратятся против нас, и тогда Германия вместе с Англией и Америкой распластают тело России на части. … Тогда нам гибель»^7.

Формирование буржуазного «единого фронта» произошло еще до завершения военных действий. К августу 1918 года часть территории России оккупировали не только германские, но и британские, французские, японские и американские войска. Ближе к концу года, когда в Европе подходил к концу процесс мирного урегулирования, Троцкий пришел к мнению, что только германская революция может сорвать реакционные планы Антанты, поскольку появится шанс создать военно-политический альянс между осажденной Россией и Германией⁸. Тогда можно будет менять немецкое железнодорожное оборудование на российский хлеб[247]. Тем самым начнет создаваться основа для будущих Соединенных Штатов Европы. Однако в ноябре, когда пала династия Гогенцоллернов, к власти пришли Эберт и умеренные социал-демократы. Перспективы начала революции в Европе были коренным образом пересмотрены. Троцкому пришлось признать, что «может пройти еще несколько лет или, может быть месяцев, если дела пойдут хорошо»⁹.

Вскоре стало понятно, что даже столь умеренный оптимизм был чрезмерным. В январе 1919 года, после неудавшегося восстания спартаковцев в Берлине, левые радикальные группировки были разгромлены. В апреле была разгромлена Баварская советская республика. К концу лета та же судьба постигла Венгерскую советскую республику. Российская дипломатическая миссия в Берлине была закрыта, а германские войска, находившиеся на территории России, получили приказ начать военную интервенцию. Америка, в течение 1919 года посылавшая гуманитарную помощь главным державам Европы, в целях борьбы против распространения большевизма всеми силами пыталась не допустить падения правительства германских умеренных социал-демократов во главе с Эбертом. Американский представитель Буллит предостерегал, что в противном случае «остальная Европа больше не сможет противостоять распространению заразы»¹⁰. Весной 1919 года кольцо блокады, которым Германия окружила Россию, сменилось кордоном стран Антанты. Троцкий с сожалением писал: «Диктатура русского рабочего класса сможет окончательно упрочиться и развернуться в подлинное всестороннее социалистическое строительство только с того момента, когда европейский рабочий класс освободит нас от экономического и особенно военного гнета европейской буржуазии и, свергнув ее, придет нам на помощь своей организацией и своей техникой»¹¹. Однако Россия ждать больше не могла. Пришло время для коренного пересмотра ситуации. В работе «Итоги и перспективы», так же как и в своей теории империализма, Троцкий дал неверный прогноз событий в Европе. В равной степени беспочвенными оказались его опасения по поводу широкого распространения крестьянской контрреволюции. Крестьяне, успокоенные перераспределением земли, предпочли режим большевиков возвращению помещиков. Белая армия лишилась народной поддержки и, несмотря на оказываемую ей помощь союзников, скоро была вынуждена отступить. Москва и Петроград успешно оборонялись от наступления врагов. В последние недели 1919 года решающие сражения Гражданской войны закончились победой, в основном благодаря умелому военному руководству Троцкого. Все бóльшую важность вновь стали приобретать проблемы организации экономики.