Читать книгу Лев Троцкий и политика экономической изоляции - Ричард Б. Дэй - Страница 12

По мере того, как необходимость заниматься решением военных вопросов отходила на второй план, Троцкий все чаще обращался к проблемам восстановления народного хозяйства. Он, как и Ленин, был убежден, что так называемый германский «военный социализм» представлял собой организационную модель, которую можно использовать и в российских условиях¹². Ленин с самого начала считал, что для России подходит форма германского «государственного капитализма». Троцкого больше интересовала существовавшая в Германии система мобилизации трудовых ресурсов. Согласно этой системе, к совместной работе с государственными чиновниками привлекались германские промышленники и представители профсоюзов, что должно было обеспечивать равномерное распределение трудовых ресурсов. Взяв эту модель за образец, Троцкий в декабре 1919 года вынес на обсуждение Центрального Комитета партии ряд конкретных предложений, целью которых было создание системы всеобщей мобилизации труда, аналогичной призыву на военную службу.

Прежде чем перейти к рассмотрению предложений Троцкого, необходимо отметить, что идея обязательной трудовой повинности не была новой для России. Временное правительство Керенского уже пыталось создать подобную систему по германскому образцу. Еще в июне 1917 года в Петрограде большевики приняли резолюцию, в которой говорилось об обязательной трудовой повинности. К концу 1918 года были предприняты первые шаги по воплощению этой резолюции в жизнь. Было объявлено о мобилизации технических работников. Трудовая повинность каждого российского гражданина в возрасте от 16 до 50 лет была закреплена законом. В январе 1919 года была также объявлена мобилизация специалистов в области сельского хозяйства, железнодорожных служащих, работников водного транспорта и сотрудников центральных организаций¹³. В ноябре 1919 года к исполнению трудовой повинности были привлечены крестьяне. Они должны были предоставлять топливо, лошадей, повозки и сани для транспортировки важных грузов¹⁴. С учетом последующих событий, уместно отметить, что предложения Троцкого явились логическим завершением принятия ряда некоординированных мер. К началу 1920 года он оказывал огромное влияние на принятие решений благодаря своему авторитету, заработанному в результате блестяще организованной обороны Петрограда. Такому талантливому помощнику Ленин был готов предоставить, хотя бы на некоторое время, неограниченные полномочия.

Троцкий прекрасно понимал, что прежде чем заниматься восстановлением народного хозяйства, необходимо четко организовать демобилизацию Красной Армии. Однако в то время единственным эффективным механизмом в стране являлся военный бюрократический аппарат, и Троцкому не хотелось, чтобы с наступлением мира этот аппарат потерял контроль над этими огромными людскими ресурсами. В качестве альтернативы он предложил передавать военным подразделениям все больше полномочий по управлению экономической жизнью страны.

Гражданские экономические органы он рекомендовал организовывать таким образом, чтобы они территориально соответствовали аналогичным воинским подразделениям. На смену сверхцентрализованному и бессистемному контролю над экономикой, который до этого осуществлял ВСНХ, должны были придти военная дисциплина и аккуратность¹³. Перед военным руководством была поставлена задача по подготовке и проведению дальнейшей регистрации трудовых ресурсов в масштабе страны. В результате для всего трудоспособного населения каждого региона можно было предусмотреть рабочие места в соответствии с квалификацией работников. Декабрьские тезисы Троцкого, в которых был закреплен перенос принципов армейской дисциплины на уникальную по своему характеру организацию экономического управления, обозначили новый драматический виток революции. Политика военного коммунизма достигла наивысшей точки своего развития, когда непосредственная военная угроза уже отступила и когда полным ходом шла подготовка к замене Красной Армии на регулярную милицию.

Жесткие требования, которые предъявлялись к экономике на завершающем этапе периода Военного коммунизма, были непосредственно связаны с амбициозными предложениями Троцкого, провозглашенными им в декабрьских тезисах. Было очевидно, что составление проработанного экономического плана восстановления народного хозяйства откладывается на неопределенное время, однако Троцкий настаивал на незамедлительном составлении проекта «небольшого» плана, предусматривающего потребности в трудовых ресурсах ограниченного количества приоритетных отраслей промышленности. Еще до конца декабря 1919 года были разработаны планы по сбору необходимых данных. В том же месяце была создана Комиссия по всеобщей трудовой повинности, которую возглавил Троцкий. Хотя нарком по военным делам прекрасно понимал, что благодаря недавним успехам на военном фронте ситуация несколько разрядилась и население успокоилось, он не мог остановиться и прекратить командовать. По его мнению, «переход к режиму трудовой повинности должен неизбежно поддерживаться мерами принудительного характера, то есть в последнем счете вооруженной силой пролетарского государства»¹⁶. В декрете, принятом Советом народных комиссаров объявлялось, что к рабочим, которые пренебрегают выполнением трудовых обязанностей, должны применяться дисциплинарные меры. Планировалось создать штрафные трудовые части; в исключительных случаях особо злостные нарушители трудовой дисциплины могли предстать перед судом революционного трибунала¹⁷. Чтобы продемонстрировать солидарность партийных руководителей по этим вопросам, в газете «Правда» от 5 февраля 1920 года было опубликовано официальное заявление, в котором разъяснялась необходимость подобных мер[248].

Предполагалось, что при мобилизации трудовых ресурсов самым внимательным образом будут учитываться навыки и квалификация рабочих, а также потребности в рабочей силе. Воинские подразделения, прекратившие участие в военных действиях, планировалось превратить в «трудовые армии». Они должны были заняться заготовкой продовольствия и топлива, строительством железных дорог и выполнением других работ, над которыми несложно было осуществлять контроль. Крестьяне должны были периодически отбывать трудовую повинность, выполняя аналогичные задания под контролем местных трудовых комитетов и военной администрации. Одна из первых трудовых армий была сформирована на Украине под непосредственным руководством Сталина. Преобразование воинских подразделений в структуры трудовой армии, по сути, означало отсрочку демобилизации. Эти меры вряд бы привели к организованному и решительному противодействию со стороны крестьян, однако трудовая мобилизация промышленного пролетариата могла вызвать серьезные проблемы и обострить ситуацию.

Теоретически, целью революции было освобождение рабочих. Однако декабрьские тезисы выглядели жалкой пародией на прежние лозунги партии: роль профсоюзов фактически сводилась на нет, поскольку им гарантировалось лишь участие в консультациях по уточнению деталей новой политики. После ряда дискуссий Центральный Комитет попытался внести исправления в окончательный вариант тезисов. Перед профсоюзами была поставлена конкретная задача – оказывать «влияние» на квалифицированных рабочих. С целью обеспечения «железной трудовой дисциплины» было решено расширить штат сотрудников, занимающихся вопросами трудовой мобилизации. Было рекомендовано ввести повсеместно трудовые книжки, которые лишь кое-где начинали заводить после 1919 года. В резолюции, принятой в конце января, предписывалось создавать трудовые суды. В тех случаях, когда в наиболее важных отраслях промышленности профсоюзы не могли наладить должную трудовую дисциплину, предусматривалось проведение «формальной милитаризации»¹⁸.

Безразличное отношение Троцкого к судьбе профсоюзов грозило в будущем обернуться серьезными проблемами. Выступая 24 января 1920 года, он выразил свое мнение по поводу роли профсоюзов следующим образом: «Поскольку дело касается квалифицированных рабочих, тут, как я говорил, первая основная задача выпадает на долю профсоюзов. Только там, где методы профсоюза недостаточны, необходим какой-то другой дополнительный аппарат и – в частности – метод принуждения, ибо трудовая повинность предполагает, что государство имеет право сказать квалифицированному рабочему, который сидит в селе и занимается какими-нибудь починочными работами: “Ты обязан отсюда сняться и отправиться в Сормово или на Коломенский завод, ибо ты там нужен”»¹⁹.

В равной степени неосмотрительными были его формулировки в докладе на собрании членов Екатеринбургской организации РКП (б) 25 февраля 1920 года. Он утверждал, что в государстве рабочих нет места «тред-юнионистской» политике, которая сводится к проведению переговоров и забастовок, ведущих к нарушению трудовой дисциплины. Такая политика и не нужна, считал он, поскольку у государства нет иной задачи, кроме защиты интересов рабочего класса²⁰. В течение некоторого времени Ленин придерживался аналогичных взглядов и заявлял, что задачу восстановления экономики «надо решить военными средствами, с полной беспощадностью, с полным подавлением всех остальных интересов»²¹. Неудивительно, что руководители профсоюзов не проявляли энтузиазма по поводу такой постановки вопроса. Они считали, что Троцкий стремится создать «новую аракчеевщину». По их мнению, используемые тогда методы организации труда очень напоминали попытки Аракчеева, военного министра периода правления Александра I, использовать не занятых военными действиями подразделения армии в качестве сельскохозяйственных работников²².

Троцкий понимал, что эти мероприятия идут вразрез с его прежними чаяниями. Он, тем не менее, утверждал: «Мы страдаем не от коммунизма, а потому, что начатки коммунизма переплетаются у нас остатками капитализма»²³. Выход из этой ситуации был только один – стремление к проведению последовательной политики коммунистического строительства. Однако для этого нужен план, а составление плана зависело от трудовой мобилизации. В своем выступлении на заседании Московского комитета РКП (б), состоявшемся 6 января 1920 года, он разъяснял ситуацию следующим образом: «Этот несколько карикатурный период в развитии нашего хозяйства неизбежен. Это переход от разрушения капитализма к социалистическому хозяйству в тягчайших условиях»²⁴.

Конечно, одним из факторов, создававших столь тяжелое положение для России, являлась полная экономическая изоляция страны от Европы. Если бы Россия находилась в более благоприятной ситуации, то перспектива изоляции не казалась бы такой ужасающей. Однако к 1920 году экономика России уже больше чем пять лет существовала в условиях войны. В течение длительного времени в промышленности происходил износ основных фондов без их последующего восстановления: железные дороги перестали функционировать; угольные шахты были затоплены; в городах ощущались негативные последствия голода. Огромное количество фабрик остановило производство по причине отсутствия запасных деталей, невозможности осуществлять ремонт оборудования, а также из-за нехватки сырья. Развитие промышленности в целом тормозилось, по всей вероятности, в связи с недостатком капитала. Помимо этого, значительное количество оборудования не использовалось только из-за неудовлетворительной организации производственного процесса. В результате состояние основных фондов казалось более плачевным, чем было на самом деле. Таким образом, рекомендации Троцкого, по сути, сводились к замене основных фондов трудовыми ресурсами. Для того чтобы надлежащим образом организовать огромные человеческие ресурсы России, требовался жесткий контроль. В городах процветали прогулы рабочих без уважительной причины. Крестьяне, которых привлекли к промышленному производству в годы войны, теперь возвращались в деревню в поисках земли и пропитания. Заводские рабочие, многие из которых еще не полностью утратили связь с деревней, также пополняли число уезжавших из города.

В разгар этой неразберихи Троцкий в одиночку бросился в бой за то, чтобы доказать тщетность надежд на помощь из-за рубежа. 6 января 1920 года на заседании Московского комитета РКП (б) он заявил, что вскоре возникнет проблема, связанная со все усиливающимся дефицитом жизненно важного технического оборудования. Он считал, что в ситуации экономической дезорганизации и нехватки капитала невозможно обойтись без трудовой мобилизации: «Вся суть в том, что мы надлежащего технического оборудования в ближайший период создать не сможем. Может быть, удастся вывезти из Америки паровозы и пр., но на это полагаться нельзя. Мы должны говорить о том, что мы можем сделать в стране в эпоху незаконченной блокады». В завершение, Троцкий сделал вывод о том, что «все сводится к живой силе внутри страны. Другого рычага, при помощи которого мы могли бы сохранить наше хозяйственное положение, нет»²³.

Вскоре после выступления на заседании Московского комитета РКП (б), 12 января 1920 года, Троцкий сделал доклад на партийной секции ВЦСПС, в котором он, в частности, заявил: «Если бы мы могли выписать от немцев и англичан сразу 2.000 паровозов, машин, мастеров, и техников, получить сырье и продовольствие, то в наше экономическое положение вторгся бы новый фактор, который чрезвычайно улучшил бы положение». Однако после этих пустых фантазий ему пришлось перейти к более реалистичной оценке ситуации: «Рычаг для изменения положения лежит не в моментальном и чрезвычайном получении всяких даров из-за границы, а в общественном факторе. Этот фактор есть организация рабочей силы»²⁶. Завершая свое выступление, Троцкий подвел итог: «Нужно учиться опыту проведения трудовой повинности в самом широком масштабе, ибо именно потому, что наше техническое оборудование износилось, сельскохозяйственный инвентарь приходит в упадок, нам приходится все более возмещать все недостатки живой человеческой силой, применением трудовой мобилизации»²⁷.

Менее чем через две недели Троцкий выступил на III съезде советов народного хозяйства, где высказал похожие мысли. Вследствие революции, Первой мировой и гражданской войн, техническое оборудование России понесло колоссальный ущерб. Европа и Америка собираются поставлять лишь небольшое количество машин. Основным рычагом экономики, по его мнению, должна стать «вдвойне и втройне рабочая сила, в первую голову квалифицированный промышленно-индустриальный пролетариат и затем широкие ресурсы сырой рабочей силы», которые можно привлекать в деревне²⁸.

Окончательный вариант декабрьских тезисов был утвержден 22 января 1920 года Центральным Комитетом. В последней редакции тезисов для обоснования привлечения армии к решению экономических проблем и для подкрепления выводов о необходимости введения политики трудовой мобилизации использовались прежние аргументы. Во втором пункте тезисов говорилось следующее: «Рассчитывать на получение извне в ближайшем будущем и в значительном количестве машин, угля и квалифицированных рабочих нет оснований – не только по причине блокады, относительно дальнейшей судьбы которой сейчас нельзя с полной уверенностью делать никаких предсказаний, но и по причине крайнего хозяйственного истощения Западной Европы»²⁹. В третьем и девятом пунктах тезисов Троцкий, в свете идеи об изоляции, вновь сделал вывод о том, что в процессе восстановления экономики Россия должна рассчитывать главным образом на собственные трудовые ресурсы.

16 января 1920 года, когда предложения Троцкого уже были приняты, Верховный совет Антанты принял решение официально отменить блокаду и разрешить частную торговлю с Россией через кооперативы. Таким образом, в неустойчивой ситуации, в которой пребывала российская экономика, открывались новые горизонты. Ленин воспринял это как надежду на незамедлительную помощь. Он усмотрел в решении Верховного совета возможность реального восстановления нормальных международных отношений и импорта машин³⁰. Хотя в реакции Ленина скорее отразилась его надежда на подобное развитие событий, а не серьезная оценка международной ситуации, в ней проявился один очень важный момент. Хотя в целом Ленин и поддержал планы Троцкого, он не был согласен с лежащими в их основе аргументами.

В очередной раз проявилась различное отношение Ленина и Троцкого к теории империализма, правда, теперь в новом и совершенно неожиданном контексте. Троцкий, не разделявший оптимизма Ленина, опасался, что империализм, которому не удалось победить революцию с помощью интервенции, будет стремиться задушить ее экономически. В феврале 1920 года он писал, что если экономические контакты с Европой возобновятся к тому моменту, когда в России полным ходом будет идти восстановление экономики, это вполне может оказать положительный эффект на строительство социализма. Однако Троцкий не исключал возможности и для другого развития событий: «При дальнейшем нашем хозяйственном упадке условия будут диктовать нам мировые купцы, располагающие товарными запасами. Тем или другим путем они низведут нас на положение закабаленной колониальной страны»³¹. Он считал, что Англия и Франция хотят превратить рабочих России в колониальных рабов, и что голодающая страна не сможет выстоять перед напором англо-французского капитала³².

И все же Троцкий соглашался с Лениным в том, что необходимо предпринимать попытки закупки зарубежного оборудования. В связи с этим он предложил прибегнуть к использованию остатков золотых резервов страны. Он полагал, что таким образом удастся сорвать неофициально введенную Антантой золотую блокаду. Троцкий допускал, что Франция и Англия, возможно, будут вынуждены принять российские золотые слитки для стабилизации собственных неустойчивых валют. Россия же, со своей стороны, вскоре может отказаться от использования драгоценных металлов в качестве денег: «Мы переходим к коммунистическому строю; деньги у нас все более и более теряют свое значение»³³.

Такая противоречивая реакция свидетельствовала о неуверенности Троцкого. С одной стороны, он не мог полностью отказаться от надежды на то, что экономическая блокада закончится. Однако, с другой стороны, он весьма скептически оценивал потенциальные выгоды от прекращения блокады. Он был твердо убежден, что если в капиталистических странах не произойдет пролетарская революция, то Европе суждено оказаться в хаосе послевоенной разрухи, которая будет усугубляться периодически наступающими кризисами. Экономическая изоляция России de facto, по всей вероятности, продолжится независимо от решения Верховного совета Антанты. Ни Франция, ни Англия, скорее всего не будут в состоянии обеспечить Россию необходимым ей оборудованием, поскольку они достаточно ослаблены собственными экономическими проблемами. В этом отношении, как считал Троцкий, необоснованные надежды были бы «чистейшей утопией»; Россия должна делать ставку только на собственные силы³⁴. Неоправданный оптимизм может ослабить решимость рабочего класса в то время, когда ему предстоят великие жертвы и свершения. Троцкий утверждал, что Антанту не следует воспринимать как «силу зла» или как «силу добра»; к ней следует относиться безразлично. Обещания Антанты ничего не стоят до тех пор, пока она не начнет экспорт средств производства. И, наконец, самое главное: рабочие должны понять современную стратегию капитализма. Россия – бедная и голодная страна. Спекулируя на человеческом несчастье в обмен на «фунт чая и банку консервированного молока»³⁵, капиталисты станут выдвигать неприемлемые условия. Если отбросить риторику, то можно сказать, что Троцкий, по-видимому, опасался, что Россия попадет в ловушку, пытаясь решить взаимосвязанные вопросы отказа от выплаты долгов и национализации. Эти опасения были вполне обоснованны. Французское правительство намеревалось увязать возобновление торговых отношений с Россией с урегулированием вопросов о существующих государственных долгах и возмещении конфискованной собственности. Троцкий был убежден, что если для улучшения продовольственной ситуации пришлось бы поставить на карту судьбу социализма, то России было бы лучше продержаться самостоятельно до тех пор, пока она не сможет вести переговоры с позиций силы. Его непреклонная позиция по этому вопросу была обусловлена тем, что он в корне неверно трактовал мнение партии. Если ранее он это даже не осознавал, то дискуссия на IX съезде партии расставила все по своим местам.