Читать книгу Созвездие разбитых сердец - Ричард Брук - Страница 5

Неделя, проведенная Марией в новом трудовом графике, пролетела как-то незаметно. По утрам было все так же пасмурно и смурно, правда, к концу месяца слегка похолодало, и теперь по ночам лужицы затягивались тонкой корочкой льда, а на траве и пожухлой листве появлялась ледяная пудра инея. Мечта о новых зимних ботинках заставляла крепить волю и поднимать себя по будильнику, а лицедейство сразу в двух амплуа – официантки и уборщицы – успешно заменяло по уровню физической нагрузки походы в спортзал и танцевальную студию.

Да и времени в сутках вдруг резко поубавилось. Илона не соврала, когда предупредила о ненормированном графике: нередко приходилось торчать за стойкой до позднего часа, обслуживая театральную тусовку после спектаклей.

С уборкой в этом смысле все было гораздо проще – там помыла, тут протерла, в зале ковры пропылесосила, сцену подмела – и гуляй на все четыре стороны! Правда, «гулять» хотелось преимущественно до «милого дома», затерянного в переулках Замоскворечья, в старом купеческом квартале между Полянкой и Ордынкой.

Однажды, как раз после уборочной смены, Мария случайно выяснила, что по соседству живет один из актеров театра, тот самый симпатичный и вежливый парень, с золотисто-рыжими волосами, из свиты «принца с золотыми яйцами» Павла Бердянского. Они столкнулись у прилавка в магазинчике продуктов с неаппетитным названием «Кураре», куда она забегала после работы за едой для Урфина и кое-какими припасами для себя – все-таки завтракать Мария решила дома, чтобы не соблазняться шикарной выпечкой «Ромбабы» – Софьи.

– О, Мария! Приветствую… Ты откуда здесь? – Андрей моментально узнал ее и по-джентльменски подхватил пакет с торчащей из него коробкой кошачьего корма:

– Позволь, я помогу…

– Привет… – она была не особенно рада встрече, но поздоровалась вежливо – обижать этого парня с печальными глазами, что единственный из той мужской компании отнесся к ней по-человечески, без тени высокомерия или наглости, совсем не хотелось:

– Я живу здесь неподалеку. А ты какими судьбами в этих краях?

– Такими же. Мой дом вооон в том направлении. – он кивнул на колокольню пряничной красной церкви, как раз туда, куда она сама собиралась идти.

– Какое совпадение! В Старомонетном, что ли?

– Ну да… Зеленый такой дом, с аркой.

– А мой чуть дальше, у басурманского посольства.

– Вот и отлично, пойдем, я тебя провожу! – Андрей галантным жестом открыл перед ней дверь магазина и пропустил барышню вперед…

По дороге они дружески поболтали о всяком-разном. Попутно выяснилось, что Петренко тоже рьяный котолюб, и квартиру с ним делит кошка Прошка, доставшаяся в наследство от бабушки… вместе с самой квартирой.

– А вот и она, видишь? Встречает меня в форточке на втором этаже!

– Ой, не боишься, что спрыгнет и попадет под машину? Тут же улица все-таки… – озабоченно заметила Мария. Она, когда въехала в эту свою вторую по счету съемную квартиру, первым делом на все окна установила прочные сетки, способные выдержать все восемь килограммов котовьей красоты Урфина.

– Нет, что ты… В ее генах – двадцать поколений естественного отбора, она умница, никогда не станет понапрасну рисковать своей полосатой шкурильей… Да, Прошечка-Хаврошечка? – Андрей потянулся к ней кончиками пальцев, она – к нему своей лапкой, так что человек и кошка будто бы поздоровались на расстоянии.

– Мяяяу? – вопросила кошка удивленно.

– Это явно было – «Папа, куда?» – заметила Мария. – Может, пойдешь сразу к ней? До моего дома два шага… доберусь.

– Нет уж, позволь, я тебя провожу до подъезда… Проша умная девочка и догадается, что к чему, – усмехнулся Андрей, и они пошли дальше бок о бок по узкому тротуару.

– А как же она одна живет, когда вы на гастроли уезжаете? Или ты ее пристраиваешь знакомым? – Мария сочла, что общаться с приятным скромным парнем на тему кошки – лучшая стратегия этого промозглого вечера. И даже не заметила, что ее вопрос несколько выходит за рамки «смолл ток», и вторгается в область личной жизни. Но у Марии и в мыслях не было выяснять интимные подробности, да и у Андрея вряд ли возникли сомнения, что красивую знакомую беспокоит именно кошка, а не квартира в Центре, принадлежащая одинокому холостяку…

– Я ее поручаю нашей консьержке, тете Вале, да и уезжать стараюсь пореже. А так у тети Вали даже ключи есть от моей квартиры, на случай, если я где-то зависну с друзьями или… еще как-то пропаду. – он грустно улыбнулся и добавил:

– Не волнуйся, я не из тех долбодятлов, что бросают друзей на произвол судьбы, пусть даже у них из документов – усы, лапы и хвост. Прошка в надежных руках!

– Я очень рада за Прошку, повезло ей с тобой… – искренне сказала Мария, и они рассмеялись. Почему-то ей захотелось узнать, как относится к домашним животным Павел Бердянский – как будто это было важно – но вовремя прикусила язык… Не хватало еще таким вот глупым образом обнаружить свой интерес к тому, на кого смотреть не следовало даже мельком. Она же мало того что смотрела, так еще и думала о нем постоянно… и теперь тоже, идя бок о бок с Андреем и общаясь на отвлеченные темы.

Случайность -это всего лишь игральная кость в руке Господа Бога. Вероятно, именно так считал некто невидимый, смотревший на них обоих сверху, то ли с золотого креста колокольни, то ли с облака, нависшего над церковью, в лучах вечернего света…

Марии предстояло убедиться в этом очень скоро.

***

Пару дней спустя, изрядно проспав на работу, Мария спешила к метро, но ее бег постоянно задерживала образовавшаяся за ночь наледь. Она обходила очередное опасное место, когда ее слуха коснулось надрывное кошачье мяуканье. Подняв глаза, Мария с удивлением заметила Прошку: кошка наполовину высунулась из своей форточки – и буквально голосила, иначе нельзя было определить звуки, вылетавшие из ее узкой пасти…

– Эй, куда ты, дурочка! А ну, лезь назад! Оххх… я же говорила этому долбодятлу, что сетка нужна! – сердито пробормотала Мария, остановилась и жестами стала загонять кошку обратно в дом:

– Назад! Прошка, назад! – но та поступила ровно наоборот: вылезла совсем, «стекла» по оконной раме, спрыгнула сперва на козырек, а потом – вниз на улицу, и с диким мявом закрутилась у ног… Подбежала к закрытой двери в подъезд и снова – к Марии, и не переставала оглашать переулок громкими криками.

Тут Мария припомнила, что необычное поведение животных может быть признаком какой-то стрессовой ситуации, и снова взглянула на окна квартиры Андрея – а вдруг он, уходя из дома, кастрюлю на плите забыл или утюг не выключил, и там уже разгорается пожар? Но нет, дымом или газом ниоткуда не тянуло, и свет в квартире все еще горел, а значит, хозяин был дома…

«Пьяный, что ли, лежит?..»

– Ну пойдем, я тебя теперь провожу, долг платежом красен… – Мария не без усилия отворила тяжеленную створку, по счастью, пока еще не снабженную кодовым замком, и кошка, продолжая призывно мяукать стремглав промчалась вверх по лестнице.

– Проша, Прошенька, кис-кис-кис… Девушка, а вы к кому? – из маленькой комнатки высунулось добродушное круглое лицо вахтерши ведомственного дома, ныне на западный манер переименованной в консъержку.

– Да вот видите… Проша у Андрея убежала, я ее обратно впустила. Поднимусь, позвоню в дверь.

– А, ты с Андрюшкой знакома? Ну иди, иди, только входную-то дверку прикрой, сквозит…

Мария быстро поднялась на второй этаж и позвонила в ту квартиру, перед которой крутилась полосатая кошка. Хозяин что-то не спешил открывать, и Мария, позвонив еще пару раз, принялась стучать, а Прошка по-своему помогала, ставя лапы на дверное полотно и немилосердно царапая его когтями.

– Андрей! Ты дома? Открой! – позвала она, но тщетно, ответа не последовало.

«Наверное, все-таки уехал на репетицию, а свет просто забыл погасить.»

Мария взглянула на часы – восемь двадцать пять, она уже в пяти минутах от опоздания… Лина бы глаза на это закрыла, но не Эдуард Витольдович, а сегодня как раз была смена в кафе…

– Так… ну не оставлять же тебя в подъезде… Пойдем-ка быстро к тете Вале за ключами…

Она спустилась и постучала в оконце, объяснила женщине проблему и собиралась уже уходить, оставив Прошку «в надежных руках», когда консьержка вдруг протянула ей связку и попросила:

– Слушай, сходи сама, у меня коленки болят, трудно мне по лестницам туда-сюда скакать уже… Вот этот ключ. – она указала на большой желтый, висящий на отдельном колечке.

– Ага, я сейчас… мигом… Пойдем, Прошечка… – легконогая Мария вновь преодолела два пролета, ловко управилась с замком, пропустила кошку внутрь и, прислушавшись, уловила шум текущей воды.

«Вот только потопа в ноябре этому дятлу не хватало для полноты жизни…» – она решительно вошла внутрь, намереваясь спасти имущество рассеянного актера, и… в ужасе замерла на месте: Андрей неподвижно лежал на полу между комнатой и кухней и не шевелился…

Прошка тут же подскочила к своему человеку, принялась скакать вокруг и прямо по нему, призывая Марию отмереть и что-то срочно предпринять…

«Так… пульс! Пощупать пульс…» – присев на корточки, она с усилием перевернула Андрея на спину и приложила пальцы к шейной артерии… слава Богу, тело было теплым, и пульс бился, но слабо… и губы молодого человека были неприятного синеватого оттенка… в уголке рта запеклась слюна.

«Сердце… точно сердце!» – тут ей самой едва не стало плохо, когда она вспомнила историю с обширным инфарктом у отца… Инфарктом, убившим здорового и сильного пятидесятитрехлетнего мужчину за считанные часы.

Она не помнила, что делала в следующие несколько минут, пришла в себя, только услышав в телефонной трубке заветные слова:

– Скорая помощь, что у вас случилось?

Мария постаралась внятно объяснить ситуацию и, с трудом сообразив, какой у Андрея номер дома, поторопила операторшу:

– Скорее пришлите бригаду! Мне кажется, дело совсем плохо… губы… синие…

– Ждите, бригада к вам выехала… А пока они едут, вы не трогайте его, не двигайте, а то можете хуже сделать. Лучше посмотрите, что у него в аптечке.

– Да, посмотрю… Скорее, пожалуйста!..

Бросив трубку на рычаг, Мария вернулась к Андрею – копаться в аптечке было бессмысленно, она же не знает его диагноза, и в любом случае пихать таблетки в рот человеку, лежащему в обмороке, было нельзя… делать же внутривенные уколы Мария не умела.

Остается только массаж сердца… кошка, вероятно, тоже думала так, поскольку запрыгнула на грудь хозяина и отчаянно месила его лапами… а в паузах терлась об него умной серой башкой.

– Не умирай, пожалуйста, не умирай! – шептала Мария, растирая Андрею холодные руки и мочки ушей. – Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас…

Сложно сказать, что сработало – массаж, растирания, молитва, или перемена положения тела – но веки Андрея дрогнули раз, другой, щеки порозовели, пульс забился чаще… он тихо застонал и приоткрыл глаза.

Одновременно раздался резкий звонок в дверь: прибыла «Скорая», благо, подстанция была совсем рядом…

– Наконец-то!..

Встать было проблематично, поскольку Мария не просто сидела на полу, но и поддерживала голову и плечи Андрея. Она повернулась к порогу и громко крикнула:

– Входите, открыто!

Каково же было ее изумление, когда вместе с медицинской бригадой в квартиру ввалился – или, скорее, ворвался – Павел Бердянский!

Отпихнув с дороги фельдшера, он подлетел к другу, распростертому на паркете, сам бросился на колени и отчаянным взором впился в бледное лицо Андрея… на его собственном лице был написан такой ужас, что сердце Марии дрогнуло от сочувствия, и она поспешила успокоить Павла:

– Он жив…

– Андрюха… слава Богу… напугал до смерти… – Бердянский шумно выдохнул и почему-то счел нужным пояснить:

– Он мне позвонил, попросил заскочить в аптеку, сказал, что прихватило сердце, а таблетки закончились…

– Так, товарищи, посторонитесь, дайте оказать помощь. – фельдшер, похожий фигурой на средневекового палача, а лицом – на Эйнштейна, без церемоний отодвинул их обоих и приступил к осмотру. Медсестра тем временем споро мерила пациенту давление.

– Тааак… ну что там, Аня?

– Низкое, Михал Михалыч. Вот прям совсем низкое… Надо срочно колоть.

– Да, готовь, а то можем не довезти…

Услышав это, вздрогнули оба – и Мария, и Павел, и спросили почти в один голос:

– Что с ним?!

– Похоже на нарушение ССД, возможно острая ишемия или микроинфаркт… Забираем срочно в больничку. Вы жена? – рявкнул он на Марию, так что она даже вздрогнула:

– Нет… Я соседка.

– Чудесно. Значит, вы родственник? – это уже был рявк в сторону Бердянского.

– Я его друг, очень близкий. Куда… куда вы его?.. – Павел нервно выбил из пачки сигарету, сунул ее в губы, но тут же выдернул и смял в руке.

Фельдшер, видно, что-то свое понявший насчет нежной дружбы двоих молодых людей, скривил лицо:

– Понятно… Есть контакты родных?

– Да нет у него родных, он с восемнадцати лет один живет! Бабушка была, но умерла давным-давно. Вы спасать его будете или родословную выяснять?! – Бердянский начал закипать, и Мария, сама не зная почему, мягко положила руку ему на плечо и шепнула:

– Паша, не лезь в бутылку… У них порядок такой.

– Вот именно, порядок! Давай, вещи ему собери в больницу, раз ты друг. В Первую Градскую поедет, на Ленинском, в кардиологию.

– Аааа… что собирать?

– Я помогу… – Мария видела, что Бердянский от стресса впал в ступор и, пожалуй, не справится даже с элементарными вещами. Она по себе знала, как это бывает, и какой космический ужас охватывает, пронзает тело и мозг тысячами ледяных иголок, когда близкий человек оказывается в серьезной – смертельной! – опасности.

Забытая всеми Прошка, по-прежнему крутившаяся возле хозяина, снова замяукала и поскакала в комнату… должно быть, показывала, где хранится одежда и белье.

– Давай я найду для него футболку с трусами, а ты собери пасту, щетку… ну все такое… – обратилась Мария к Бердянскому. – Или лучше наоборот?

– А? Да… давай. А таблетки, таблетки ему там понадобятся ведь, да, док? – вдруг заволновался Павел и, сунув руку в карман куртки, вытащил пузырек с валокордином и блистер с нитроглицерином.

– Берите, не помешают уж точно… – пробасил фельдшер, наблюдая, как медсестра делает укол пациенту и ставит внутривенный катетер для капельницы.

– Готово, Михал Михалыч! Пульс вроде стабилизируется.

– Угум… Так, ну что, трусы-тапки собрали? Давай, друг, дуй к машине, скажи шоферу, пусть носилки несет. И проход освобождаем, молодые люди.

Несколько минут суеты – и Андрей, обколотый и по-прежнему пребывающий не то в обмороке, не то в тяжелом полусне, был погружен в «Скорую помощь». Истошно взвыв сиреной, машина рванула с места и исчезла за поворотом, а в дверях возникла всполошенная консьержка, принялась причитать и выспрашивать, что произошло. Ее появление заставило Марию и Павла поторопиться со сборами, и несколько минут спустя они сами покинули квартиру Андрея.

Мария с неохотой оставила спасительницу-Прошку на попечении тети Вали – она думала, что лучше бы пока забрать котофеишну к себе, но ей было неудобно перед Бердянским, да и консьержка наверняка заартачится…

Теперь следовало бы вспомнить о том, что ее ждет работа, и, если она не явится, хотя бы с опозданием, Вишняускас ее в лучшем случае оштрафует, а в худшем -укажет на дверь. Мария собралась попрощаться с Павлом и получить заверения, что дальше он справится сам, сможет доехать до больницы и уже там спокойно позаботится о друге. Но… это оказалось не так-то просто сделать. Сердце сжималось от жалости, стоило взгляду упасть на сосредоточенное бледное лицо и покрасневшие глаза Бердянского. Он крепился, но с ним явно было не все порядке.

«Переживает за Андрея… а может, вспоминает, как с ним все было тогда…» – подумала она мельком, и, когда он, остановившись у темно-синей «ауди», вдруг спросил:

– Ты со мной? – ответила:

– Да, конечно. Едем.

– Садись. – он распахнул перед ней переднюю дверцу, кинул сумку на заднее сиденье и, сев за руль, вновь замер, как перепуганный зверь, пойманный в капкан. Кое-как совладав с нервами, завел машину и так резко рванул с места, что Марию вдавило в спинку сиденья…

Пока выруливали из переулка на набережную и оттуда разворачивались под мостом на Якиманку, он молчал, но на первом же светофоре вдруг повернулся к ней и, испытующе глядя в глаза, спросил:

– Ты что, правда где-то рядом живешь?

– Да, через два дома… А что?

– Да нет, так… ничего… просто странно это как-то…

– Ничего странного. Мы вчера с ним в магазине столкнулись, и он меня провожать пошел, а заодно показал, где живет, и с Прошкой познакомил. А когда я сегодня на работу спешила, его кошка ко мне прямо из окна бросилась.

– Чего?..

– Честное слово. Увидела меня, выпрыгнула… ну и… вот, спасла своего хозяина, выходит…

– Черт знает что… Мистика какая-то… – он в сомнении покачал головой, шумно выдохнул, снова втопил педаль газа в пол, и машина рванула по Якиманке, то и дело подрезая новенькие иномарки – риск столкновения был вовсе не иллюзорным.

Мария не выдержала:

– Тише ты, Спиди-гонщик!.. Или сам на тот свет торопишься?.. Разобьемся же к…! – крепкое словцо удержалось на губах, но Мария надеялась, что Павел понял.

«Абсолютно без башки мужик…» – хуже всего, что в глубине души ей это даже нравилось. Он весь – от прически до пяток – нравился Марии куда больше, чем позволительно для «приличной женщины», и в замкнутом пространстве машины, где пахло его сигаретами и отличным французским одеколоном, ситуация быстро стала критической.

«Охххх, Маша, Маша… о чем ты только думаешь…» – она потерла кончиками пальцев покрасневшие щеки, и почла за лучшее отвернуться от Павла, делая вид, что высматривает что-то в окне. Это не очень помогло, поскольку Бердянский все равно был чересчур близко.

А вот не надо было садиться к нему в машину…

– Потише, пожалуйста. Меня укачивает. – очередная глупость, но, может, хоть такой аргумент на него подействует.

Бердянский хмыкнул и нехотя сбросил скорость, но они все равно домчались до больницы за считанные минуты, и даже застали ту самую карету «скорой», отъезжающую от корпуса кардиологии.

Мария поскорее отстегнула ремень и хотела открыть дверцу, чтобы выйти, но неожиданно Павел обхватил ее за плечи и развернул к себе.

– Ты что?.. – начала было она, хотя сердце у нее заколотилось как сумасшедшее, ибо намерения Бердянского были ясны до предела. Мария убедилась в этом ровно через секунду, когда губы Павла жадно прижались к ее губам.