Читать книгу Меч Тенгри (сборник) - Ркаил Зайдулла - Страница 24

В тот вечер Аблаев пошёл в университетскую общагу к одному своему односельчанину. Подойдя к двери, он понял, что в комнате уже началась обычная для общаги пьянка. В полутёмной комнате сидели, развалясь, четверо-пятеро парней и одна девушка – все, естественно, хмельные. Магнитофон орал на полную мощность, так что невозможно было слушать собутыльников. Увидев Аблаева, один из парней помахал ему рукой в знак приветствия, приглашая таким образом в компанию. Аблаев выключил магнитофон.

– Салют, товарищи студенты! – Во внезапно наступившей тишине громкий голос Аблаева заставил вздрогнуть бражников. – Откройте окно, а то дышать нечем!

Действительно, сигаретный дым стоял в комнате коромыслом.

– Иди бабушку свою поучи! – огрызнулся один из парней. Он лежал на подушке, и мокрые волосы его прилипли ко лбу.

– Не обращай на них внимания, – сказал односельчанин Аблаева. – Проходи…

Он протянул Аблаеву стакан с водкой.

– На, выпей сначала.

Аблаев не заставил себя упрашивать, опрокинул в рот водку, поискал глазами закуску. Но ничего не нашёл, кроме засохших кусочков хлеба. На середине стола красовалась дочиста вылизанная сковородка. Пришлось Аблаеву занюхать рукавом.

– Эй, гонец! – крикнул кому-то односельчанин Аблаева. Прикорнувший в углу гонец мгновенно навострил уши. – На деньги, возьми у корейцев две бутылки водки.

Аблаеву он пояснил: «Эти корейские студенты у нас водочным бизнесом занимаются».

– Хочу слушать музыку! – завопила пьяная девушка.

Аблаев вопросительно посмотрел на своего приятеля. Тот подал знак, стукнув ладонью правой руки по левому своему кулаку. Кто-то включил ритмичную музыку. Девка вскочила с криком: «Хочу танцевать! Танцуем! Танцуем все!»

Обитатели студенческой ночлежки поднялись со своих мест и стали дрыгаться в такт музыке. Только Аблаев сидел на кровати. Он, как говорится, ещё не дошёл до кондиции. «Теперь сколько ни выпей, а этих не догнать», – подумал он.

Гонец вернулся быстро, вынул из карманов две бутылки водки. Кто-то залез под кровать и вытащил оттуда целое сокровище – четыре или пять луковиц.

– Давайте выпьем за нашу красавицу, – предложил Аблаев и залпом осушил стакан. Поморщившись, сказал: «Фу! Что за отрава? Самопальная, что ли?»

– Да вроде нормально, – сидевший рядом парень с комической гримасой нюхал лук.

– Тост был за тебя, так что пей до дна, – подтолкнул девицу приятель Аблаева.

В руке у него – о, чудо! – появился даже кусочек настоящего шоколада.

Уступая просьбам джентльменов, девица не стала жеманиться и допила водку из своего давно немытого стакана, стенки которого утолщились, наверное, вдвое не только по причине немытия, но и из-за частого употребления разных напитков.

– Вот и молодец! – похвалил её заводила компании и сунул ей в мокрый рот обломок шоколада.

Взгляд Аблаева остановился на портрете Сталина, висевшем на стене. Казалось, «отец народов» ласково подмигивает ему. Увидев, что его земляк сержант заинтересовался портретом вождя, заводила воскликнул:

– За Сталина! Наши деды шли в атаку с его именем на устах и задали фашистам всемирную трёпку! За Сталина!

– Я за него пить не буду, – заупрямился его сосед. – Скинь со стены этого палача. Он моего деда ни за что расстрелял в тридцать седьмом году.

– Умереть невинно казнённым – это даже почётно, – усмехнулся один из студентов. – Когда Сократа осудили на смерть, один из его учеников спросил: «Уважаемый учитель! Неужели ты так и умрёшь, осуждённым без вины?» «Глупец, – ответил ему Сократ, – неужели ты хочешь, чтобы я умер, казнённый за действительную вину?»

– Вы ведь в Бога верите, – заметил другой студент. – Считаете, что души невинно загубленных попадают прямиком в рай. А один только Сталин истребил миллионы ни в чём не повинных людей. Значит, он был озабочен лишь тем, чтобы души этих миллионов попали в рай. Ленин, Сталин, Гитлер – самые святые люди двадцатого века! А если человек умрёт своей смертью, прожив долго и, возможно, наделав кучу грехов – кто даст гарантию, что он попадёт в рай? Шариат, Коран, Библия, Церковные установления – это вам не советские законы. Божьи каноны нужно выполнять неукоснительно. Одной голой верой в Бога не достигнешь райских кущ…

Сталин на стене подмигнул Аблаеву другим глазом.

– А раз так, давайте выпьем за Иосифа Виссарионовича. Сегодняшние так называемые лидеры – жалкие пацаны по сравнению с ним.

– Сволочь! – крикнул вдруг соседний парень и, вскочив, сорвал со стены портрет Сталина. – Он деда моего расстрелял!

Аблаевский земляк засмеялся:

– Дурак! Выкинув его портрет, ты не выкинешь его самого. Ты глупец! Вспомни теорию Мальтуса: если не будет войн и репрессий, население планеты увеличится в опасных размерах. Земля просто не сможет прокормить столько ртов! Поэтому на определённых отрезках истории Бог сам шлёт на Землю новых Сталиных, Гитлеров. Такие люди бывали в каждом столетии, если их посчитать, то со счёта сбиться можно. Нерон, Калигула, Александр, Чингиз, Тамерлан, Торквемада, Иван, Пётр, Наполеон… И ещё целый сонм тиранов. Когда нас расплодится на Земле, как саранчи в Китае, появится новый Чингиз, чтобы истребить, раздавить часть человечества. На всё воля Божья…

Лицо говорившего было неестественно бледным, а кривая ухмылка дёргалась на его лице, словно птичка, попавшая в силки.

– Ладно, выпьем, – закончил он свою странную речь.

– Больной он, – шепнул Аблаеву сидевший рядом парень.

Аблаев пожал плечами и сказал:

– А ведь он правду говорит. Человеческая жизнь теперь ничего не стоит. Может, и никогда ничего не стоила. «Человек – это звучит гордо» – придумано для дураков.

– Да бросьте вы, наконец, свою политику! – взвизгнула пьяная девка. – Давайте потанцуем!

– Потанцуют сейчас на тебе, – снова шепнул Аблаеву сосед и с ненавистью сплюнул смачную слюну. – Ничего нет хуже, чем пить натощак.

– А что это за девка? – поинтересовался Аблаев. – Откуда она? Красивая, стерва. – И он плотоядно облизал пересохшие губы.

– Да так… Потаскуха одна, – ответил парень.

– А зовут как?

– А кто её знает… Кажется, Сылу…

– Ты отдохни немного, милочка, – сказал аблаевский земляк, – а мы освежимся.

Все задвигали стульями, поднимаясь и направляясь к выходу. Аблаев не двинулся с места. Когда все вышли, он подсел к девке.

– Как дела, Сылу?

– А тебе-то что? – грубо ответила она. – Ты доктор, что ли?

Аблаев обнял её. Она не противилась.

– Пошли со мной, я провожу тебя. Не оставайся с этими шакалами.

– Ты чё тут мне проповедь читаешь? – девушка оттолкнула его. – Делай своё дело и дуй отсюда! Или не в состоянии?

Аблаев не выдержал и закатил девке затрещину. Та упала на кровать, словно кукла со сломанной шейкой, и затихла.

«Кажется, сознание потеряла, – подумал Аблаев. – Что же, может, это ей на пользу пойдёт». Он закурил и вышел в коридор.

– Ну как, хороша? – спросил его земляк.

Аблаев не ответил.

– Теперь моя очередь, – сказал парень, сидевший рядом с Аблаевым, и шагнул к двери. Аблаев рванул его за плечо:

– Погоди!

Парни удивлённо посмотрели на него.

– Никто из вас в комнату не зайдёт! – зло объявил Аблаев. – Её я с собой уведу!

– Ай-яй-яй, ну и ментяра! – обиженно произнёс земляк и осуждающе покачал головой. – Брезгуешь кайфовать вместе с нами? Идёшь против коммуны? Нельзя так, нельзя. В тебе берут верх мелкобуржуазные взгляды. А классовый враг не дремлет, точит исподтишка нож по наши души. Лучше быть осторожным, мент…

– Брось! – сказал Аблаев. – Надоел ты мне со своей философией доморощенной. Тошнит меня от тебя.

– Козёл! – молчавший до этого патлатый парень кинулся на Аблаева. – Нашу девку красть! Да я тебя…

Не успел он досказать угрозу, как сильный удар откинул его аж до кухни. Он упал, ударившись головой о стену, и затих.

– Уведу? – требовательно спросил Аблаев у главаря компании.

– Ну если уж тебе так приспичило… – косо усмехнулся тот. – Но почему ты не хочешь покайфовать вместе? Не пойму. Кроме того, у тебя одного на неё силёнки не хватит.

– Ничего, я из колхоза в город сбежал. Как-нибудь сам попашу, плуг мой ещё не заржавел.

И он уверенной походкой двинулся к двери.

– Ну-ну, дерзай, – снова ухмыльнулся главарь.

– Пошли со мной!

Строгий милицейский голос, кажется, подействовал на девку. Она нехотя пошла за ним. Студенты с усмешкой смотрели на удалявшуюся парочку. Кто-то нарочито громко, чтобы услышал Аблаев, стал рассказывать анекдот:

– Сидит мент на берегу реки. Мимо проплывает кучка говна. «Здорово, коллега!» – говорит менту дерьмо. Тот обижается: «Какой я тебе коллега?» «Коллега, коллега! – отвечает смрадная кучка. – И ты во внутренних органах, и я!»

На улице Аблаев ломал голову, с чего начать разговор с девушкой. Ни одна дельная мысль не пришла в его голову. Если сказать, что она понравилась ему с первого взгляда, что нет девушки красивей её? Такая туфта не пройдёт. Не тот контингент. Шлюха. Аблаев решительно обхватил девушку за талию.

– Убери лапу! – вяло огрызнулась она. – Зачем увёл меня, мент? Меня хочешь? А пошёл ты!..

На голову Аблаева словно ушат воды вылили. Справившись с волнением, он процедил:

– Молчать! Сейчас в отделение тебя поведу, в вытрезвитель запру.

Девушка сразу поникла, сжалась.

– Да шучу я, – испуганно сказала она. – Пошли ко мне. Там недопитая бутылка водки есть.

– Так-то лучше, – удовлетворился её ответом Аблаев. – Умная девочка.

А сам подумал: «И не таких обламывал».

…Среди ночи Аблаев собрался домой, думая о предстоящей очередной истерике жены.

– До свидания, Сылу.

– Больше не приходи.

– Почему? Ты мне очень понравилась.

– У меня парень есть. Через неделю вернуться должен.

– Откуда?

– Из тюрьмы. Узнает – убьёт и тебя, и меня.

Аблаев засмеялся.

– Не убьёт, не бойся. И нам нисколько не помешает. – И уже на пороге добавил со значением: «Вот увидишь».

* * *

Колючий взгляд Аблаева скользнул по дряблой физиономии Кафарова.

– Вечером мы с Мидхатом обыщем квартиру той девки. Мы поймаем его, долго ему на воле не ходить.

Мидхат нахмурился. Вечером он собирался бражничать со своим другом-писателем в доме напротив. А тут…

– Охотиться за беглецами из тюрьмы – не наше дело, – недовольно пробурчал он. – Тем более, если он вооружён. Как-то не хочется покидать этот мир зазря. Я ведь единственный сын у матери.

– Если так дорожишь своей шкурой, оставался бы в деревне.

«Этот Мидхат – случайный человек в милиции, – подумал Аблаев. – Слишком мягкий. А милиционер в каждом должен вызывать страх. Основа порядка – страх. В душе человека затаился хищный зверь, и в клетке удержать его сможет не мораль, а животный страх». Аблаев знал, что Мидхат заходил в камеру Шамана, чтобы ослабить ему путы, дать воды. Знал, но не подал виду. Потому что согласен был в том, что после кнута обязательно положен хотя бы маленький пряник. Этот пряник может выбить человека из колеи уже фактом своего присутствия. Зэк, приготовивший себя к самым страшным пыткам, вдруг расслабляется, вкусив «пряника». И тут не надо зевать, а вить из него верёвки. Мидхат, конечно, слюнтяй. Жалеет какую-то шпану. Но именно этой жалостью, сам того не сознавая, он и выполняет обязанность милиционера в общепринятом смысле. Да, жизнь соткана из парадоксов.

Аблаев посмотрел на часы: скоро двенадцать.

– Я пошёл на обед, – объявил он, направляясь к двери.

– Погоди, и я с тобой, – отозвался Мидхат. – Пойдём вместе.

В коридоре Аблаев свернул в сторону туалета.

– Я только быстро, – сказал он.

Не успел Аблаев закрыть дверь сортира, как с улицы донёсся приглушённый звук выстрела.