Читать книгу Король в Желтом - Robert Chambers - Страница 5

Однажды утром в начале мая я открыл стальной сейф в своей спальне и примерил золотую корону, украшенную драгоценными камнями. Бриллианты вспыхнули огнем, когда я повернулся к зеркалу, а тяжелое чеканное золото засияло, словно нимб, вокруг моей головы. Я вспомнил мучительный крик Камиллы и ужасные слова, эхом прокатившиеся по темным улицам Каркозы. То были последние строки первого акта, и я не смел думать о том, что последует за ними… Не осмеливался даже теперь, стоя под лучами ласкового весеннего солнцем в своей собственной комнате, в окружении знакомых предметов, куда доносились только приглушенные звуки уличной суеты, да голоса слуг в коридоре за дверью. Отравленные слова проклятой пьесы медленно капали в мое сердце, как смертный пот стекает на простыню, пятная ее. Дрожа, я стянул с головы корону и вытер лоб, потом подумал о Хастуре и о своих законных притязаниях… А затем вспомнил мистера Уайльда таким, каким оставил его в нашу последнюю встречу: все лицо в крови и изорвано когтями его дьявольской твари. И он тогда сказал… Что же он сказал?..

Сигнализация сейфа сработала, раздался звук, напоминающий звон будильника, и я понял, что мое время истекло. Сегодня я решил не обращать на это внимания и, водрузив на голову сияющий венец, медленно повернулся к зеркалу. Я долго стоял, вглядываясь в меняющееся выражение своих собственных глаз. В зеркале отражалось лицо, похожее на мое собственное, но бледнее и такое исхудавшее, что я с трудом узнавал его. И все это время я повторял сквозь сжатые зубы:

– Этот день настал! Этот день настал!

А в это время сигнализация в сейфе по-прежнему надрывалась звоном, к которому добавился вой сирены, пока бриллианты бесстрастно сверкали и вспыхивали над моим лбом. Я услышал, как открылась дверь, но не обратил на это внимания. И только когда в зеркале за моим плечом появилось еще одно лицо и два чужих глаза встретились с моими, я мгновенно метнулся к туалетному столику и схватил длинный нож. В этот же самый момент мой двоюродный брат, а это был он, отпрянул, сильно побледнев, и воскликнул:

– Хилдред! Ради бога! Что на тебя нашло? – Я тотчас опустил руку с ножом, и он проговорил: – Это я, Луис, разве ты меня не узнаёшь?

Я стоял молча. Даже если бы от этого зависела моя жизнь, я в эти мгновения был не в силах произнести ни слова. Луис подошел ко мне и вынул нож из моей руки.

– Что все это значит? – участливо спросил он. – Ты болен?

– Нет, – односложно ответил я, но сомневаюсь, что он меня услышал.

– Ну же, – воскликнул брат, – снимай скорее свою эту блестящую корону из меди, или из чего она там сделана, и пойдем в кабинет. Ты что, на маскарад собираешься? Откуда у тебя этот театральный реквизит?

«Хорошо, что он не понял, что корона золотая», – подумал я, но внутри у меня все клокотало от бешенства. Я позволил ему взять драгоценный венец у меня из рук, понимая, что лучше превратить всю сцену в шутку. Он подбросил сверкающий обруч в воздух и, поймав его, с улыбкой повернулся ко мне:

– Потянет на полдоллара! Для чего тебе эта вещица?

Я не стал отвечать, а забрал корону обратно, положил в сейф и захлопнул массивную стальную дверцу. Адский вой сигнализации сразу прекратился. Луис с любопытством наблюдал за мной, но сигнализация, похоже, его совсем не заинтересовала. Впрочем, он насмешливо бросил, что мой сейф больше похож на коробку для печенья. Опасаясь, как бы он не подсмотрел комбинацию шифра, я прошел в свой кабинет. Луис бросился на диван и хлыстом, который везде таскал с собой, принялся истреблять мух. Одет он был в полевую форму, на голове лихо сидела кавалерийская фуражка. Еще я заметил, что его сапоги для верховой езды забрызганы красной глиной.

– Откуда ты такой ко мне явился? – спросил я.

– Прыгал через канавы в Джерси, – ответил Луис. – Поехал прямо к тебе, не переодеваясь. Нет ли у тебя чего-нибудь выпить? Я смертельно устал после целых суток в седле.

Я дал ему немного бренди из своей аптечки, он выпил и скривился.

– Ну и дрянь, – воскликнул он. – Я дам тебе один адресок, где продают настоящий бренди, а не всякое пойло.

– Меня мой бренди устраивает, – равнодушно заметил я на это. – Я им грудь растираю.

Брат уставился на меня, а потом, щелкнув хлыстом, прибил еще одну муху.

– Знаешь, старина, – начал он, – хочу тебе кое-что предложить. Вот уже четыре года ты сидишь дома безвылазно как сыч, забросил спорт и развлечения, ничего не делаешь, а только читаешь те книжки, что стоят у тебя на каминной полке.

Он прошелся взглядом по ряду томиков.

– Наполеон, Наполеон, Наполеон! – прочитал он. – Ради всего святого, ты что, ничего другого не читаешь?

– Я очень ценю свою библиотеку, – тихо проговорил я. – Впрочем, в ней есть еще одна книга. Называется «Король в желтом»…

Я посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

– Ты ее никогда не читал?

– Кто? Я? Упаси боже! Нет, конечно. Не хочу, чтобы она свела меня с ума.

Я увидел, что он пожалел о своих словах тотчас же, как только произнес их. Ведь для меня любой намек на сумасшествие категорически неприемлем. Но я взял себя в руки и спросил брата, почему он считает пьесу «Короля в желтом» опасной.

– Точно не знаю, – поспешно ответил он. – Помню только, какой ажиотаж она вызвала сразу после публикации и как сильно ее ругали с церковных амвонов и в прессе. Вроде бы автор застрелился, как только выпустил это чудище на свет божий… Так ли это?

– Насколько я знаю, он еще жив, – ответил я.

– Наверное, это правда, – пробормотал Луис, – пулям не взять эту нечисть.

– Как по мне, так «Король в желтом» – это книга великих истин, – веско произнес я.

– Ну да, «истин», которые приводят людей в бешенство и разрушают их жизни. Даже если эта вещь, как многие считают, шедевр с точки зрения чистого искусства, ее автор настоящий преступник. В жизни ее не открою.

– Ты пришел, только чтобы это мне сказать? – спросил я.

– Нет, – ответил кузен, – я пришел сообщить, что собираюсь жениться.

Кажется, на мгновение мое сердце перестало биться, но я не отвел взгляда от его лица.

– Да, – продолжал он, счастливо улыбаясь, – я женюсь на самой замечательной девушке на свете!

– На Констанс Хоуберк, – машинально проговорил я.

– Как ты узнал? – с удивлением воскликнул он. – Я и сам не знал, что сделаю ей предложение, до того вечера в апреле прошлого года, когда мы все вместе гуляли по набережной…

– Когда свадьба? – спросил я.

– Мы думали пожениться в сентябре следующего года, но час назад пришла депеша с предписанием нашему полку передислоцироваться на базу «Президио» под Сан-Франциско. Мы отправляемся завтра в полдень. Завтра! – повторил он. – Только подумай, Хилдред, завтра я буду самым счастливым из смертных, потому что Констанс едет со мной!

Я протянул ему руку в знак поздравления, а он взял и пожал ее, как добродушный наивный глупец, которым он, собственно, и был – или притворялся.

– В качестве свадебного подарка я получу под командование эскадрон, – соловьем разливался меж тем мой кузен. – Капитан и миссис Луис Кастанье! Звучит, правда, Хилдред?

Затем он рассказал мне, где и когда пройдет церемония, кто приглашен, и заставил меня пообещать быть на свадьбе шафером. Я, стиснув зубы, слушал его мальчишескую болтовню, не выдавая своих чувств, но был уже на пределе. Когда Луис вскочил, звякнув шпорами, и заявил, что ему пора идти, я не стал его задерживать.

– Хочу попросить тебя только об одной услуге, – тихо промолвил я на прощание.

– Конечно, старина! – рассмеялся он.

– Я хочу, чтобы сегодня вечером ты встретился со мной. Я тебе кое-что должен сказать… Клянусь, наша беседа займет не более четверти часа.

– Как тебе угодно, – ответил он, несколько озадаченный. – Где?

– Ну, например, вон там, в парке.

– В котором часу, Хилдред?

– В полночь.

– Во имя всего святого, о чем… – начал он, но осекся и со смехом согласился.

Я смотрел, как он спускается по лестнице и спешит прочь, слышал, как его сабля стучит на каждом шагу. Он свернул на Бликер-стрит, и я понял, что он идет к Констанс. Через десять минут после его ухода я последовал за ним, прихватив с собой драгоценную корону и шелковую мантию с вышитым на ней Желтым знаком.

Оказавшись на Бликер-стрит, я вошел в дверь с табличкой «Мистер Уайльд, восстановитель репутаций. Звонить три раза».

Я увидел, как старый Хоуберк ходит по своей лавке, а из гостиной вроде бы доносится голос Констанс, но не стал останавливаться и поспешил вверх по ветхой лестнице в квартиру мистера Уайльда. Постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Мистер Уайльд лежал на полу и стонал, лицо его было залито кровью, одежда изорвана в клочья. Кровь виднелась и на порванном в драке ковре.

– Проклятая кошка, – прохрипел он, на минуту прекратив стонать и уставясь на меня своими бесцветными глазами, – она напала на меня, пока я спал. В один прекрасный день эта тварь меня прикончит.

Это было уже слишком! Я пошел на кухню и, захватив из кладовки топор, принялся искать эту адскую тварь, чтобы разделаться с ней, но кошки нигде не было. Через некоторое время я признал свое поражение и вернулся в комнату. Мистер Уайльд взгромоздился на свой высокий стул у стола. Он умылся и переоделся, залил коллодием страшные ссадины, оставленные на его лице кошачьими когтями, а рану на горле перевязал какой-то тряпкой. Я сказал ему, что убью кошку, как только найду ее, но он только покачал головой и вернулся к чтению вслух лежащей перед ним открытой книги. Имя за именем, он перечислял людей, которые обращались к нему, чтобы восстановить свои репутации, и называл полученные от них суммы, поражавшие воображение.

– Временами приходилось закручивать гайки, не без этого, – объяснил он.

– В один прекрасный день кто-то из этих людей вас прикончит, – заметил я.

– Вы правда так думаете? – пробормотал он, потирая свои изуродованные уши.

Спорить с ним было бесполезно, и я достал рукопись, озаглавленную «Императорская династия Америки», сказав себе, что в последний раз читаю ее в кабинете мистера Уайльда. Трепеща от восторга, я снова прочел ее до конца. После этого мистер Уайльд взял рукопись и, повернувшись к темному проходу, ведущему из его кабинета в спальню, громко позвал:

– Вэнс!

Тогда я впервые заметил человека, сидевшего в тени. Как я упустил его из виду во время поисков кошки, ума не приложу.

– Вэнс, выходи! – крикнул мистер Уайльд.

Существо приподнялось и подползло к нам, и я никогда не забуду его лица, когда он снизу вверх посмотрел на меня в неверном свете, падавшем из окна.

– Вэнс, это мистер Кастанье, – представил меня Уайльд.

Не успел он договорить, как мужчина бросился на пол передо мной, рыдая и хватая меня за руки:

– О боже! Боже мой! Помогите мне! Пощадите меня! Мистер Кастанье, не подпускайте ко мне этого человека. Вы не можете, не можете этого хотеть! Вы другой – спасите меня! Я сломлен… Я был в сумасшедшем доме, а теперь… когда все наладилось… когда я забыл короля… Короля в желтом… Я снова схожу с ума! Я опять окажусь в лечебнице без вашей помощи…

Голос его сорвался на хрип, потому что мистер Уайльд прыгнул на него, правой рукой вцепившись в горло несчастного. Когда Вэнс рухнул на пол без сознания, «восстановитель репутаций» вновь проворно вскарабкался на свой стул и, потирая уши обрубком руки, повернулся ко мне и попросил принести ему самый большой гроссбух. С минуту пошелестев исписанными страницами, он удовлетворенно кашлянул и указал на имя Вэнса в книге.

«Осгуд Освальд Вэнс», – прочитал он вслух.

При звуке своего имени человек на полу поднял голову и повернул к мистеру Уайльду перекошенное лицо. Глаза у него налились кровью, а губы дрожали.

«Обратился 28 апреля, – невозмутимо продолжал мистер Уайлд. – Род занятий – кассир в Национальном банке Сифорта. Отбывал срок за подлог в Синг-Синге, откуда был переведен в приют для умалишенных. Помилован губернатором Нью-Йорка и выписан из сумасшедшего дома 19 января 1918 года. Репутация пострадала в Шипсхед-Бей. Ходят слухи, что живет не по средствам. Репутация должна быть восстановлена немедленно. Гонорар 1500 долларов. Примечание: прекрасный семьянин, 20 марта 1919 года присвоил 30 000 долларов. Добился нынешнего положения благодаря протекции дяди. Отец – президент одного из банков в Сифорте».

Я посмотрел на человека на полу.

– Вставай, Вэнс, – ободряюще произнес мистер Уайльд. Вэнс поднялся, словно загипнотизированный. – Сейчас он сделает то, что мы скажем.

С этими словами мистер Уайльд принялся читать вслух всю историю императорской династии Америки. Затем добрым и успокаивающим шепотом он еще раз пересказал Вэнсу, который стоял как громом пораженный, самые важные моменты. Тот только смотрел сквозь нас пустым взглядом. Я решил, что Вэнс на пороге безумия, и не преминул сообщить об этом мистеру Уайльду, но тот ответил, что это не имеет никакого значения. Мы очень терпеливо объяснили Вэнсу, какова будет его роль в нашем деле, и через некоторое время он, кажется, понял. Мистер Уайльд раскрыл суть рукописи, подкрепляя результаты своих изысканий отсылками к нескольким уважаемым трудам по геральдике. Он рассказал об основании династии в Каркозе, об озерах, связавших Хастур, Альдебаран и тайну Гиад. Поведал он о Кассильде и Камилле, о туманных глубинах Демхе и об озере Хали.

– Итиль навсегда скроет рубище Короля в желтом, – пробормотал он, но, кажется, Вэнс его не услышал.

Затем мистер Уайльд пробежался специально для Вэнса по всем ветвям императорской семьи от Уохту и Тале до Наотальбы и Призрака истины к Альдону, а потом, отбросив рукопись и заметки, начал удивительную историю последнего короля. Трепеща, я наблюдал за ним, не в силах отвести взгляд. Рассказчик вскинул голову, его сильные руки простерлись в гордом жесте абсолютной власти, глаза полыхали в глубине глазниц, как два изумруда. Вэнс слушал в оцепенении. Что касается меня, то, когда мистер Уайльд наконец закончил и, указав на меня, воскликнул: «Вот кузен короля!», у меня голова пошла кругом от волнения.

Сверхчеловеческим усилием сдерживая свои чувства, я объяснил Вэнсу, почему только я достоин короны и почему мой двоюродный брат должен отправиться в изгнание или умереть. Я дал ему понять, что мой кузен не вправе жениться, даже отказавшись от всех своих притязаний. И уж конечно он не должен жениться на дочери маркиза Эйвонширского, чтобы не впутать в эту историю Англию. Я показал ему список из тысячи имен, составленный мистером Уайльдом. Каждый, чье имя там значилось, получил Желтый знак, которым не смел пренебречь. Город, штат, вся страна были готовы подняться в едином порыве под знаменами Бледной маски. Время пришло! Пора людям узнать сына Хастура, а всему миру – склониться перед черными звездами, что висят в небе над Каркозой.

Вэнс уронил голову на стол, поместив подбородок на скрещенные руки. Мистер Уайльд прямо перед его лицом набросал на полях вчерашнего «Геральда» грубый набросок огрызком свинцового карандаша. То был план комнат Хоуберка. Затем он начертал приказ, скрепил его печатью, и я, дрожа с ног до головы, как в лихорадке, подписал свое первое повеление именем «король Хилдред».

Мистер Уайльд слез с высокого стула на пол и, открыв шкаф, достал с первой полки прямоугольную коробку. Он поднес ее к столу и открыл. Внутри, завернутый в папиросную бумагу, лежал совершенно новый нож. Я вытащил его и передал Вэнсу вместе с приказом и планом комнат Хоуберка. Затем мистер Уайльд разрешил Вэнсу уйти, и тот пошел, шатаясь, как бездомный бродяга.

Я еще немного посидел, глядя, как дневной свет меркнет за квадратной башней Мемориальной церкви Джадсона, и наконец, собрав рукопись и заметки, взял шляпу и направился к двери.

Мистер Уайльд молча наблюдал за мной. Выйдя в коридор, я оглянулся. Маленькие глазки хозяина квартиры по-прежнему были устремлены на меня. За его спиной в меркнувшем свете собирались тени. Я закрыл за собой дверь и вышел на улицу в быстро сгущающиеся сумерки.

Я ничего не ел с самого завтрака, но голода не чувствовал. Жалкий нищий, пялившийся на Зал прощания, заметил меня, подошел и завел историю о своих несчастьях. Я дал ему денег, сам не знаю зачем, и он ушел, не поблагодарив меня. Через час подошел еще один такой же изгой в ожидании милостыни. У меня в кармане лежал листок бумаги, на котором был начертан Желтый знак, и я протянул его нищему. Тот с минуту тупо смотрел на него, а затем, зыркнув на меня, сложил листок с преувеличенной, как мне показалось, тщательностью и спрятал его на груди.

Среди деревьев сверкали электрические фонари, а в небе над Залом прощания сияла молодая луна. Ждать на площади было утомительно, и я пошел от Мраморной арки к конюшням артиллерийского полка и обратно к Фонтану лотоса. Цветы и трава источали аромат, который не давал мне покоя. Струи фонтана играли серебром в лунном свете, а мелодичный плеск падающих капель напомнил звон молоточка в мастерской Хоуберка. Но мерцание лунного света на воде не шло ни в какое сравнение с той радостью, которую дарила мне игра солнечного света на полированной стали доспехов на верстаке Хоуберка. Я наблюдал за летучими мышами, проносившимися над водяными лилиями и кувшинками в бассейне фонтана, но очень скоро их стремительный, отрывистый полет начал действовать мне на нервы. Тогда я ушел и принялся бесцельно слоняться среди деревьев. В конюшнях артиллерийского полка было темно, но в казармах кавалеристов окна офицерских помещений ярко светились, а у входа сновали усталые солдаты, несущие куда-то солому, упряжь и корзины с оловянной посудой.

Дважды конные часовые у ворот сменялись, пока я прохаживался по покрытой асфальтом дорожке. Я посмотрел на часы: почти полночь! Один за другим гасли огни в казармах, закрылись зарешеченные ворота, и через боковую калитку проходили офицеры, оставляя в ночном воздухе бряцание оружия и звон шпор. На площади стало очень тихо. Последнего бездомного прогнал полицейский в серой форме, следящий за порядком в парке. Движение по Вустер-стрит прекратилось, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был стук копыт лошади часового, переступавшей на месте, и звон его сабли о седло. В офицерских помещениях еще горел свет, но за окнами мелькали теперь только денщики. Часы на новой башне церкви Святого Франциска Ксаверия[15] начали отбивать полночь, и с последним печальным ударом колокола у боковой калитки появился чей-то силуэт. Покидавший казармы ответил на приветствие часового, перешел улицу, вышел на площадь и направился к апартаментам «Бенедик».

– Луис! – окликнул я.

Мужчина резко повернулся и, звеня шпорами, направился прямо ко мне.

– Это ты, Хилдред?

– Да, ты вовремя.

Я взял его за руку, и мы пошли в сторону Зала прощания.

Он заговорил о своей свадьбе, о том, как ему повезло с невестой, расписывал радужные картины будущей совместной жизни с Констанс, привлекая мое внимание к своим капитанским погонам, тройной золотой нашивке на рукаве и лихо заломленной фуражке. Кажется, я внимательнее слушал, как звенят его шпоры и сабля, чем его хвастливый лепет. Наконец мы остановились под вязами на углу Четвертой улицы, на площади напротив Зала прощаний. Тогда он с усмешкой спросил, что мне от него нужно. Я пригласил его присесть на скамейку под электрическим фонарем и опустился рядом. Он с любопытством посмотрел на меня тем самым изучающим взглядом, который я так ненавижу у врачей. Я оскорбился, но не дал ему почувствовать этого.

– Ну, старина, – спросил он, – чем я могу помочь?

Я достал из кармана рукопись и заметки об императорской династии Америки и, глядя ему прямо в глаза, произнес:

– Сейчас я тебе всё расскажу. Дай мне честное офицерское слово, что прочтешь эту рукопись от начала до конца, не задавая мне ни единого вопроса. А потом и эти заметки. И еще пообещай мне выслушать то, что я тебе после этого поведаю.

– Обещаю, если тебе угодно, – усмехнулся он. – Давай сюда бумаги, Хилдред.

Он начал читать, и брови его в недоумении поползли вверх. Я затрепетал от подавляемого гнева, почувствовав, что он не верит ни единому слову рукописи. Кузен хмурился, а с его губ были готовы сорваться презрительные слова.

Потом он слегка заскучал, но, видимо ради меня, продолжил чтение. Дойдя до своего имени, он непритворно заинтересовался: глаза его быстрее заскользили по строчкам, и в какой-то момент он опустил рукопись и пытливо посмотрел на меня. Однако он сдержал слово и продолжил чтение, не задавая вопросов, которые так и умерли у него на губах. Дойдя до конца и прочитав подпись мистера Уайльда, он аккуратно сложил рукопись и вернул ее мне. Я передал ему записи, и он откинулся на спинку стула, сдвинув на затылок фуражку тем небрежным жестом, который я так хорошо помнил еще по школе. Я наблюдал за его лицом, пока он читал, а когда он закончил, забрал записи вместе с рукописью и положил бумаги в карман. И только после этого развернул свиток, помеченный Желтым знаком. Луис увидел знак, но, похоже, не узнал его, и я довольно резко ткнул пальцем в символ, обращая на него внимание брата.

– Вижу, – проговорил кузен. – И что это?

– Это Желтый знак, – сердито сказал я.

– Ах, вот оно что… – протянул Луис тем вкрадчивым голосом, которым доктор Арчер обычно разговаривал со мной раньше. Вероятно, добрый доктор продолжал бы таким же тоном и дальше вести свои беседы, если бы я не уладил с ним свои дела раз и навсегда.

Похоже, что и Луис готов был пойти по этому пути. Я сдержал свою злость и спокойно напомнил:

– Послушай, ты ведь дал слово.

– Я слушаю, старина, – успокаивающе ответил он.

И тогда я заговорил:

– Доктор Арчер каким-то образом завладел тайной престолонаследия и попытался лишить меня права на императорский трон, утверждая, что из-за падения с лошади четыре года назад я стал умственно неполноценным. Он осмелился поместить меня под стражу в собственном доме, надеясь либо свести меня с ума, либо отравить. Я этого не забыл. Я навестил его вчера вечером, и наша беседа была окончательной.

Луис побледнел, но не сдвинулся с места. Я торжественно продолжил:

– Осталось еще три человека, с которыми мне обязательно нужно переговорить в интересах мистера Уайльда и меня самого. Это мой кузен Луис, мистер Хоуберк и его дочь Констанс.

Луис вскочил на ноги, я тоже поднялся и бросил на землю бумагу, помеченную Желтым знаком.

– Мне не понадобится официальная грамота, чтобы сказать тебе то, что должен! – воскликнул я с торжествующим смехом. – Ты сейчас же отрекаешься от императорской короны в мою пользу, и точка!

Луис посмотрел на меня с удивлением и некоторым испугом, но, оправившись, успокоительно произнес:

– Конечно, я отрекаюсь… в смысле отказываюсь, да? От чего?

– От короны, – мрачно сказал я.

– Конечно, не волнуйся так. Я отрекаюсь! Пойдем, старина, я провожу тебя в твои апартаменты.

– Не пытайся обмануть меня своими уловками! Я от докторов их насмотрелся, – закричал я, дрожа от ярости. – Нечего вести себя так, будто считаешь меня сумасшедшим.

– Хилдред, не говори ерунды, – увещевал меня брат. – Пойдем скорей домой, час уже поздний.

– Нет, – крикнул я, – выслушай меня! Другого выбора у тебя нет! Я запрещаю тебе жениться. Слышишь? Запрещаю! Ты отречешься от короны, и в награду я дарую тебе изгнание. Но если не отречешься – умрешь!

Он попытался успокоить меня, но я пришел в полное исступление, выхватил свой длинный нож и преградил ему путь. А потом прошипел, что доктора Арчера они найдут в подвале с перерезанным горлом. Я смеялся брату в лицо, вспомнив о Вэнсе, его ноже и подписанном мной приказе.

– Сейчас король ты, – бросал я одно за другим страшные слова, – но скоро королем буду я! Кто ты такой, чтобы помешать мне властвовать над всей обитаемой землей?! Пусть я родился кузеном короля, но взойду на трон во что бы то ни стало!

Луис стоял передо мной бледный и неподвижный. Вдруг по Четвертой улице пробежал человек. Он вошел за ограду, окружавшую Зал прощания, проскочил до самых отделанных бронзой дверей и с безумным воплем нырнул в здание. Я начал хохотать и смеялся до слез, потому что узнал в самоубийце Вэнса и понял, что Хоуберк и его дочь больше не стоят на моем пути.

– Пошел прочь! – с легким сердцем крикнул я Луису. – Ты мне больше не соперник! Ты никогда не женишься на Констанс, а если в изгнании осмелишься подыскать себе другую, я позабочусь о вас также, как вчера вечером позаботился о моем докторе. Завтра ты переходишь под опеку мистера Уайльда.

С этими словами я повернулся и побежал на Южную Пятую авеню, а Луис с криком ужаса выхватил саблю и помчался за мной как ветер. На углу Бликер-стрит он почти настиг меня и следом за мной кинулся в мастерскую Хоуберка. Он закричал:

– Стой, стрелять буду!

Но, увидев, как я взлетаю вверх по лестнице, оставив внизу комнаты Хоуберка, не стал меня преследовать. Я услышал, как он стучит молотком в дверь и выкликает имена оружейника и его дочери, но разве можно разбудить мертвецов?!

Дверь мистера Уайльда была открыта, и я вошел со словами:

– Свершилось, свершилось! Пусть народы восстанут и узрят своего правителя!

Не увидев хозяина, я подошел к шкафу и достал из футляра драгоценную корону. Затем я облачился в белую шелковую мантию с вышитым на ней Желтым знаком и возложил королевский венец себе на голову. Наконец-то я стал тем, кто будет править Хастуром по праву, ибо познал тайну Гиад, и мысли мои проникли в самые глубины озера Хали. Теперь я король! Первые серые росчерки рассвета поднимут бурю, которая сотрясет оба полушария нашей планеты.

Нервы мои напряглись до предела, и я стоял, гордо выпрямившись, преисполненный радости от сознания своего величия. И тут в темном проходе кто-то застонал.

Я схватил догорающую свечу и бросился к двери. Кошка пронеслась мимо меня, как демон, затушив огарок, но мой длинный нож полетел быстрее нее. Я услышал ее визг и понял, что попал в цель. Некоторое время я слушал, как она мечется в темноте, а потом, когда ее неистовство прекратилось, зажег лампу и поднял ее над головой. Мистер Уайльд лежал на полу с разорванным горлом. Сначала я подумал, что он мертв, но вдруг в его запавших глазах появились изумрудные искры, изуродованная рука задрожала, рот в судороге растянулся от уха до уха. На мгновение мой ужас и отчаяние сменились надеждой, но когда я наклонился над ним, его глаза закатились и он умер. И пока я стоял, застыв в бессильной ярости, видя, как моя корона, моя империя, все надежды и амбиции, сама моя жизнь лежат распростертыми на земле вместе с мертвецом, они добрались до меня. Они подошли ко мне сзади, схватили и связали так крепко, что вены мои вздулись, а голос мой пропал от моих же исступленных криков. Я бушевал, истекая кровью, и не один полицейский почувствовал на себе остроту моих зубов. Когда меня скрутили так, что я не мог даже пошевелиться, они подошли ближе… Сначала старый Хоуберк, за ним – Луис с перекошенным от ужаса лицом… Где-то далеко в углу тихонько плакала женщина. То была Констанс…

– Теперь я всё понял! – прохрипел я из последних сил. – Вы захватили трон и империю. Горе! Горе вам, увенчанным короной Желтого короля!

[ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА: мистер Кастанье умер вчера в сумасшедшем доме в отделении, где содержатся особо опасные преступники.]