Читать книгу Путь в Арьяварду - Роман Олегович Кузьма - Страница 13

Самовластный правитель Ийан, 47-й в династии, наместник божественного владыки империи Сунджин с правом наследного титула, или же, как его ещё называли, князь, Харод Йен Гу принимал посольство, явившееся к нему с самого края мира, с далёкого Запада. Местом аудиенции он избрал маленький кирпичный дворик, вокруг которого сгрудились постройки, формировавшие дворцовый комплекс – здесь, окружённый со всех сторон надёжными стенами, он любил прогуливаться перед обедом, чередуя праздное созерцание с играми в мяч.

Послы, смуглолицые аккадцы с ястребиными носами и с наголо обритыми головами, стояли у восточной стены, окружённые безмолвной, вооружённой до зубов, охраной, готовой, в случае необходимости, немедленно избавить души чужеземцев от мирских забот. Аккадцы, все как один – жрецы, носили белые тоги, оставлявшие левое плечо открытым. Позолоченные булавки в виде скарабея удерживали складки одежды от падения. Князю Хароду подобные одеяния казались непристойными, да и его подданным тоже – они предпочитали носить полотняные штаны, а поверх них – просторные рубахи без застёжек. В Ийан лишь крестьяне и городская беднота носили сандалии на босу ногу, в то время как послы Аккадского царства, люди, несомненно, высокого положения, почему-то не стеснялись брать дурной пример с представителей низших каст – при ходьбе они выставляли свои ступни, очевидно, не знакомые с ритуалом бинтования, напоказ.

Князь Харод нахмурился, как делал всегда, когда ему приходилось рассматривать сомнительный вопрос, предоставленный его высочайшему вниманию, и подал распорядителю незаметный знак. Тот, выйдя из тени, сощурился от яркого полуденного солнца и развернул длинный свиток, содержавший полный перечень титулов двух монархов – Харода и аккадского царя. Зачитав всё, он сообщил гостям, что их внимательно слушают.

Вперёд выступил немолодой мужчина, грузный, с выпирающим даже из-под складок тоги брюшком.

– Мы – преданные слуги нашего царя, великого Шаррума, и богов, ему покровительствующих. Меня зовут Огиш, я отправился в столь дальний путь, желая установить то, что в будущем станет фундаментом прочной дружбы между нашими великими державами.

Огиш говорил на сунджинском с заметным акцентом, однако то, что он выучил язык далёкой страны, куда он выехал с посольством – от одного из аккадских купцов, несомненно, – вызывало невольное уважение.

Харод, в отличие от большинства своих подданных, бывший желтоволосым, с прищуром, чуть улыбаясь, посмотрел на посла. В его серо-голубых глазах плясали весёлые искры.

– Действительно, путь неблизкий, и одежды твои, наверняка, запылились. Я рад видеть тебя в своём дворце. – Князь обвёл широким жестом дворик, периметр которого украшали искусно вырезанные нефритовые барельефы. – Ты и твои спутники получите богато украшенную одежду, достойную вашего статуса.

Подчиняясь слову распорядителя, явились слуги, несшие кипы одежды, расшитой золотом и серебром. Аккадцы остались неподвижны, их лица застыли, словно камень, и слуги, неловко переглянувшись, сложили одежду у их ног.

– Вам не по душе мои дары? – вопрос Харода прозвенел в тишине, наполнившей дворик, подобно упругому бронзовому клинку.

Огиш, а вслед за ним – и его спутники, немедленно простёрлись ниц, чем вызвали одобрительную улыбку князя. Ответ их, уже предсказанный первым советником, ничуть не удивил правителя Ийан.

– Прости нас, о князь, за поведение, которое может показаться тебе неучтивым, так как уважение наше к твоему благородству и щедрости не знает границ. – Огиш не поднимал лица, говоря эти слова, что указывало на его очевидное знакомство с правилами придворного этикета, принятыми в Ийан. – Однако мы обязаны всегда носить лишь белое – одежды жрецов бога справедливости Энлиля.

– Верность богам – то качество, что делает честь любому человеку, особенно жрецу, – сказал Харод, добавив в свой голос лишь самую каплю иронии. Последнее, впрочем, не ускользнуло от слуха его придворных, немедленно напустивших на свои лица самые снисходительные и даже презрительные улыбки. Запад в который раз потряс их своей дикостью, и желание заключать какие-либо соглашения с Аккадом бесследно улетучилось.

– Торговля между нашими странами…

Харод немедленно перебил посла, его голос звучал резко и гневно:

– Тебя не привлекают шелка, Огиш, и я не вижу у тебя достаточного количества серебра или золота на случай, если бы ты заинтересовался их покупкой. Что же нужно человеку, не заботящемуся о своём внешнем виде?

Смешки и перешёптывания пробежали среди придворных, толпящихся у стен, однако члены посольства никак на это не отреагировали, сохраняя олимпийское спокойствие.

– Серебро потечёт в твою страну рекой, о Харод, как только мы договоримся о пошлинах и условиях доставки товаров в Аккад. Не удивлюсь, если и здешних купцов заинтересуют изделия из стекла, бронзы и эбенового дерева, прославившие наших мастеров на весь мир. Позволь нам передать тебе дары царя Шаррума и верховного жреца Суэна.

Слуги удалились, приняв неожиданно тяжёлый сундук, в котором оказались: великолепная посуда из цветного стекла, инкрустированные золотом веера с ручками из слоновой кости, статуэтки из чёрного дерева, поражающие своей красотой, бронзовые кувшины и подносы, украшенные чеканными изображениями экзотических животных, и даже толстый ковёр с вытканными на нём изображениями поверженных аккадцами народов.

– Ступая по этому ковру, ты, благородный князь, будешь ощущать то же, что и наш господин, попирающий этих подлецов ногами. – Огиш, вновь стоявший во весь рост, вёл себя, как подобает хозяину положения.

– Я принимаю дары моего нового друга и брата Шаррума с радостью, что наполнила моё сердце подобно тому, как вино наполняет кубок.

Поправив широкополую матерчатую шляпу сложного фасона, украшенную золотым обручем с многочисленными рисунками и надписями, прославляющими достоинства его предков, князь напустил на своё лицо самое радостное и благодушное выражение.

Разговор о торговле, осуществлять которую предстояло при помощи караванов, принял более практический характер. Трудности, неизбежные при путешествиях через весь континент, представлялись князю Ийан и его советникам весьма значительными, однако Огиш самоуверенно отмахнулся от всяческих возражений на эту тему.

– Торговля, которой покровительствует Энлиль, всегда будет преуспевать.

Князя разбирало любопытство, и посол немедленно удовлетворил его.

– В Магасакре, крупнейшем поселении в степи, открыт наш храм. Правитель тамошних земель, Манугир, поклоняется Солнечному Огню, и Энлиля он счёл вполне достойным носителем такой силы. Мы не видим никаких различий между существующими религиями.

Что-то в речах жреца показалось Хароду подозрительным. В его мыслях уже сформировался ответ, который мигом указал бы Огишу, его богу Энлилю, да и Шарруму тоже, на их законное место, однако перспективы, которые открывала торговля с Западом, показались ему слишком заманчивыми, чтобы разрушать их единственной несдержанной фразой.

– Ийан не станет молиться чужим богам. Это моё первое, последнее и единственное слово.

Неожиданно холодный тон князя, казалось, смутил аккадское посольство. Харод, не позволив им выступить с возражениями, заявил:

– Однако подданные моего друга и брата Шаррума, пребывая на нашей земле, должны иметь возможность молиться своим богам, и мы, конечно, окажем вам всю необходимую помощь в постройке небольшой молельни.

Огиш, в чьих тёмных глазах, загорелся огонёк понимания, широко улыбнулся и поклонился. Посольство, пятясь, покинуло дворик.

Харод нахмурился. Ему ещё предстояло выдержать нелёгкий разговор со своим первым советником.