Читать книгу Путь в Арьяварду - Роман Олегович Кузьма - Страница 8

Едва мы покинули наш лагерь, жрец предложил всем отпить имевшегося у него зелья, которое, по его словам, неслыханно укрепляло людские силы, избавляя от чувства усталости, голода или холода. Я отпил единственный глоток этого странного на вкус, чуть сладковатого пойла, и результатом стал наступивший вскоре небывалый подъём сил: идти мне стало на удивление легко. Я ощущал себя так, будто совершаю прогулку в весеннем лесу – мне хотелось петь и радоваться жизни! Посмотрев на своих товарищей, я отметил ту же необычайную эйфорию и работоспособность.

В тот день мы прошли почти столько же, сколько за предыдущих четыре – жрец, применявший особое заклинание для своего волшебного компаса, каким-то неведомым образом подсчитал количество и величину собственных шагов. Когда мы остановились на привал – солнце уже находилось слева, что означало для нас «вечер», – оказалось, что поводов для радости имеется гораздо меньше, чем мы полагали. Наши лица, ноги и руки, даже смазанные животным жиром, проявляли заметные признаки отморожений – на них возникли багровые отёки и неприятного вида кровянистые пузыри. Мы знали, что это чревато серьёзными осложнениями, но, сами не зная почему, шутили без конца. Кто-то вспомнил легенды о сотворении мира – согласно одной из них, бесконечные ледники здешних земель являются останками великого снежного гиганта Имира, от которого происходят все боги, включая Дора.

Спайр подтвердил, что слышал историю об Имировом острове – ледяные и снежные горы, образовавшиеся в результате смерти великана, таят под собой его сердце. Оно будто бы представляет собой минерал или металл, но такой, что не встречается на Земле – и до сих пор хранит в себе холод межзвёздного пространства. Это легко подтвердить при помощи сунджинского компаса – что ещё, кроме колоссальной массы металла, может притягивать к себе намагниченную стрелку на таком огромном расстоянии? Сердце Имира, видимо, и является главной причиной, по которой здесь даже летом не тают снега.

История эта, такая же причудливая, как и все остальные сказки и мифы дорру, показалась жрецу забавной. Он осторожно поинтересовался нашими верованиями, в то же время высказав предположение, что магия Севера не идёт ни в какое сравнение с искусством колдунов и чародеев великого Эреду, столицы Аккада и крупнейшего города мира. Один из дружинников Спайра, Кнед, самоуверенно рассмеялся и сказал, что не боится бога-мертвеца, хоть из его тела будто бы и берёт начало наш мир. Кнед помочился в ближайший сугроб, громогласно богохульствуя, и то были последние слова, которые он произнёс. По несчастливой случайности, а может, и по какой-то иной причине, склон под его ногой поехал, и Кнед сорвался в сокрытую дотоле расщелину, свернув себе шею. Смерть его должна бы была нас смутить, однако этого не случилось – мы даже обменивались остротами, обсуждая случившееся, вероятно, сказывалось воздействие колдовского зелья.

Поутру, когда жрец, шедший со своей баклагой по кругу, не мог меня слышать, я предостерёг Спайра: этот напиток затуманивает сознание и делает употребивших его неосмотрительными. Два трупа наших товарищей, недостаточно тщательно зарывших свою палатку в снег и замёрзших насмерть во сне, являлись убедительным тому подтверждением. Наш предводитель согласился со мной, однако тогда ещё не смог предложить ничего лучшего, кроме как продолжить начатое и довести задуманное предприятие до конца.

За последовавших два дня погибло ещё девять человек – у троих отказало сердце прямо на марше, а остальные умерли во время сна. Впрочем, питаясь почти исключительно стимулирующим зельем, мы равнодушно восприняли их смерть, что уже само по себе должно бы было настораживать. Подобная чёрствость – первый признак того, что душа твоя поддалась Злу. Тем не менее, нам удалось найти храм – мы даже докопались до его свода! Он располагался прямо под нами, когда мы укладывались спать. Я, подозревая предательство, уговорил Спайра и двух безусловно верных ему дружинников, лечь спать в одной палатке и выставить стражу.

Предосторожность эта оказалась лишней, а может, ничего не произошло именно благодаря ей. Так или иначе, мы приступили к раскопкам храма. Все мы, исключая жреца, против которого, казалось, бессильны были любые болезни, страдали от отморожений – у некоторых весьма значительные участки кожи и мяса почернели и пахли гнилью, что сулило самое наихудшее; тем не менее, никто почему-то не обращал внимания на ужасающие вещи, что по непонятной причине вдруг стали казаться несущественными затруднениями. Все мы страстно желали только одного: как можно скорее докопаться до драгоценной статуи. Когда жрец обходил нас, предлагая сделать по глотку «бодрящего», я, как и было условлено заранее, лишь притворился, что принял свою порцию; сам же, вытирая усы рукавом, незаметно сплюнул её в мех шубы. Спайр и ещё два дружинника, Лафур и Орм, насколько я мог видеть, поступили точно так же.

Мы не могли работать наравне с теми, кто действительно пил зелье, поэтому Спайр, применив ряд уловок, потихоньку освободил нас от труда. Событие это недолго оставалось незамеченным, и даже возникла перебранка, однако авторитет Спайра всё ещё оставался на высоте, и недовольные поутихли. Тем не менее, тревожный звонок прозвучал, и источником его, несомненно, выступал тот, кого никто так и не решился упрекнуть ни в одной из смертей – изощрённый в чародействе и храмовых интригах жрец из Эреду. Сам он, разумеется, работать и не пытался; отстранившись от всех, этот коварный человек расположился в стороне и, казалось, погрузился в глубокие раздумья.

Наконец, был нащупан купол храма, и Спайр, схватив кирку, сам нанёс первых несколько ударов, а затем передал инструмент по кругу, словно то была чаша с благородным вином. Вскоре в перекрытии образовалась брешь, достаточная для того, чтобы внутрь смог пробраться человек. Воспользовавшись верёвкой с завязанными на ней узлами, мы все, тринадцать человек, один за другим спустились вниз. Последним этот путь проделал мужественный Спайр; несомненно, уже тогда он подозревал, что дело может закончиться побоищем, однако едва ли хоть кто-нибудь предвидел, насколько ужасные события ожидают нас впереди.