Читать книгу Путь в Арьяварду - Роман Олегович Кузьма - Страница 9

Статуя Огненноокого бога стояла там, где и говорил смуглокожий жрец из Эреду – в приделе, размещённом посреди ориентированной на север апсиды. Солнечный свет, лившийся из отверстия в потолке, пробитого нами, падал на неё, позволяя разглядеть творение древних мастеров во всём его великолепии. Возвышаясь над алтарём, статуя воздела обе, искусно вырезанные из слоновой кости, руки в странном, вызывающем трепет, жесте – сколь возвышенном, столь и кощунственном. Лицо бога, вполне человеческое, всё же не принадлежало ни к одной из известных мне или кому-либо из присутствовавших дорру рас. Черты лица, высокомерные и жестокие, были сведены в отталкивающей гримасе; пухлые, надменные губы сложились в загадочную, высокомерную усмешку, назвать которую презрительной – значит передать лишь малую толику сокрытых в ней эмоций, прикоснувшись к которым, я почувствовал, как мои внутренности сворачиваются в тугой комок.

Я замер, не в силах шелохнуться от сковавшего мои члены страха. Глаза мои постепенно привыкали к царившему здесь сумраку, и я смог получше разглядеть, что же играло роль престола. То были скелеты нескольких человек, или существ, похожих на людей, учитывая необычные размеры черепа и строение костяка. Заняв коленопреклонённую позу или и вовсе став на четвереньки, они составили своими скелетами то, что являлось – я был в этом уверен – местом, на котором некогда осуществлялись кровавые жертвоприношения.

Подлинно дьявольский характер культа, который здесь отправляли, подчёркивался врезавшейся мне в память деталью – творец, сознательно глумясь над покойниками, вставил им в глазницы драгоценные камни. Стоимость сапфиров, изумрудов и бриллиантов, пошедших на удовлетворение чьих-то извращённых прихотей, казалась просто неописуемой. Зубы, выбитые, возможно, во время пыток, заменили рубины, превратившие посмертные оскалы в отблёскивающие кровавым светом драгоценности.

Я долгое время не решался поднять свой взор, дабы присмотреться к единственному глазу Огненноокого бога. Наконец, сделав это, я не смог удержаться от изумлённого возгласа, в котором, к моему удивлению, совершенно очевидно слышался страх. Я повидал немало на своём коротком веку, и полагал, что готов к любому зрелищу, однако на сей раз мне суждено было ошибиться. Казалось, глаз, представлявший собой округлый камень размером с голубиное яйцо, не таил ничего необычного: матово-чёрный, он переливался оттенками бордового и коричневого. Однако солнечный свет, отражаясь в нём, казалось, придавал камню необычайную глубину – и яркий, золотистый блеск, который тот излучал наружу, словно в нём была сокрыта невиданная космическая сила, походил на огненное, смертоносное излучение звёзд.

Я услышал, как жрец, что привёл нас в это место, громко, напевно произносит заклинания на каком-то причудливом языке, вероятно, очень древнем и ему самому не слишком хорошо понятном, так как он собирался с мыслями перед каждой фразой и произносил её очень тщательно. Слова, сопровождаемые быстрыми, энергичными движениями смуглых рук, вырывались из его рта, как из рупора – и, усиленные неким необъяснимым образом, ударяли в перепонки. Я посмотрел на жреца: его взгляд был полностью сосредоточен на статуе, и он, казалось, не замечал окружающих. Шапка сползла с его головы, обнажив наголо обритый лоб, на котором жёлтым огнём пылали неизвестные мне иероглифы.

Переведя взгляд со жреца на статую, я окончательно убедился в том, что он замыслил нечто преступное. Камень, ставший источником уже отчётливо различимого золотистого свечения, выглядел зловеще. Из суеверия, а может, просто из страха – думаю, это неважно, – я отступил, чтобы на меня не пал его свет. Впрочем, Спайр, Лафур и Орм, оказавшись в этом золотом круге, казалось, не испытывали никаких затруднений, и, упрекнув себя за короткий приступ малодушия, я шагнул вперёд. У меня возникло непреодолимое желание принудить нашего друга-жреца замолчать, и я бы неизбежно исполнил его, если бы не одно, совершенно неожиданное событие.

Восемь наших товарищей, пивших сегодня колдовское зелье, вели себя в высшей степени странно. Медленно, двигаясь, словно заводные куклы, они начали окружать жреца; распознав в этом манёвре попытку создать защитное боевое построение, я подал условный знак Спайру. Тот громко закричал, призывая к оружию, но лишь трое из нас ответили на его призыв. Восьмеро же, пребывая во власти могучих чар, явно готовились скрестить с нами клинки.

Мне не повезло, так как я находился ближе всего к жрецу, и мне пришлось сразиться сразу с тремя противниками. Впрочем, сразу было заметно, что управляемые злой волей колдуна, они двигаются неестественно и медлительно. Мы не брали с собой доспехов, и, отразив первый неуклюжий выпад, я неожиданно легко вонзил свой меч в грудь противника. Застонав, он расстался с жизнью, и в последний миг перед смертью – я уверен в этом, так как увидел потрясённый огонёк понимания в угасающем взгляде, – пришёл в сознание, успев понять, как мерзко его использовали.

С яростью, многократно усиленной возмущением такой подлостью, я бросился вперёд, пытаясь прорубиться к жрецу, но тот, снисходительно ухмыляясь, бросил против меня ещё двух наших вчерашних друзей, совершенно забывших о том, кто они. Под градом ударов я был вынужден отступить. Где-то справа раздался надсадный предсмертный хрип – краем глаза я уловил, как тяжело оседает на пол Орм, которому ударом топора разрубило ключицу и грудину.

Безумная, неописуемая схватка, разыгравшаяся под куполом древнего храма, должно быть, стала настоящей отрадой для зловещего бога, взиравшего на нас своим единственным глазом. Я парировал удары и наносил ответные, которые, к сожалению – о, как странно, но вместе с тем органично для сложившихся обстоятельств звучат эти слова! – ещё дважды оказались смертельными. Спайр убил двоих. Но и мы несли потери: Лафур, которого прижали к внушающему оторопь алтарю, рухнул под несколькими ударами, нанесёнными двумя противниками одновременно. Его тело, упавшее прямо на престол, залило его своей горячей кровью.

Спайр и я отступили; нам противостояло трое одурманенных, двигающихся, как автоматы, дорру. Уверен, мы бы победили, даже несмотря на рану, зиявшую в плече моего господина, однако в этот самый момент против нас вновь выступила магия. Кровь Лафура, стекавшая на престол, должно быть, как-то увеличила могущество камня, поскольку тот начал издавать зловещий гул. Смуглолицый колдун, уже более не пытавшийся прикидываться другом, ликовал – я легко прочёл это на его узком лице. Переглянувшись с Спайром, мы кивнули; решение, пришедшее нам в голову, практически одновременно, диктовалось многолетним опытом совместных тренировок и многочисленных боёв.

Я закричал так громко, как только смог, и бросился в решительную атаку. Но это был лишь отвлекающий ход: Спайр в тот же миг бросился к статуе и нанёс ей сокрушительный удар в место, откуда, несомненно, изливалась сила, питавшая колдовство темнолицего жреца. Тот возопил голосом столь высоким и испуганным, что я сразу понял: мы достигли своей цели. Золотой свет потух, и, сражаясь в наступившем сумраке с внезапно ставшими невероятно медлительными врагами, я с лёгкостью покончил с обоими.

Оставался только колдун из Эреду; вытянув вперёд ладони, он свернул пальцы, словно обхватывая меня. Я ощутил, будто до меня дотронулось нечто холодное; взор мой помутился, а ноги подкосились. Меч едва не вывалился из моих, налившихся свинцовой тяжестью, рук, но, собрав свою волю в кулак, последним усилием я заставил себя выпрямить правую руку с мечом.

Наваждение прошло; я вновь был способен дышать, видеть и слышать. Передо мной лежало тело сухощавого человека, шея которого, проткнутая клинком, перестала существовать, в результате чего голова едва не отделилась от тела. Остекленевшие глаза бездумно смотрели на меня со лба, украшенного загадочными письменами.

Я, ликуя, сообщил своему господину о победе, но тот не ответил. Уже подозревая недоброе, но всё ещё не веря, я обернулся – и увидел наследника престола Кибхольма, лежащего у ног статуи с мечом в руке. Меткий бросок топора, размозживший голову, прервал его жизнь в момент, предшествовавший триумфу – горькая участь, свойственная многим героям.

Не задерживаясь в отвратительном капище более ни минуты, я поднялся по верёвке наверх и попытался добраться до нашего промежуточного лагеря. К сожалению, я сбился с пути – и не удивлюсь, если неоднократно, – так как ориентироваться по солнцу здесь весьма непросто. Наконец, когда надежда спастись уже совершенно покинула меня, я вышел к вашему селению.