Читать книгу Вниз по лестнице - Роман Шмыков - Страница 7

– Дом был совсем рядом. Мы не там искали. – Вера держала в руках старый дневник и словно пыталась наизусть выучить эти строки.

– Сейчас мы не пойдём. Уже слишком темно, – говорил Федя, вжавшись в кресло в комнате веры, на стенах которой повсюду висели плакаты с музыкальными группами. – У моего папы есть фонарь, сходим завтра после школы.

– У меня самой есть фонарь, – Вера рывком нырнула рукой под кровать, на которой сидела, и вынула из-под неё толстый длинный фонарь. Она включила его, и ослепляющий жёлтый луч угодил Максиму прямо в лицо.

– Не хочется признавать, но Федя прав – сходим завтра. – Я свой же голос слышал будто из-за стены.

– И вы сможете нормально спать, если хотя бы не побываете в том самом доме, где… да вы только подумайте, какой у мамашки, должно быть, огромный скелет! – Максим ликовал, встав с пола из позы лотоса.

– Причём тут скелет, отсталый, разве он тоже растёт вместе с жиром? – Федя уже не скрывал нарастающего в неё раздражения.

– Да не важно, вы только подумайте, как вы будете…

– Спать? – вставил я. – Великолепно. Не хочу на ночь смотреть на ужасы.

Федя указал в меня рукой в жест полного согласия с моими словами.

– Только не говори, что ты струсил! – Максим упёрся кулаками в свои бёдра и стал смотреть на меня, как на первоклашку.

Я мельком перевёл взгляд на Веру и в её глазах увидел тот же вопрос, что задал Максим, только немного в другой формулировке: «Неужели тебе страшнее, чем мне?»

– Давайте, только быстро. Потом, если что, второй раз сходим.

– Что? – Федя закрыл глаза и замотал головой. – Ты серьёзно?

– Ну, а почему нет? – Вера встала ногами на свою кровать и ликовала, чем приободряла раздурачившегося Максима и ещё сильнее пугала меня. – Это было сто лет назад, если они не ушли, то точно оба померли. Парень от рук мамки, а мамка от инфаркта. Просто посмотрим, Федь, и всего-то. Быстро, туда-сюда.

– Это Костя под одеялом рукой туда-сюда. – Федя хотел быстро сменить тему, попытавшись меня задеть, но это не подействовало ни на кого из нас. – Бл*дь… ну пошли, только быстро!

Максим и Вера чуть не завели хоровод, когда услышали согласие последнего из нас. Мы оделись и выбежали из квартиры Веры. Она долго закрывалась на ключ, точнее, на все ключи и все замки, что были на дверях. Она сказала, что папа ещё не скоро придёт, но мы так и не поняли, к чему это.

На улице было тепло и пахло надвигающейся весной, но тьма нагнетала. Страх, что был во мне и Феде, я хотел назвать благорассудством, но, глядя на Максима и Веру, я понимал, что я скорее всего просто трус. Федя шёл быстрыми маленькими шагами и смотрел всё время себе под ноги, хотя мы шли по прямой единственной освещённой в это время суток улице.

– Не бойтесь, до двенадцати даже успеем, – Максим в нетерпении ускорил шаг, и Вера старалась не отставать от него, в то время как мы с Федей плелись сзади и молчали как две стеснительные рыбы. – Федя, выше нос.

Федя выставил средний палец в сторону Максима, от чего тот только посмеялся и снова пошёл впереди, о чём-то переговариваясь с Верой.

– Зуд…

– Что?

– Жопа у них зудит, вот что, – Федя шептал, пока из его рта валили клубы пара, – Вера хочет отвлечься от мамы, а Макс просто устал трахать свой кулак.

– Давай ты не будешь это озвучивать им.

– Я подумаю.

Дома становились меньше. Фонари стояли реже и горели тусклее. Асфальт под ногами медленно превращался в грязную дорогу с глубокими колеями. Мы перешли через мост, перевалившийся старыми деревянными досками через реку, больше напоминающую ручей, замерзающий при первых холодах ноября. Вы вошли на территорию дачных участков и частных домов. Этот район все в городе называли Камыши за то, что недалеко от края этих Камышей раскинулось огромное болото, по весне своей вонью застилающее юг города. Где-то лаяли собаки, то ли на нас, то ли друг на друга, то ли просто так. В редких домах светились окна, завешенные старомодными шторами.

– Тут направо, не отставайте. – Максим взял Веру за руку, а та повернулась к нему и сначала немного отдёрнулась, но руку по итогу не отпустила, и вместе они пошли в сгущающуюся тьму.

Федя ладонью легонько шлёпнул меня по плечу и жестом показал ускориться. Разделяться было плохой идеей, и мы вчетвером шли парами, дыша в затылки друг другу, только мы с Федей не держались за руки, но оба не отрываясь смотрели на держащихся Максима и Веру. Что-то изменилось и больше никогда не будет прежним. Мы с Федей переглянулись и поняли, что оба так считаем.

Мы дошли. Вот дом. Мы стоим у того участка, который был всего в нескольких метрах от того дома, где мы нашли дневник. Карта лежала почти на сундуке. В Камышах много брошенных домов, но они будто все сконцентрировались здесь, на этой площади в несколько участков.

Мы медленно стали проходить вперёд. Миновав давно сгнившую деревянную калитку, мы зашли в заросший кустарниками двор, и лишь вытоптанная дорожка, сейчас покрытая снегом, показывала путь к покосившемуся дому. Окна были выбиты, и ветер со свистом гулял вокруг. Внутри что-то звякнуло металлическим лязгом, и мы вздрогнули, а Вера буквально прыгнула в объятия Максима, но это была лишь собака, выбежавшая из дома справа, видимо, из дыры у фундамента. Она заметила нас и, прижав хвост, рванула куда-то в заросли голых ветвей кустарников.

Максим и Вера разжались, даже отпустили руки друг друга и, чуть отвернув головы, пошли вперёд, и мы с Федей за ними. Мы встали у двери, висевшей на одной петле. Фонарь в нескольких участках от нас слабо светил, но его света хватило, чтобы разглядеть, насколько старым и заброшенным был этот дом. Видимо, после владельца дневника и его мамы здесь никто и никогда больше не был. Максим остановил Веру, находящуюся в каком-то трансе и собравшуюся сделать первый шаг, и сам ступил вперёд. Под его большими зимними сапогами скрипели деревянные лестницы. Вера последовала за ним, включив большой ручной фонарь и направив его в землю. Мы пошли в одну линию, я пошёл последним, ощущая, словно кто-то дышит мне затылок, приготовившись схватить за куртку на незащищённой никем спине.

Внутри было светло, если так можно сказать, когда зимняя ночь наступила несколько часов назад. Сильно пахло пылью, хотя почти везде был снег, налетевший, видимо, в разбитые окна после вчерашнего снегопада. Мебели почти не было, кроме дивана… рядом с телевизором, на который сейчас светила Вера трясущейся рукой. Мы все буквально вросли в те места, где остановились, прежде чем увидеть это. Мы думали, что на диване будет скелет в ночнушке, но всё оказалось ещё страшнее, а это ещё хуже, если верить дневнику.

Мы двинулись в сторону комнат, в одной из которых, как мы подумали, мы найдём как минимум одно тело, если его ещё не растаскали на лоскуты стаи бродячих собак, коих в Камышах было немало. Вот комната, которая была, казалось, той самой, скакнувшей со страниц. Максим, всё ещё возглавляя наш маленький отряд, толкнул дверь ладонью, и та немного открылась, ударившись обо что-то внутри. Максим вдохнул так, словно подавился, но потом указал нам пальцем вниз, и Вера посветила туда. Там был лёд, сковавший дверь, не дающий ей открыться полностью. Максим попытался сильнее толкнуть дверь, но ему ничего не удавалось, и мы просто скучковались в одном месте.

Вера светила вокруг, но ничего, кроме чёрных деревянных стен её фонарь не ловил. Максим толкнул дверь в очередной раз и дверь поддалась, открыв нам пустую комнату. Стол и кровать, и больше ничего.

– Кто здесь?

Мы резко повернулись в сторону, и Верин луч осветил тощего мужчину в куртке поверх прохудившейся зелёной футболки. Его лицо было закрыто негустой длинной бородой, а волосы на голове превратились в чёрный ком.

– Эй, вали отсюда, бич! – крикнул Федя из-за спины Максима, всё ещё стоящего у входа в пустую комнату. Вера уронила фонарь, и теперь тот катился по прогнившему деревянному полу без единого ковра, освещая лишь ноги незнакомца. – Что ты встал?

– Федь, не зли его, – шепнул Максим, – Кость, возьми фонарь.

– Что?

– Фонарь возьми, говорю, быстрее.

Я присел и рукой потянулся к фонарю. Мужчина, чей отвратительный запах стеной обдал нас четверых, приблизился на пару шагов. Я рывком прыгнул до фонаря и схватил его, наставив луч прямо на него. Он не закрыл глаза от яркого света, но уставился куда-то позади нас, и мы подумали, что он слеп.

– Вали отсюда, я сказал! – Федя рыкнул, достав из кармана перочинный нож, на который незнакомец не обратил ни единого внимания, а лишь заскрипел чёрными зубами, сводя челюсти под неестественным углом.

– Уходим, – начал Максим полушёпотом, – Вера, иди за мной, потом костя. Федя, дай нож Косте, пусть прикрывает нас.

Федя, внезапно признавший главенство Максима, свернул нож и сунул мне в грудь так, что я не мог его не взять. Я передал фонарь Максиму, освещавшим попеременно и незнакомца, и свой путь обратно. Я шёл спиной вперёд, вытянув руку с выдвинутым ножом в сторону этого жуткого мужчины, похожего на ходячий труп с его язвами на лице, но не успел я ощутить холод зимы снаружи, как ребята закричали и резко прекратили. Я услышал хруст и тяжёлые падения на пол.

Я не повернулся.

Я застыл на месте и смотрел, как выроненный фонарь освещает что-то сбоку. Там, на дощатой стене, была чья-то огромная тень, не принадлежавшая ни мне, ни тому, на кого я наставил нож. Я услышал, как сзади что-то громко хрипело, и я открытой шеей ощущал зловонные дуновения.

Незнакомец улыбнулся, глядя за мою спину и сказал:

«Мам, я же говорил, что принесу мяса».