Читать книгу На Юге, говорят, теплее - Роман Шмыков - Страница 11

Очень сильно пахнет металлом. Этот едкий запах словно продирает себе путь через ноздри к самому мозгу. Над нашими головами висит одинокая лампочка, горящая из последних сил. Алиса прижалась ко мне своим тощим тельцем, поджав округлившиеся взбухшие колени к рукам. Вокруг нас сидели ещё несколько человек. Тень скрывала их лица, и по запаху я понимала, что эту комнату живые не покидают. Они молчали, сжавшись в углу. Может, все они смотрели на нас, может быть, они уже были мертвы.

Когда Сева довёл нас до этой камеры, я увидела, как Даша хотела что-то шепнуть мне на ухо, но скрежет железных ржавых дверей заглушил её слова. Уже оказавшись за решёткой под землёй, я повернулась к ней лицом. Дашины губы дрожали, она попеременно смотрела то на меня, то на Севу, пока тот закрывал двери на огромный висячий амбарный замок. Он проверил, запер ли нас надёжно, подёргав за прогнивающие прутья, затем кивнул мне, и тут же поторопился подняться. Даша последовала за ним.

Я думала. Я постоянно думала, и теперь, словно в моём распоряжении всё время этого мира, я стала размышлять ещё больше, и в первую очередь мои мысли занимала Алиса. Я права буду, если скажу сама себе, что пока жива она, то я справляюсь задачей, даже если сейчас обе сидим на влажном полу, практически в полной темноте? Пока я вижу, как эта девочка рядом со мной дышит, я буду знать, что всё делаю правильно.

Так ли это?

Когда мы шли по дороге, когда нам в спины был наставлен автомат того коротышки, Алиса молчала. Я пыталась с ней заговорить, но как только поворачивала к ней голову, тот тут же слышала крик за собой. Я ощутила гнетущую беспомощность, и она меня злила, но сейчас я забыла об этой злости. Я сижу и думаю, словно у меня много времени.

Люди в углу не двигаются. И со временем запах становится хуже. Тянет мочой и сырыми тряпками. Воздух стал медленно становиться вязким после того, как дверь наверху закрылась – дверь, ведущая наружу, в мир, полный опасностей. А мы сейчас здесь, и страх постепенно притупляется, или я схожу с ума.

Дверь сверху открылась, и луч солнца, вместе с потоком свежего воздуха прорвался вниз, пролился на голый бетонный пол. Свет упал и на лица тех, кто сидел в углу. Там была груда костей, обтянутая старым тряпьём. Я позаботилась о том, чтобы Алиса даже случайно не посмотрела в ту сторону.

Спустилась Даша в сопровождении охранника, на голове которого был старый мотоциклетный оранжевый шлем без забрала. Его щёки, с трудом помещающиеся в этот шлем, выпирали, сужая глаза. В его руках сжат идеально чистый автомат. Даша вела себя очень странно с того самого момента, как привела нас в ловушку, но она почему-то боялась больше, чем я. Её стеклянный бегающий взгляд смерил нас с Алисой и покосился на охранника. Тот хмыкнул и отвернулся, сделав пару шагов к лестнице наверх.

– Сегодня вечером. Не беспокойтесь и не поднимайте шума. Если придётся – делайте, что скажут. Всё будет хорошо.

Она хотела прошептать это, но боязливый срывающийся голос этого ей не позволил. Охранник точно слышал, что она сказала, но как раз это Дашу и не беспокоило. Она посмотрела на Алису и протянула руку, чтобы погладить по её макушке, Алиса улыбнулась и закрыла глаза, но я Дашину руку схватила и отодвинула от себя. Охранник видел и это. Он стоял к нам спиной и вполоборота наблюдал за тем, что происходит в этой полутемноте и сырости. Дашина губа затряслась, она размяла руку так, словно я её сжала не слабее тугих наручников, и, похлопав охранника по плечу, оголённому из-под рваной футболки, поднялась наверх.

Свет снова пропал. Лампочка почти не горела, и между закрытыми и открытыми глазами разницы практически не было. В голове мелькали образы, и всё это казалось бредовым состоянием перед тем, как обычно засыпаешь. Когда обычная мысль превращается в нечто странное, беря своё продолжение из твоего подсознания, которое является загадкой для тебя самого. По крайней мере тогда, когда ты спишь.

Я слышала, как снаружи резвится жизнь, она пытается прорваться сквозь слои земли и металла, но доходит до нас лишь в виде каких-то осколков и приглушённых звуков. Это голоса людей, и женские и мужские. Я слышу визг детей. Я смотрю на Алису, её силуэт рядом со мной похож на тень тоненькой берёзы по осени, и я не понимаю, почему она сейчас не наверху, а внизу, со мной. Если кто и виноват в этом, то только я – это я утащила свою дочь за собой, пытаясь сделать как лучше. Вышло плохо.

Я не знала, наступил ли вечер, прошли сутки или меньше? Дверь сверху скрипнула, но я не открыла глаз и не подняла головы. Наощупь нашла Алису, она всё ещё была рядом со мной, но, кажется, спала. Она тихо причмокивала в кромешной темноте. Тяжёлые глухие шаги медленно спускались к нам, и я сконцентрировалась полностью на слухе. Я стала неподвижной, как камень, и твёрдой, как камень, сжала каждую мышцу, которую могла. Я приготовилась защитить Алису хоть от самого дьявола, но когда глаза мои открылись, я, сжав зубы как оскалившаяся собака, увидела Севу. Он открывал замок нашей клетки, сжавшись в плечах, словно боясь, что его могут узнать лишь по одним очертаниям головы.

Свет за его спиной померк, я слышала, как ветер свистит в кромках металла, не давая шелесту листвы ни единого шанса. Он протянул мне руку… и я её приняла. Я встала, подняв с собой и Алису. Та тихонько застонала, и мне пришлось её разбудить. Вспухшие девичьи глазки наполнились слезами, но это лишь от того, что малышка в Алисе яростно сопротивляется её взрослению, и в особенности тому, что нужно просыпаться тогда, когда особенно не хочется.

– Идите за мной, только тихо. Ваши вещи у Даши. Алиса, – Сева обратился к моей дочери, – ты услышала меня? Ступай за мамой и ничего не бойся.

Алиса кивнула, протирая сонные глаза кулаками. Она стояла на шатающихся ножках, и мне приходилось удерживать её в таком положении, иначе она бы просто рухнула на пол. Сева прислушался и стал медленно подниматься по ступеням, дал мне отмашку, и я, прижав Алису к себе, двинулась за ним. Я поймала себя на мысли о том, что кое-что от меня ускользает. Я поняла, что только сейчас мне стало страшно. Не тогда, когда нас поймали как лесную дичь, не когда на нас наставили оружие и опустили в тюремную клетку, а только сейчас – когда я не знала, что нас ждёт впереди, наверху.

Сева буквально застыл перед тем, как высунуть голову наружу. Он выставил передо мной свою ладонь, и я чуть не упёрлась в неё лицом. Равновесие было на секунду утрачено, и Алиса меня поддержала. Я схватилась за её плечо, кажущееся ещё более худым в этих обносках, которые ей явно велики.

– Охрана сменяется через пару минут. У нас очень мало времени, так что слушайте, – Сева нагнулся к нам и говорил быстро, – выходите прямо за мной, потом направо, там будет водонапорная вышла. От неё снова направо. Упрётесь в стену и идите вдоль, пока перед вами не появится свалка. Под красной машиной будет углубление. Проползёте под ним, там будет Даша с вещами.

Сева говорил, будто обращаясь только к Алисе. Он не посмотрел на меня ни разу, да и я его не слушала особо, слова из почти беззубого рта летели мимо меня, огибая, как ветер ствол дерева. Мужской голос Севы казался слишком громким всё равно, как бы тихо он ни говорил. Я боялась, что Сева выдаст нас, снова предаст.

Он кивнул одной Алисе и выпрямился, позвал рукой, и Алиса вырвалась из моих объятий, побежала, пригнувшись, по направлению к вышке. Я почти гуськом последовала за ней. Я обернулась лишь на секунду, и увидела Севу. Он выглядел как испуганный сурикат, оглядывался по сторонам и будто принюхивался, искал хищника в сухой жёлтой траве.

Алиса отбежала от меня уже метра на четыре, и мне пришлось немного выпрямиться, чтобы нагнать её у высокой металлической стены. Мы прижались к ней боком и шли вдоль, пока не нашли машину, о которой говорил Сева, оставшийся где-то позади. Вокруг очень тихо, и каждый звук казался мне сигнальной сиреной. Двое беглецов нагло свинтили. Я слышала только своё хриплое дыхание и запах пота, смешанный с вонью страха. Этот страх забился куда-то в горло, заставляя его распухнуть. Дышать труднее, чем обычно, и перед глазами темнеет. Рядом лишь Алиса, маленькая девочка, ведущая меня сквозь эту долину тени и смерти.

Машина уже виднелась впереди, когда сверху послышались голоса. На меня наставили свет прожектора, и вечернее небо превратилось в ночную мглу на фоне абсолютно белой луны прожектора. Я махнула Алисе, но не видела, где она сейчас, не знала, смогла ли различить и понять мой жест. Я рванула вперёд, почти вслепую, выставив руку перед собой. Я чуть лбом не врезалась в красную машину. В висках стучат маленькие молоточки, по одному на каждую сторону черепа, в такт ускорившемуся сердцебиению. Ноги Алисы шмыгнули под машину и там пропали. Я упала на живот слишком резко, и дыхание перехватило. Из последних сил, сжав землю пальцами, вцепившись в неё ногтями, я протянула себя вперёд. Перед глазами ещё бегали разноцветные точки, когда за машиной я различила Дашу с нашими рюкзаками и Алису, стоящую рядом. Даша её отряхнула и на детские плечи надела рюкзак, явно немного отяжелевший с тех пор, как мы попали сюда. Я подбежала к ним и схватила свою сумку, махом взвалив её на спину. Вялые ноги, оставшиеся без работы на целый день, были не готовы к такой нагрузке, и я упала на колени. Алиса и Даша подняли меня, и я хотела уже побежать, увидев перед собой поле, уходящее вниз, в покрытую туманом ложбину, как сзади услышала крик. Кричал Сева, он просил о помощи. Даша подбежала к мужчине, торчащему наполовину из под автомобиля. Из поселения верещала сирена, и прожекторы искали людей в открытом поле с высокой зелёной травой. Я осталась в стороне с Алисой.

Даша пыталась вытащить Севу, но его грузное тело застряло под машиной. Даша обернулась к нам и попросила о помощи, и Алиса уже было ринулась к ним, но я остановила её, положив руку на плечо. Я ощутила её взгляд, хоть и не повернулась к дочери лицом, смотря в глаза Даше, пытающейся вытащить Севу из лаза под ржавого автомобиля.

– Помоги! Помоги нам! Что ты стоишь?!

Сева просто кричал, пока Даша умоляла меня. Я подумала, что только теряю драгоценное время, которого сейчас опять стало мало, мало для всего. Я не успею сказать Алисе – я так боялась за неё, что я рада, что мы выбрались. Я не успею сказать Даше, что мне очень жаль, но я не смогу помочь.

Я взяла Алису за руку, и мы вбежали в траву, в поле, подальше отсюда. Звук выстрелов. Сева закричал, из моих глаз брызнули слёзы. Даша завопила так, что её эхо обогнало нас и вернулось обратно, как бумеранг, укрыв меня и Алису второй волной ужаса.

Я бежала, забыв о боли в ногах, забыв о том, что в горле жжётся желудочная кислота в припадках рвоты. Алиса несётся со мной рядом, и её быстрое дыхание долетает до моих ушей звуками лезвия ножа. Трава становилась всё ниже, а под ногами всё чаще встречались острые камни, замедляющие наш бег. Впереди небольшая возвышенность, а за ней – густой сосновый лес. Мы перепрыгнули несколько валунов одним махом, не разжимая рук, и покатились вниз по насыпи. Я перевернулась и упала на свой рюкзак, кубарем полетев вниз на спине и головой вперёд. Я выставила руки, пытаясь затормозить спуск. Над головой, перед моими глазами темнеющее небо разрезали верхушки сосен и елей, и когда стало совсем темно, когда деревья заслонили и солнце, и луну, я ударилась обо что-то головой. Последнее, что я перед этим услышала, это крик Алисы, пропавший где-то в стороне от меня, как слабый сигнал радио.