Читать книгу Карты веером. повести и рассказы - Саша Виндичанская - Страница 7

Как-то раз, будучи в нееврейской стране на еврейский Новый год – Рош-а-Шана – мы пошли с родственниками к их друзьям-евреям. Собственно, к дочке друзей- евреев. Она замужем за кубинцем и хочет своего маленького сына, а также и мужа приобщить к иудейским ценностям. Oба надели белоснежные кипы и выглядели торжественно.

Меня тоже пытались приобщить: к изготовлению «гефилте фиш». Но, во-первых, на чужих кухнях никогда так не получается, как на своей. (Моя правота подтвердилась: одна дама-доброволец сломала хозяйский миксер, перед этим испортив им сразу две отличные вещи: яичный салат и печеночный паштет.)

Bо-вторых, оказалось, что в отличие от наших палестин, в их палестинах рыбники не потрошат и не снимают кожу. А я этого тоже не умею. Как-то на Урале мне поручили свежепойманных карасей, они стали трепыхаться в руках… в общем, не вышло.

В итоге обошлись «храйме» – острой рыбой по-мароккански, сделанной хозяйкой дома – очень вкусной, но с «храйме» ничего общего не имеющего – и осетром на банановом листе. Тоже очень кошерно. Зато вино было израильское, внушающее гостям уважительный трепет.

После трапезы и выпитого потекли рассказы, притчи и анекдоты. Анекдоты обычно появляются к концу вечера, когда отяжелевший дух не в силах передать телу чего-нибудь длинного и философского.

Но еще до этой стадии отец хозяйки – глава клана по умолчанию – рассказал историю. Я ее передаю, как запомнила.

*************

Иосиф – автор – человек, как сейчас принято говорить, харизматичный.

Живописный: с седыми кудрями, скуластый, широкогрудый, хоть и небольшого роста. Артист – голос звучный, богатый, полный достоинства. Ну, и судя по его жилищу, путешествиям и т. д. – добился в жизни многого, что тоже придает уверенности в себе.

Вышло так, что у жены Иосифа есть родственник в одной далекой южной стране. И они туда ездят: плавать на яхте, жевать кокосы, есть бананы…

Hастал момент, когда сын родственника решил жениться.

Иосиф купил подарки и билеты, а накануне отъезда пригласивший вдруг позвонил и прокричал в возбуждении, чтобы Иосиф взял халат.

Халат Иосифа – не банный. А просто наш герой происходит из Ташкента. Его семью туда эвакуировали во время войны. И, как многие, оставшиеся там жить надолго после войны, он имеет бухарский халат, хоть к бухарским вроде не относится. Халат не простой – синий стеганый в полосочку – а бордовый, расшитый золотыми магендавидами, шофарами, менорами и другими атрибутами иудейского богослужения. Просьбу взять халат родственник обещал объяснить на месте.

И вот, в столице тропической страны с таким же тропическим именем, яростно толкая тележки с чемоданами, он громко объяснял. Оказалось, что сын женится не на еврейке, а как раз на коренной жительнице страны, с прекрасным именем Консуэло. И свадьбу решено было провести по двум обрядам: иудейскому и протестантскому. Так вышло в жизни.

Пастор с лошадиным лицом согласился, он любил свадьбы, сопровождаемые архаическими обрядами индейцев, когда полуголые смуглые девы ритмично прыгают. С раввином же вышла незадача.

Раввин сефардской общины – точнее, двухсот имеющихся сефардов – узнав, что невестка – гоя, выкатил черные глаза и потерял дар речи.

Раввин ашкеназский, чья паства составляла ровно семьдесят три иудея, загадочно посмотрел куда-то в сторону и вверх, помолчал. Потом спросил, когда свадьба. Услышав, что в субботу, обвел все то же пространство сверху в стороне жалобным взглядом и сказал:

– Э-э-э… это великий грех… Вам нужно будет очень и очень много пожертвовать на строительство нашей ешивы…

Потом, видимо, вспомнив, что младенцев мужского пола среди семидесяти трех ему вверенных нет, покраснел и сказал:

– … для девочек.

Родственник, узнав, сколько составляет пожертвование, тоже покраснел и побежал звонить Иосифу.

– Теперь ты понимаешь, зачем я просил халат?

Иосиф помотал головой.

– Ты их будешь венчать! Ты еврей, тебя никто не знает, а как увидят халат, так сразу все и упадут.

Тут наш герой, как говорится, остолбенел, охренел, офигел, упал со стула, у него отвисла челюсть, завяли уши, дыханье сперло, и он мог только клекотнуть, как голубь:

– Глы?

Родственник, хорошо зная Иосифову натуру, сдержанно молчал. И правильно.

У того уже понеслось в воображении, как цирковое колесо, зрелище: он, в центре свадебного зала – наверняка это будет где-нибудь в церкви колониального периода – все взгляды устремлены на него… громко читает… что же он читает?

Иосиф любил играть в самодеятельном театре и уже горел желанием начать учить свою роль. Но молитвы?

– Эль мале рахами-и-и-м! – затянул он было, как только, обнявшись с остальными родственниками, они с женою поднялись к себе в спальню. Иосиф хмурил брови и дул щеки, но жена, разбиравшая чемоданы, на него прикрикнула: ты что, на кладбище?

Ой, и впрямь – это же похоронное так поют!

Жена пошла вниз вручать подарки, а Иосиф стал думать, где бы раздобыть правильные слова. На иврите он не читал, ему нужна была латинская транскрипция. И, конечно, характер его раздумий демонстрирует нам, что описываемое происходило до всеобщего перехода в Интернет.

Пойти в синагогу и попросить у них помощи? Но такой поступок мог привести к разоблачению. Умолять кого-нибудь переслать книгу с обрядом венчания уже не имело смысла. Даже экспресс-посылка пришла бы не ранее, чем через три дня. А свадьба назначена на послезавтра. Тогда Иосиф решил текст сочинить.

Кое-какие начала благословений он помнил, т.к. дети его в европейском детстве посещали еврейскую, хоть и воскресную школу.

«Барух ата адоной…", – начал бормотать Иосиф. – «Адоной-ной-ной-ной…» – прибавил он, вспомнив гастроли ансамбля израильских религиозных подростков…

«А-а-гицен паровоооос» – добавил он неожиданно, сделав мелодическое глиссандо вниз.

Через полчаса он уже пел, вдоxновенно глядя в зеркало и отрабатывая взгляд, обозначающий духовную глубину:

– Хааааг самеа-яа-яяя-х… дикэн гусен… б -еэзра-а-ат а ше-е-ем… вус де эрцех… юден-о-май-юден-ой-вэй-вэй… Мамали-и-и-га ой-ма-ма-ма-ма…

**************

И настал день, когда Консуэло c женихoм в новенькой замшевой кипе стояли, не дыша посреди колонн белого собора, и протестант с лицом лошади негромко внушал им рекомендации по сохранению семьи.

А потом вышел Иосиф, в халате, сверкающем и роскошном, как королевская мантия! Кипа в форме тюбетейки, расшитая галуном и бисером, заставила публику встрепенуться.

«Бару-у-у-ух…» – затянул Иосиф, акустически грамотно встав по центру купола, и у всех присутствующих по спине побежали мурашки. Его густой баритон молил и грозил, и благословлял, и рассказывал о том, что еврея никто никогда не поймет, кроме него самого.

– Ат мекудэ-ээ-шет, – вдруг всплыло у Иосифа из глубин генетической памяти, словно мозги подключились к какому-то каналу трансляции – …ло-о-о-о!

Жених тяпнул по стакану, поцеловал всплакнувшую невесту, и ансамбль гитаристов замурлыкал марш гениального еврейского выкреста в ритме bossa nova.

После церемонии Иосиф сидел, истомленный катарсисом, и принимал комплименты.

– Спасибо вам, уважаемый, за то, что познакомили нас со своей прекрасной религией, – таково было общее содержание этих речей.

А пастор с лошадиными зубами грустно улыбнулся:

– Конечно, мне жаль терять прихожанку, но – сознаюсь – красота ваших молитв хоть кого убедит в правоте иудейской веры.

Начался банкет, и смуглые девы затрясли гладкими конечностями и округлостями. Иосиф с чувством выполненного долга наслаждался креветками в кокосовом соусе, как вдруг кто-то его толкнул.

– Йося, ты – гений, я так тебе благодарен … – бормотал родственник. – …слушай, дорогой, не хочешь еще немного задержаться? Просят люди их поженить… Еще две пары… я говорю: раввин уезжает обратно, в Европу, его община ждет. А они говорят: не пожалеем никаких денег, пусть только останется.