Читать книгу Золотая осень. Сборник им. С. А. Есенина - Сборник - Страница 18

На камне живом исторический храм,

колеблемый здесь и незыблемый там.

Воздушные замки разрушат года,

лишь вечный алмаз не подточит вода.

Здесь царственный лев, и жертвенный вол,

священный огонь окружает престол,

и лишь тяготенье напомнит о том,

что чувство шестое дается крестом.

Очистится дух, покаяньем горя,

и воздух из горнего легок и нов,

где пламень возносит к подножью Царя

победную песнь четырех языков.

За левым плечом в возвышении дна

стоит пустота. Остается одна

усталость от мелких и суетных дум,

то Ангел меняет измученный ум.

Земные рабы пробудиться смогли

молитвой Того, Кто уходит с Земли.

Блистает престол, и клубится пред ним

златого кадила серебряный дым.

И в тени предсмертной надежда свята —

нездешнего светлого неба врата.

В незримую вечность иконы окно

открыто. Осталось желанье одно —

души океан от волненья избавить,

и временем движет воздушная память,

где звездами и тишиною отмечен,

во храм уплывет исчезающий вечер.

Тяжелые тени отброшены прочь,

пространство погоста вторгается в ночь.

Сомненье не тронет незримой рукой

Субботы Великой прохладный покой.

Из сердца изымет тревоги иглу,

в ничто обращая уныния мглу.

Дрожащее пламя в звенящей ночи,

горение красной пасхальной свечи.

Субботний закат упоительно тих,

где в сердце низводит надмысленный стих

предвечный Владыка таинственных лир,

из хлада зимы поднимающий мир.

Зажжен с четырех поднебесных сторон

багряным огнем торжествующий звон —

воскресшее солнце пасхальной весны

во тьме освещает пустынные сны.

Исходит из храма и движется прочь

от легкого звона в безлунную ночь,

храня от огня обезличенный град,

молитвы вечерней густой аромат

в невидимый свет, что царит искони.

Вечерние звезды прохладны. Одни

хваленья возносят свечные огни

и светлой седмицы прекрасные дни.

Я не служу верховной касте,

но к опрощению готов.

Угар зимы культуру застит,

а в круговерти городов

несется вскачь органный зов

на скакуне белесой масти,

где блуд финансовых тузов

и власти, что стремиться к власти.

Иной – плывущий по весне,

в часах иконных предстояний,

где грезит солнце в полусне

огнями северных сияний.

Религия – храмы, обряды,

а вера – вопль молящий, из тела с крестом

при разрыве снаряда.

Незримый огонь, эмпирический вид

воды и вина, и насущного хлеба.

И в воздухе память о прошлом хранит

две тысячи лет освященное небо.

Уснувшему солнцу, вполголоса вторя,

луна шелестит по поверхности моря.

Я с детства не слышал мелодию ту.

Дыша тишиною, бетховенский ветер

серебряным светом колышет листву

и движет по ночи сонаты сонеты.

Пошли в мое сердце божественный мир,

из духа изми смертоносные рифы.

Душа – это нота таинственных лир

и слово небожье, живущее рифмой.

Июля жаркая неделя.

Шурша в листве берез и кленов,

плывет по улицам зеленым

уснувший ветер из апреля.

Не бред, безумие и темень

стихов засеянное поле,

и в поэтическом запое

из жизни вышедшее время.