Читать книгу Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 1 - Сборник - Страница 14

Переругавшись с родными и уйдя в никуда, точнее за неземной любовью в шалаш к Евгению, Вера не давала о себе знать целых три года.

Мать и отец, никогда до этого не ссорившиеся и жившие душа в душу, почти перестали общаться. В глубине души они обвиняли в уходе дочери друг друга, при этом каждый казнил и себя тоже.

Евгений не понравился им сразу. Мать винила себя, что не пресекла их связь ещё на этапе ухаживаний, а отец – за категоричность («Или мы, или он!»).

В итоге Вера, наскоро собрав вещи, ушла… и полностью растворилась в пространстве. Как будто и не было их весёлой нежной девочки с ямочками на щеках и заразительным смехом.

Время нанизывало череду пустых и скучных дней, рана не затягивалась и начинала кровоточить при виде завитка на шее чужой девочки, от обрывка звонкого смеха, от Вериных вещей, тут и там попадающихся на глаза во время нечастых уборок.

Дом, когда-то весёлый, щедрый и гостеприимный, который держался матерью в идеальной чистоте, зарос пылью и как-то угас. Как будто с Верой ушла вся жизненная энергия, питавшая этот маленький заводик счастья.

Через месяц после её ухода, когда пришло осознание неотвратимости Вериного шага, мать позвонила подруге дочери и узнала, что Евгений увёз её в Москву, так как только в Москве его таланты могли бы реализоваться. Таким образом они узнали, что ей пришлось бросить институт за полгода до его окончания.

После этого в их с мужем жизни остались только работа, магазин и тлеющая надежда на звонок от дочери. Их молчаливое отчаяние как будто создало ров вокруг крепости, куда не пытались проникнуть ни друзья, ни родственники когда-то счастливой семьи.

Спустя три года, как-то вечером, привычно выполняя ритуал отхода ко сну, они вздрогнули оттого, что в дверь кто-то забарабанил: «Тётя Рая, дядь Миша, это я, Маша, откройте!» – кричала соседка.

Наскоро накинув халат, мать побежала открывать дверь.

– Машенька, что случилось?

– Быстро, быстро! Телевизор! – Маша бросилась к телевизору и включила один из центральных каналов. На экране в каком-то фольклорном одеянии пела Вера, и за её спиной в составе группы играл Евгений. Это был песенный конкурс.

Мать с отцом стояли как каменные изваяния, не шелохнувшись даже после того, как передача закончилась, а Маша вышла за дверь, щёлкнув замком.

Отец подошёл и выключил телевизор.

– Ты помнишь, как она пела в музыкальной школе? – произнесла мать.

Не получив ответа, она продолжила:

– Может, она просто не хотела учиться на экономическом? А мы не поняли?

Отец внезапно разозлился:

– Она сама туда захотела, её никто не заставлял!

– Но мы и не поощряли её талант…

Отец перевёл на неё тяжёлый взгляд:

– Как мы ещё должны были поощрять её талант? Ты водила её в музыкальную школу, на конкурсы. Потом она окончила музыкальную школу, и этот этап в её жизни закончился. Она сама не продолжила свои занятия и решила поступать в институт. Мы её никогда не принуждали.

И, как-то чересчур возбудившись, отец закричал:

– Единственный раз, когда мы её предостерегли, просто предостерегли, она собрала вещи и ушла!

– Нет, не предостерегли! Мы поставили ультиматум! А разве можно ставить ультиматумы влюблённой женщине?

– Тоже мне женщина! Просто запутавшаяся девочка, возомнившая, что обрела неземную любовь! Да к кому! Этому прощелыге, бездельнику, который даже говорил с ней командами! «Вера, мы уходим!» – передразнил его тон отец.

– Ты по-прежнему считаешь, что она девочка. А она взрослый, сформировавшийся человек. И давай я не буду говорить, на какие жертвы пойдёт любящая женщина!

– Пока эта женщина пошла на одну лишь жертву – бросила родителей.

– Мы сами её вынудили, – крикнула мать в спину уходящему отцу.

Он захлопнул за собой дверь в гостиную, куда перебрался спать три года назад. Комната Веры так и осталась пустовать. Туда уносились все предметы – напоминания о ней. Но входить туда решалась только мать – убрать время от времени пыль и проветрить.

Наутро мать, еле дождавшись приличного времени, позвонила подруге дочери.

– Леночка, здравствуй! Ты можешь дать номер Веры?

– А что это вы заинтересовались Верой? Три года ни слуху ни духу, а тут, как только она стала знаменитой, вам понадобился её телефон?

Вокруг сердца матери образовался глубокий ров, и туда ухнуло, больно ударившись о дно, сердце.

«Ничего, это всего лишь глупая девочка, она не поймёт», – успокоила себя мать.

– Нет, Леночка, просто отец болеет. Может, Вере хотелось бы знать об этом, – соврала она.

– Я спрошу её. Если захочет знать, сама позвонит, – дерзко кинула та в ответ и оборвала разговор.

На следующей неделе они, не сговариваясь, включили телевизор и молча уселись в ожидании начала песенного конкурса. Среди лиц, голосов и света они слышали лишь чистый, звонкий голос Веры и видели лишь её слёзы, когда та поняла, что их не пропустили на следующий этап.

Мать заплакала вместе с ней, так как возможности видеть её у неё уже не осталось. Отец, бормоча под нос ругательства в адрес жюри, ушёл в ванную и, хлопнув дверью, включил душ.

Утром за завтраком мать решительно сказала мужу:

– Я еду в Москву!

Отец поднял на неё удивлённый взгляд:

– К кому? Ты даже не знаешь её адреса! Москва – огромный город, где ты её найдёшь?

– У меня по крайней мере есть след! Я сниму гостиницу и пойду на телевидение! Решай, ты со мной или нет?

Через неделю, после долгих согласований отпусков на работе у мужа и у себя, мать занялась поиском гостиницы недалеко от Останкино, стала спешно покупать подарки и собирать вещи. Эта суета вдохнула жизнь в их унылое ожидание, как будто застоявшийся матрас вытащили на солнце и хорошенько взбили. Мать теперь, сидя вечером перед телевизором, тихо улыбалась, не вникая в перипетии очередного сериала, полностью погружённая в мысли о поиске дочери и об их встрече.

Муж любовался её внезапно помолодевшим лицом, но, в отличие от жены, предстоящая поездка нервировала его, выбивала из колеи.

За день до отъезда в дверь позвонили. У порога стояла Вера.

– Верочка, деточка, – всплеснула руками мать, но не осмелилась обнять, а бросилась втаскивать чемодан.

Подбежал отец и выхватил его у матери.

– Проходи, родная! Ты бы сообщила хоть, мы бы подготовились! – пропустив дочь, захлопотала мать.

– Да брось ты этот чемодан, мы сами разберёмся! Сходи лучше в магазин, у нас же холодильник стоит пустой и отключённый! – обратилась она к мужу.

Вера стояла осунувшаяся и потерянная. После ухода отца мать с дочерью обнялись и заплакали.

– Что? Что с тобой, моя девочка? – гладила Верины волосы мать.

– Я думала, вы меня прогоните, – всхлипывала Вера.

Когда отец вернулся, нагруженный покупками, мать, опередив звонок, открыла дверь и приложила палец к губам: «Вера спит».

Они молча прошли на кухню и стали разгружать пакеты.

– Завтра попробую сдать билеты, – тихо сказал отец, – но думаю, уже поздно.

– Да, в лучшем случае со штрафом.

– Ну и ладно. Лучше так, чем ехать неведомо куда.

Мать взглянула на него: седого, с залысинами на висках, уже пожилого мужчину с каким-то покорным выражением на лице. И куда делся тот Миша? Легкоатлет, высоченный красавец, по которому сохли все девчонки?

Мать с отцом, стараясь не разбудить дочь, хлопотали на кухне, и в полночь, когда уже любимые Верой плов, тушёная морковь и шарлотка были готовы, а они засобирались спать, Вера вошла на кухню и молча обняла родителей.

Мать накрыла на стол, отец достал три рюмки и налил всем коньяку. Молча чокнулись и выпили. Вера, чуть пригубив, ковырялась в тарелке с пловом, а мать с отцом молча ждали, когда она начнёт говорить.

Это была совсем другая Вера. Уже не та яркая и весёлая девочка, которая ушла три года назад.

– Понимаешь, мам, я ему не нравлюсь! – крупные слезинки выкатились из глаз и упали прямо в тарелку. – Разве так бывает? – повернулась она к отцу.

Отец хмыкнул и насупился.

– Может, он просто не любит тебя? – робко спросила мать.

– Говорит, что любит. Разве это возможно? Разве можно любить, если не нравится ничего: ни внешность, ни характер, ни-че-го! Не так готовлю, не так говорю, не так одеваюсь, не так пою…

– Знаешь что?! – повысил голос отец. – Он просто закомплексованный…

– Миш, не надо, – мать накрыла ладонью руку отца.

Вера повернулась к отцу:

– Да, ты прав, пап. Он ужасно закомплексованный. Но это ничего не меняет…

Молчание снова душным облаком разлилось по кухне.

Наконец мать решилась:

– Вер, а ты навсегда?

Вера молча доела плов.

– Не знаю, мам. Он сказал, что мы не прошли в финал из-за меня.

– То есть?! – вскипел отец.

Мать снова накрыла его руку своей.

– Погоди, Миш!

Вера отставила тарелку.

– Да, и я беременна…

«…»

Родители, решившие воспользоваться отпуском и проспать утро после бессонной ночи, были разбужены настойчивым звонком в дверь.

– Лежи, я открою, – сказала мать мужу, – наверное, тёте Любе с первого этажа стало плохо.

Накинув домашнее платье и пригладив волосы, мать взяла сумку с лекарствами и пошла открывать дверь.

Перед дверью, нервно переминаясь с ноги на ногу, стоял Евгений.

– Я пришёл за своей женой! – неожиданно громко для такого раннего утра сказал он.

– Проходите, Евгений. Вы, наверное, устали? Вы только прилетели? – мать предупредительно отодвинулась и жестом пригласила его в квартиру.

– Это неважно! – вновь выкрикнул он. – Я подожду её здесь.

– Евгений, Вера спит. Да и соседи тоже, – намекнула мать на неуместность громких сцен перед дверью.

– Я подожду здесь, разбудите её! – всё же чуть тише, но не менее нервно произнёс он.

– Евгений, в её положении не стоит так резко её будить и заставлять спешно собираться. Зайдите и спокойно дождитесь её дома.

– В каком это положении?! – вновь вскрикнул Евгений.

«Так, значит, он не знает. А я проболталась», – подумала мать и произнесла:

– Нервном! Она приехала в очень нервном состоянии. – И уже сама повысив голос: – И я не позволю Вам тревожить её, когда она только недавно заснула!

Евгений, не ожидавший такого напора, заметался. Потом повернулся и спустился на один пролёт.

– Я вернусь позже! – крикнул он и побежал по ступенькам вниз.

– Ну, что он хотел? – спросил отец, когда мать тяжело опустилась на кровать.

– Ты слышал?

– Я понял, что это он. Не стал подходить, чтобы не дать ему по морде.

– Тихо! Вера услышит, – заволновалась мать.

– Вера уже знает, что он из себя представляет.

Мать, не раздеваясь, легла на кровать.

– Миш, она к нему вернётся…

– Из-за ребёнка? Так мы его сами воспитаем!

– Не только из-за него. Она его любит, понимаешь? И будет мучиться всю жизнь от его мерзкого характера. Но родит ему детей, будет вкалывать на трёх работах, выступать с ним, пока это ему нужно. И даже терпеть его измены.

– Но почему?! – вскипел отец.

– Потому что любит.

– Как можно любить, если знаешь, что он за дерьмо? – вскрикнул обычно сдержанный отец.

– Ну вот видишь, как и он. Не нравится, но любит. Иначе не прилетел бы за ней.

Мать и отец замолчали, прислушиваясь к тишине за стенкой, в комнате Веры.

– И что же нам делать? – уже тихо спросил отец.

– Принять, Миш. Если хочешь видеть дочь и внуков, то принять. И попробовать полюбить.

Отец завозился и возмущённо забурчал что-то.

– Впрочем, тебе достаточно любить Веру и её детей, – засмеялась мать, – и не рычать на него.

– За измены ноги поотрываю!

– Когда вернётся, я буду называть его Женей, – решительно сказала мать. – Вставай, уберёмся и приготовим что-нибудь. Скоро зять придёт.