Читать книгу Перунов век. Мировое древо - Сэм Юнф - Страница 5

Лиза не рыдала, даже не всхлипывала, только разводы солёной влаги пересекали её опухшее покрасневшее лицо, а воспалённые глаза гневно смотрели на брата.

– Убирайся отсюда! Не хочу тебя видеть, – девушка указала рукой на дверь.

– Лиза, тебе надо успокоиться. Он преступник, как ты не можешь понять? – Георгий пытался помириться с сестрой, но это оказалось задачей посложнее, чем захват вражеского укрепления.

Людмила не вступала в ссору. Когда брат и сестра вернулись, она уже совершила одну непростительную ошибку, попытавшись призвать участников к диалогу и пониманию. Но, как обычно, вышло только хуже: Велеславские огрызнулись и посоветовали ей помолчать. Людмила незамедлительно послушалась, хотя чувствовала, что нейтралитет ещё обязательно выйдет ей боком, причём от обеих сторон конфликта.

Княжна Чернышёва терпеть не могла, когда ссорятся родные люди, будь это её родители или брат и сестра Велеславские. Отчего-то, в такие моменты, Людмила чувствовала себя виноватой во всём происходящем, хотя и не должна была. Всё-таки удивительная штука – человеческая совесть: спит, когда стоило бы проснуться, и просыпается тогда, когда стоило бы поспать.

Обнадёживало только то, что какой бы страшной не казалась ссора, Георгий всегда первым просил прощения и запрашивал мира, а Лиза непременно соглашалась. Подруга Людмилы не могла долго обижаться на брата, и, дождавшись его капитуляции, всегда беспрекословно её подписывала. Их отношения – это хрупкий мир, но всегда мир.

– Ты позволил забрать Лёшу. Хотел не допустить этого союза? Сделал бы всё что угодно, только не отдавал его в руки стражей порядка. Его убьют! Такие свадьбы незаконны!

– Вот, теперь ты согласна со мной, что такие свадьбы незаконны, – Велеславский торжествовал.

Лиза повернулась к Людмиле, видимо, ожидая от подруги защиты и поддержки.

– А я говорила тебе, что дело в свадьбе! Ради собственных амбиций мой брат готов пойти на подлость.

Георгий пару раз беззвучно распахнул рот, пытаясь высказать своё возмущение, затем шумно выдохнул, прикрыл на мгновение глаза и более спокойным тоном попытался ещё раз вразумить сестру:

– Лиза, твоя свадьба ни при чём. Алексей – преступник. Он пытался сегодня убить меня, и скорее всего, повинен в смерти нашего деда.

Людмила не знала, что и думать. Георгий высказал серьёзные обвинения. Велеславский был порывист и непредсказуем, но в том, чтобы голословно обвинять в чём-то другого человека, замечен никогда не был. А значит, или у него есть все основания так считать, или такое предположение – вовсе не его мысли, а того же столичного нечистика. Георгий, конечно, очень впечатлителен, доверчив и расстроен, но поддержать сейчас Лизу, значит подтвердить, что Георгий врёт. Друг же её никогда не обманывал и отсутствия веры в свои слова Людмиле не простит.

Ссоры родителей закалили княжну Чернышёву, но вот друзья, спорившие между собой, стали для неё новым уровнем проверки на прочность, и девушка совершенно растерялась.

– Неправда. Лёша никогда бы нам не навредил. И дед не наш, а мой! Тебя подобрали, сделали милость. – Лиза повысила голос, но, видимо, осознав, что перешла черту, замолчала.

То, что княжна Велеславская была чересчур резка, понимали все, поэтому в комнате воцарилась мёртвая тишина. Стало слышно, как дребезжат стёкла и по проводам в доме бежит электричество.

Людмила с сочувствием посмотрела на опешившего Георгия, тот с удивлением рассматривал сестру, и, казалось, не мог поверить её словам.

Велеславский не помнил своих родителей, рос при храме Велеса на Буяне, а когда мальчику исполнилось десять лет, в его жизни появился Антон Григорьевич Велеславский, неожиданно признавший в сироте внука. Так друг получил разом семью, фамилию и положение.

Говорили, что отец Георгия и Лизы на службе познакомился с девушкой из бедного и неродовитого дома. Дед воспротивился такому союзу, и Борис Антонович не посмел ослушаться: вернулся после службы и женился по родительским наставлениям. Но ходили слухи, что та бедная дворянка родила мальчика и отдала его на воспитание в храм Велеса. А спустя время, божественная справедливость восторжествовала. Родители Георгия давно погибли, но тот всё же был найден собственным дедом и принят в семью. Очень романтичная и трогательная история, над которой на светских приёмах дамы пускали слезу. Но были и те, кто хорошо знал Бориса Антоновича, и считали, что подобных похождений он бы не допустил, ведь безмерно любил мать Лизы. Одно в этой истории Людмиле было известно наверняка: двенадцать лет назад именно она встретила на острове никому не известного мальчика с даром, а потом, сама того не осознавая, изменила всю его жизнь.

– Ты сейчас не права, – Велеславский нахмурился. – Ты выбрала не тот довод, что взывать к моему чувству вины. Он и мой дед тоже. И я, в отличие от тебя, оплакиваю потерю, а не устраиваю свадьбу с домашней прислугой.

Они так совсем в пух и прах разругаются. Наговорят гадостей, а потом летай между ними как голубь: то один куда подальше пошлёт, то другая. Людмиле очень хотелось провалиться на месте. Сестра перешла черту, а брат в долгу не остался. Вот и говорите потом, что не родственники. Искусству делать друг другу больно они явно учились у одного мастера.

– Я прошу тебя уйти из этой комнаты, – Лиза понизила голос и пошла, как ей вероятно казалось, на перемирие.

– Ты сейчас не понимаешь, что творишь и говоришь, – Велеславский сделал шаг навстречу сестре, раскрыв руки и попытавшись её обнять.

Но Лиза ловко отскочила в сторону, не позволив брату заключить себя в объятия.

– Уходи, прошу. Со мной останется Люда.

Вот сейчас ему нужно ничего не испортить и уйти. Просто развернуться и выйти за дверь. Людмила сжала кулачки и затаила дыхание, тщетно пытаясь перехватить взгляд Велеславского. Но Георгий не увидел свободного коридора для отступления, возможно, просто в силу характера и службы не привык сдаваться.

– Лиза, я хочу тебе объяснить. Ты страдаешь по убийце, он тебя не стоит.

Да что же за приступ бараньего упорства случился сегодня у Велеславского? Людмила вздохнула и прикусила губу. Если бы она обладала даром останавливать время, а ещё лучше отматывать его назад хотя бы на одну реплику, то это был бы самый полезный дар в мире. Теперь останется только смотреть, как напор брата столкнётся с непрошибаемым упорством сестры. А столкновение этих двух элементов приведёт к неминуемому взрыву, тут и без знаний по химии можно обойтись.

Сияющий кокон разорвал футболку на спине Лизы. Раскрылись два огромных крыла. Девушка дважды уверенно взмахнула ими, разбросав серебристо-синюю пыльцу по всей комнате. Георгий чихнул, начал хватать ртом воздух в попытках восстановить дыхание, затем постарался откашляться, но ему словно что-то мешало. Симптомы были очевидны – мгновенный отёк слизистых оболочек. Нос распух, в уголках глаз скопились слёзы. Ещё немного и дышать другу станет совсем сложно.

– Тебе нужно на воздух, – смертельная для брата «бабочка» сделала ещё один взмах, и Велеславский снова чихнул. Потёр переносицу, чихнул и поспешил убраться из комнаты, громко хлопнув дверью. Обе девушки поёжились.

Лиза убрала крылья, накинула халат и легла на свою кровать. Серебряные блёстки всё ещё оседали на полу и мебели. Людмила оторвалась от стены и подошла к подруге.

– Ты можешь его так убить.

– Будешь защищать, последуешь за ним.

– Лиза, вам надо просто услышать друг друга. В чём-то он прав.

Молодец, Люда. Именно такой поддержки и ждёт от тебя подруга. У Людмилы всегда выходило так: при разговоре с подругой она защищала Георгия, а при разговоре с ним – Лизу, не забывая, помимо этого, указывать обоим на их недостатки. Разумеется, такой подход вызывал только праведный гнев.

– В чём он прав? Лёша убил деда? Ты серьёзно так думаешь?

– Я этого не говорила. Он прав в том, что тебе стоит успокоиться и поспать. Только и всего. А завтра мы во всём разберёмся. Если Алексей ни в чём не виноват, то твой брат первым будет его защищать.

– А если виноват, первым же убьёт.

– Но ты же веришь, что он не виноват.

– Верю.

Людмила села на край кровати и взяла подругу за руку. Пальцы Лизы были холодными, с ней всегда так бывало, когда подруга сильно нервничала. Бедняжка, сколько же она за сегодня пережила. Людмила не отпускала её руку, пока Лиза не провалилась в целебный сон. Убедившись, что подруга крепко спит, княжна поправила одеяло и только после этого покинула комнату.

В коридоре Людмила столкнулась с дежурившим под дверью Велеславским. Он уже дышал свободнее, хотя всё ещё держал в руке носовой платок и хлюпал носом.

– Ты чего здесь? Таблетки принял?

– Я в порядке. Как она?

– Завтра будет лучше. Не обижайся на неё, Лиза не хотела этого говорить.

– Я знаю. К тому же всегда лучше так, чем за спиной.

– Давай поговорим в гостиной, – Людмила опасалась, что подруга может в любой момент проснуться, а узнать новости об Алексее было очень важно.

Княжна спустилась на первый этаж и подозвала к себе горничную, которая как раз запирала входную дверь на ключ:

– Ступайте к Елизавете и никуда не отлучайтесь из её комнаты, пусть там всегда кто-то будет.

– Хорошо, Людмила Александровна. Георгий Борисович, – горничная кивнула и незамедлительно поднялась наверх.

– Ты веришь, что Алексей виноват? – княжна Чернышёва прошла в гостиную и села в кресло.

– Хочешь что-нибудь выпить? – Велеславский направился к бару, где его дед хранил спиртное.

– Чай.

– Можно и чай, но я бы взял чего-то покрепче.

– Тогда вина.

– Вина нет, но есть дедовская медовуха. Думаю, недурная альтернатива. Что скажешь?

Людмила кивнула. Велеславский разлил сладкий напиток по большим пузатым бокалам без ножки.

– Ты уходишь от ответа, – девушка приняла бокал и посмотрела на друга.

– Виновен ли он в смерти деда? Не знаю. Но меня и Громова сегодня пытались убить.

– Как убить? – У Людмилы не укладывалось в голове. Слишком близко ходит смерть в последнее время: сначала Антон Григорьевич, затем приступ отца, сегодня она могла потерять друга, а потом чуть не убили её саму. Говорят, что беда одна не приходит. Но чем они это заслужили, чем разгневали богов, раз те отвернулись от них?

– Лёша последний, кто имел доступ к машине. Есть ещё водитель, но он был с нами всё это время.

– А если это водитель-смертник, или Алексея хотят подставить?

– Великий человек – Алексей. Даже не знаю, кому нужно его подставлять? Про его отношения с моей сестрой, я полагаю и надеюсь, мало, кто знал. Да и камеры, Люда. Камеры видели его утром, он копался с каким-то устройством. Есть все основания думать, что…

– Но свадьба…Лиза…Он же её любит!

– В чём противоречие? Нет деда, нет меня. Лиза – единственная наследница всего состояния. Пока император что-то предпримет, они уже скроются за границей. Я думаю, поэтому он и спешил. К тому же, Люда, свадьба в запрещённом храме, вооружённый жрец и гости. На тебя напали.

– Может, они защищались и не поняли, кто вы?

– Ты склонна всех оправдывать?

– Нет. Просто не люблю обвинять.

– Прости, я так и не спросил, как ты себя чувствуешь после случившегося?

– Всё в порядке. Меня привёз сюда Константин Андреевич. Ты ему доверяешь?

– Не думал об этом, если честно. Он приехал вчера, выясняет обстоятельства смерти деда. Сегодня спас мне жизнь. Думаю, что склонен доверять ему.

– Лизе трудно будет признать вину Алексея.

– Она справится, и, поверь мне, вскоре отвлечётся. Я бы быстро отдал её замуж за того, кто мне полезен, или того, кто указан у деда в завещании. С новой жизнью она забудет старые влюблённости.

– Не хотела бы я быть твоей сестрой, друг.

– Я не хуже и не лучше других. Я разумен и хочу лучшего для сестры. А в нашем мире границы благополучия довольно чёткие.

– Мне кажется, армия тебя изменила. Ты стал злее.

– Я стал умнее.

По первому этажу пробежало жалобное дребезжание входного звонка. От этой трели у Людмилы тело покрылось мурашками. Стукнула дверь со стороны помещений, где обитали домашние слуги. Велеславский оставил бокал и встал с кресла.

– Кого могло принести сюда ночью? – Людмила осталась на месте, но готова была мгновенно вскочить на ноги и бежать.

– У нас временно поселился Константин Андреевич. Должно быть, он вернулся.

В холле раздавались тихие мужские голоса. Видимо, ни в планы слуг, ни в планы ночных гостей не входило перебудить весь дом. Закрылась входная дверь, послышались шаги.

Двое стражей порядка завели Алексея в гостиную. Людмила невольно выдохнула, увела взгляд, едва не выпустила бокал из рук, но, приложив усилия, всё-таки поставила его на столик. Только крепче вцепившись в ручки кресла и ощутив тёплую обивку подлокотников, она смогла ещё раз взглянуть на возлюбленного подруги.

Смазанный след запёкшейся крови вспухшим бугром выступал на щеке Алексея. Один глаз заплыл, второй – воспалённый, с красными прожилками – щурился от яркого электрического света. Хорошо, что Лиза уснула и не видит, что с ним сделали.

– Я расстроен, что вам пришлось это увидеть, – Громов вошёл в гостиную последним. – Мой дорогой друг, позволите воспользоваться подвалом вашего дома?

– Зачем вы его привели сюда? Моя сестра и так не в себе.

– Всё ради дела. Я не могу просить Людмилу Александровну провести ночь в отделе правопорядка, это может быть очень некомфортно.

– Поэтому вы притащили это ничтожество сюда? – Велеславский шипел, словно уличный кот: бешеный взгляд, волосы во все стороны.

– Разместите его поудобнее. Это моя личная просьба, – Громов не сводил взгляда с друга.

Судя по всему, просьбы императорской фамилии выполняются беспрекословно и не требуют возражений или согласований. Как же верно горничная Лизы назвала его нечистиком. Ходит по дому, как ему вздумается и распоряжается так, как будто ему все должны.

Велеславский тяжело вздохнул.

– Прошу за мной, – друг прошёл мимо Громова и молодчиков в бордовой униформе и направился в коридор, в котором находилась лестница, ведущая в подвальные помещения.

Алексей не устоял на ногах и повис на руках сопровождавших его стражей. Те не дали ему упасть, развернулись, как по команде, и просто поволокли избитого. Ступни арестованного подогнулись и волочились по полу, но стражей это не беспокоило, как и оставшегося с ней в гостиной Громова.

– Зачем вы это сделали? – Людмила вскочила с кресла разящей стрелой и подлетела к столичному гостю, призывая того к ответу. – А если бы Лиза не спала и увидела его?

– Сделал что, Людмила Александровна? – серые глаза смотрели совершенно спокойно, даже отрешённо и устало.

– Избили Алексея, – если бы Людмила могла кричать, она бы кричала, но наверху спала Лиза, и пришлось перейти на шёпот.

– Вы так плохо обо мне думаете, Людмила Александровна? Это не мои методы. Когда я подъехал, он уже был такой. В вашем городе любили покойного князя и любят его внуков. Алексей покушался на жизнь Георгия. Возможно, связан и со смертью Антона Григорьевича. Я не очень вас шокирую, если скажу, что старый князь был отравлен?

– Вы уже намекнули сегодня, что это мог сделать мой отец. Поэтому обойдусь без шока. Да и не вы один так думаете.

– Вы ко мне несправедливы. Яд – не оружие настоящих мужчин. Ваш отец, насколько я знаю, человек чести, а они обладают удивительным недостатком: любить своих друзей. Зачастую от этого и умирают. Недальновидные люди.

– Как хорошо, что вы к таким не относитесь.

– Пустое обвинение. У вас нет фактов, чтобы это доказать. С другой стороны, я не могу это опровергнуть. Считать так – ваше право.

– Чего вы хотите?

– Я не верю глупым домыслам. И хотел бы, чтобы вы с ним поработали.

– В каком смысле? Прочла мысли?

– Нет, я так понимаю, это не очень интересно. Он может думать о другом, а вы не можете копаться в его голове. Нужна работа телепата, но, боюсь, если я прав, то его друзья не дадут ему дожить до столицы.

– Вы хотите, чтобы я заглянула к нему в сон?

– Я полагаю, вы можете не просто ходить по снам, но и пробираться по тайнам подсознания?

– Это не будет являться доказательством в суде.

– Но вы можете помочь мне выйти на людей, причастных к убийству в этом доме.

– Я попробую помочь.

– Вам нужна особая подготовка? Может ли что-то пойти не так? Надо ли вас будить?

– Нет, ничего не нужно. Во сне я сторонний наблюдатель. Проснусь тоже сама.

– Вы позволите, я всё-таки останусь с вами? – Громов расположился в кресле, на котором до его приезда сидел хозяин дома, словно её ответ не имел значения.

– Если вам нравится смотреть на спящих, то не могу вам этого запретить.

– Мне казалось, что во сне мы наиболее беззащитны? Разве нет?

– Я уже согласилась. Избавьте меня от ваших назойливых вопросов.

– Прошу прощения, но позвольте мне выполнять мою работу, а она предполагает много вопросов. У меня будет к вам предложение.

– Какое? – Что ещё придумал этот столичный нечистик?

– Вот, мне уже нравится ваша деловая хватка. Если всё пройдёт удачно, то я могу…

– Что в вашем понимании удачно? Я должна оклеветать Алексея? То, что вы предлагаете – низко.

– Ужасно, что вы допускаете такие вещи в отношении моей скромной персоны. Я так понимаю, господин Велеславский много болтает относительно событий двух последних дней?

– Вы правильно понимаете.

– Замечательно. Я не прошу, чтобы вы мне врали или наговаривали, скорее наоборот. Мне хотелось бы, чтобы вы честно рассказали обо всём. Предельно честно, не упуская ни одной детали, вне зависимости от того, что вы увидите. Это может помочь. А затем вы вернётесь к своим заботам и жречеству, которое играет очень важную роль для нашего народа. Матушка ведь так видит ваше будущее? Так вы согласны мне помочь?

– Я уже согласилась. А как видят моё будущее мои родители, вас совершенно не касается.

– Прекрасно, – Громов медленно встал, подошёл к диванчику и взбил подушку, – Здесь вам будет удобнее, ложитесь.

– Алексей уснул? – Людмиле было ужасно неловко от такого близкого соседства со столичным нечистиком, но она всё же села на диван.

– Мы дали ему снотворное. Думаю, что уже да.

В коридоре раздались шаги, возвратив из недр подвальных помещений хозяина дома.

– Спит, – подтвердил появившийся в гостиной Велеславский, – а что вы делаете?

– Людмила Александровна любезно согласилась мне помочь.

– В каком смысле?

– С помощью своих способностей.

– Люда, ты согласна?

– Да, всё в порядке. Мне не сложно, и я хочу помочь.

– Я так понял, что для Людмилы Александровны это совершенно безопасно.

– Я останусь с вами, – Велеславский вернул себе кресло хозяина, и Громову пришлось занять место, на котором сидела раньше Людмила.

Засыпать по указке сложно. Особенно, когда за тобой наблюдают другие люди, один из которых – столичный гость с императорской фамилией, а второй – твой лучший друг с заложенным носом.

Людмила ворочалась и никак не могла удобно улечься. Хотя о каком удобстве могла идти речь, если ты спишь на диванчике в гостиной? А может виной всему присутствие посторонних? Накопившаяся усталость словно разом отступила, открывая второе дыхание. Можно и ночь не спать, и день продержаться. Девушка перевернулась на другой бок и увидела, что за ней пристально наблюдают.

– Невероятно сложно спать, когда вы смотрите.

– Мы не будем смотреть на вас. Отвернитесь, Велеславский, – Громов сделал вид, что его очень заботит барная коллекция покойного князя.

– Пообещайте, что Алексея здесь долго не продержат. Я не хочу, чтобы Лиза увидела его таким.

– Обещаю, что как только вы проснётесь, мы увезём его из дома.

Людмила уже раздумывала просить снотворного для себя, чтобы быстрее приступить к выполнению поставленной задачи, но прибегать к травяным отварам не пришлось. Мысль о том, что ей не помешало бы воспользоваться снотворным, стала последней, и Людмила провалилась в знакомый мир на границе Яви и Нави. Царство сновидений, которое было ей гораздо понятнее мира реального.

Девушка знала, что в доме есть ещё спящие, а потому важно было найти среди зеркальных осколков верный.

Людмила будто сидела в скором поезде. За окном в бешеной скачке проносились яркие и завораживающие сны, там караулили монстры и кошмары. А когда поезд делал резкий крен, то своим хвостом затрагивал мир Нави.

Алексею сейчас очень больно, и сон наверняка должен был даровать ему покой, раненым и больным он всегда служил исцелением. Людмила почувствовала, на какой станции нужно сойти. Поезд из её сна дёрнуло, и девушка вышла на перрон. Как только её ноги коснулись призрачной платформы, та тут же сменилась холодным песком и острыми камнями.

Морские волны накатывали на каменные берега и разбивались об них, уходили за подмогой, зализывали свои солёные раны и с новой силой бросались на скалы.

На камнях танцевала девушка. Золотистые локоны, пышные формы, лёгкость движений – всё это выдавало в незнакомке лучшую подругу. Новая волна накрыла девушку с головой, и Людмиле стало невыносимо жутко. Кажется, она забыла, что не может влиять на сны. Княжна бросилась спасать Лизу, но, когда подбежала к берегу, на скалах уже никого не было. Танцовщицу, так похожую на подругу, унесло в море.

Княжна забежала в воду, волна сбила с ног и её. Вода была повсюду, Людмиле казалось, что она захлёбывается. Непроизвольно девушка зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то оказалась совершенно в другом месте.

Людмила видела тени: одна из них хромала, и именно она остановила другие тёмные сгустки резким движением руки. Княжна чувствовала, как бешено колотится сердце, но тени кружили вокруг камня, и не приближались к нему. Она знала, что им нужно попасть на этот камень. Но тени боялись. Они метнулись в сторону, и камень разлетелся вдребезги.

Княжна Чернышёва стала Алексеем. Она чувствовала, что он следил за тенями. Увидев их, сплюнул и осыпал проклятьями перунградского нечистика, а затем пустился бежать. Людмила смотрела на мир его глазами, была его частью, не могла остановиться. Бешеная скачка затянула её, но остановилась так же стремительно, как и началась.

Девушку подбросило вверх, и она увидела Алексея с высоты. Ощутить прелесть свободного полёта княжна не успела, лишь стремительно полетела вниз и ударилась об холодный пол. Она могла поклясться, что чувствует всё это по-настоящему.

Людмила узнала и огни, и недострой запрещённого храма. Её губы шептали слова клятв. Алексей ждал нападения, боялся, что их найдут, у него не получилось сегодня что-то. Когда ворвались в зал, он дёрнул Лизу и закрыл её собой. Думал сбежать, но балкон, который мог стать спасением, оказался ловушкой. Людмила стояла на балконе, лестница вниз была отломана, а впереди простиралась полная темнота. Эта темнота манила к себе и двигалась словно живая. Алексей не хотел встречи с ней, и Людмила уступила.

Жених Лизы сделал шаг вниз, и они оба начали падать. Перед глазами княжны возникли маски, которые приобретали знакомые и незнакомые черты: лицо старого князя, лицо похожее на Алексея, только старше. Вокруг много лиц, они то сливались воедино, то представали перед Людмилой поодиночке.

Вот избранник Лизы под машиной прилаживал к днищу странный свёрток, вытирал пот со лба. Людмила даже ощутила металлический привкус крови во рту: Алексей так нервничал, когда возился с машиной, что прокусил губу. А вот он уходил из дома: обернулся на него и смотрел несколько мгновений, чтобы потом снова продолжить проваливаться куда-то вниз.

Новый полёт завершился сотней брызг, они снова в морской пучине, только теперь Людмила сама стала этой пучиной. Она накатывала на скалы и отступала. На поверхности воды появилась обнажённая девица: темноволосая, худая, с острыми чертами лица – такая непохожая на солнечную Лизу. Рядом с ней вынырнул Алексей, их тела сплелись между собой, они поцеловались и погрузились в воду. Волна вновь накатила, пытаясь выбросить их на берег, но влюблённые были не намерены подчиняться стихии. Они снова скрепили свою связь поцелуем, и чёрные тучи, как с балкона заброшенного здания храма, начали покрывать небо до самого горизонта. Это нечто двигалось.

Людмиле на миг показалось, что вся эта чёрная масса искала её. Княжна сама вынесла себя волной на берег, упала и побежала. Она и не заметила, как Алексей оказался рядом, уже без девицы, и бежал вровень с ней.

Эта чёрная туча пришла за ними – осознание было совершенно отчётливым. В боку от бега кололо. Вот и не говори, что во сне нет боли.

Алексей споткнулся и упал на камни, успел выставить руку и разбил локоть и ладони. Людмила не могла ничем ему помочь. Чёрные тучи уже совсем близко. Шуршание тысячи перьев крылатых тварей перекрывало шум моря.

Княжна на удивление легко подхватила Алексея на руки. Юноша не весил ничего. Жених Лизы смотрел на Людмилу с удивлением, хотя не должен ни видеть её, ни тем более узнать. Но она была уверена, что узнал. Так не бывает.

Что же тут происходит? Княжна оглянулась. У зловещих преследователей острые когти, у них могучие крылья. Тысячи воронов, разгневанных и голодных. Алексей в её руках как кровоточащее вырванное сердце, и они шли на его запах.

Сияющий факел обжёг ладони Людмилы. Она вцепилась в руку Алексея, но та выскальзывала, разгораясь ещё ярче. Первые птицы, уже впились ему в ноги: раздирали призрачную кожу, подбрасывали вверх и съедали кусочки человеческой плоти. Княжна выпустила руку юноши, и сияющий огонь человеческого духа накрыла тьма, что взорвала непроглядный кошмар клубка монстров мясистыми светлыми кусочками. Людмила кричала, но в этом сне даже у отчаяния нет права на голос.

Княжна Чернышёва проснулась от собственного крика. Над ней склонились Громов и Велеславский. Видимо, именно Громов разбудил её: его пальцы всё ещё держали девушку чуть выше локтя.

– Людмила Александровна? Что с вами? Врача?

– Люда, скажи хоть что-то! – В глазах Георгия читался испуг.

– Лёша, спасите Лёшу…

Велеславский бросился из комнаты. Людмила попыталась встать сама, но голова кружилась до невозможности. Громов помог ей подняться и продолжил свой допрос:

– Что произошло?

Людмиле было совсем не до ответа столичному нечистику. Её пробирала дрожь, по лицу текли слёзы. Девушка направилась к Алексею. Княжна отбросила руку Громова и теперь, как ей казалось, бежала изо всех сил. Если кто-то и может спасти возлюбленного Лизы, то только она.

Ядовитый страх заполнил сердце. Людмила влетела на лестницу, которая вела в подвал. Стражей порядка видно не было. Велеславский уже должен был разбудить Алексея.

Из подвальных помещений вышел растерянный и притихший друг, он остановился у лестницы, поставил ногу на первую ступеньку и поднял глаза на Людмилу.

– Он мёртв.

Княжне Чернышёвой слова подтверждения были не нужны. Она знала, что так и будет. Знала, как только открыла глаза, просто не хотела себе в этом признаваться. Что напало на них во сне? Почему Алексей увидел её, а она не смогла ему помочь?

Сознание поплыло, перед глазами качнулась лестница. Для полного «счастья» не хватало только упасть и сломать шею. Из последних сил Людмила попыталась ухватиться за перила, но пальцы сжались на пустоте. Дальше только падение и темнота. Но упасть ей не позволили. Её дёрнули вверх, и княжна оказалась в чьих-то руках, ощутив, будто над бездной растянули гамак.