Читать книгу Проблемы изучения истории советской психологии - Сергей Богданчиков - Страница 3

В учебном пособии «История психологии» М.Г. Ярошевского [231] советский период рассматривается в обширном временно´м диапазоне – как составная часть истории отечественной психологии (главным образом в контексте XIX-XX вв.) – в главе VIII «Развитие психологии в России» (данная глава, как указано в сноске [см. 231, с. 310], писалась при участии Т.Д. Марцинковской), причем советская психология не выделяется ни содержательно, ни хронологически, что видно по входящим в данные главы параграфам. Материал о советской психологии, некоторые важные общие суждения о ней и ее оценки содержатся в параграфах «Пути развития отечественной психологии в 20-50-е годы», «Принцип деятельности в психологии», «О судьбах русской психологии» и в «Послесловии».

История советской психологии рассматривается М.Г. Ярошевским в контексте всей истории отечественной психологии и представлена как совокупность ряд теорий, школ и подходов («реактология», «психология социального бытия Г.Г. Шпета», теория Л.С. Выготского, «принцип деятельности в психологии»), собственно о советской психологии вопрос не ставится. По М.Г. Ярошевскому, советская психология является одним из частных случаев «репрессированной науки»: «Перед нами беспрецедентный в мировой истории феномен репрессированной науки. Под ним следует понимать не только все, что было прямым результатом репрессий в смысле истребления людей, книг, целых наук. Репрессированным оказалось все научное сообщество, деформированы его ценностные устои, сложившиеся, как мы видели, в докоммунистический период» [231, с. 392].

Уже из структурирования материала по параграфам видно, что М.Г. Ярошевский избегает говорить о какой-то особой «советской психологии». Этот вывод обнаруживается и при детальном изучении содержания указанных разделов книги. В тексте работы уже не встречается двойная трактовка понятия «советская психология», везде под советской психологией понимается лишь «психология в СССР». История советской психологии, при всем ее своеобразии, выступает как один из этапов в развитии отечественной психологии. Тем самым, не рассматриваясь как нечто цельное и единое, советская психология автоматически не противопоставляется ни остальной отечественной, ни всей зарубежной психологии (как мы увидим далее, данная точка зрения на советскую психологию практически полностью совпадает с представлениями о советской психологии, выраженными и в современных отечественных психологических словарях). Отсутствие в пособии тезиса об «особом пути советской психологии» (и, соответственно, политической истории психологии) позволяет прийти к выводу, что автором данного тезиса, содержащегося в рассмотренных выше совместных работах А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского [154], [153], является А.В. Петровский. Следует учитывать, что у М.Г. Ярошевского во многих работах 90-х годов применительно к истории отечественной психологии досоветского периода широко используется похожее выражение – «русский путь» (см. [233] и др.). С этой точки зрения всю историю советской психологии можно рассматривать как гигантскую по масштабам и последствиям попытку перевести всю отечественную психологию с «русского пути» на «особый путь».

В «Истории психологии» М.Г. Ярошевского [231] вся история психологии представлена как состоящая из двух частей: первая часть (общая) посвящена истории мировой психологии, вторая часть – развитию психологии в России. То, что в первой части не содержится сведений об отечественной психологии, означает, что фактически перед нами история не мировой, а зарубежной психологии. Как и в рассмотренном выше двухтомнике [153], речь в пособии идет не только о советском периоде, но и о других этапах развития отечественной психологии, причем для чего выделена – уже не только содержательно, но и формально – специальная глава «Развитие психологии в России» [231, с. 310-394]. Это обстоятельство следует подчеркнуть особо, так как ни в одной из прежних работ советских времен такого обособленного изложения истории отечественной психологии не было: везде всей остальной психологии противопоставлялась только советская психология.

Данный шаг, направленный на непосредственное внедрение отечественной психологии в мировой контекст, оказывается еще более значимым, если рассмотреть его на фоне того, как та же проблема решалась в прежние, советские времена, когда изложение основывалось на незыблемом постулате о принципиальном различении двух психологий и, соответственно двух историй психологии – советской и остальной (зарубежной, капиталистической).

Обобщая, можно сказать, что в учебном пособии «История психологии» [231] М.Г. Ярошевскому, в отличие от предыдущих работ, написанных в сотрудничестве с А.В. Петровским [154], [153], удалось избежать не только полностью обособленного изложения истории советской психологии, но и дублирования сведений о ней: так как в общей части никаких сведений о советской психологии не содержится и отдельная, самостоятельная глава, посвященная советской психологии, не выделяется, вся информация о советском периоде приводится только в одном месте – в главе, посвященной истории отечественной психологии. Вследствие этого советская психология контекстуально рассматривается, как и в двухтомнике, в качестве составной части не столько мировой, сколько российской психологии. Но, как и в двухтомнике «История и теория психологии» [153], вся психология оказывается изначально разделенной на две части – на отечественную и зарубежную, и потому история психологии в общей части (прежде всего это касается глав c четвертой по седьмую) рассматривается без какого-либо упоминания о советских и, даже более того, вообще российских ученых-психологах.

В итоге проблема отображения советской психологии в мировом историко-психологическом контексте М.Г. Ярошевским в рассматриваемом пособии не столько решается, сколько элиминируется: во-первых, с помощью того, что советский период рассматривается в контексте истории отечественной психологии, как ее составная часть; во-вторых, проблематика «марксистской психологии» и «особого пути» практически нигде не упоминается и не обсуждается, не считая нескольких фраз о значении марксизма и марксистской методологии при изложении концепций К.Н. Корнилова, Л.С. Выготского, М.Я. Басова, С.Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева. Отсюда напрашивается вывод, что советская психология не выделяется как особый объект потому, что подразумевается, что ее не было вовсе – была лишь «российская психология советского периода», вынужденная развиваться как «репрессированная наука» в условиях «сталинской инквизиции» [231, с. 391] и содержавшая различные концепции, школы или подходы, в которых по-разному – не очень удачно (реактология К.Н. Корнилова) или достаточно продуктивно (Л.С. Выготский) – использовался марксизм для решения общемировых психологических проблем, для выхода из методологического кризиса. Проблемы адекватного отображения истории отечественной психологии, о которых можно судить по параграфам, посвященным непростым «судьбам русской психологии» и «русскому пути в науке о поведении», в данном пособии явно оттесняют на второй план и заслоняют собой проблемы, связанные с пониманием сущности и исторического значения советской психологии.