Читать книгу Проблемы изучения истории советской психологии - Сергей Богданчиков - Страница 4

В учебнике «История психологии» А.Н. Ждан [72] советская психология излагается, как и в двух совместных работах А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского [154], [153], в предельно широком научном контексте – при изложении истории мировой психологии.

Истории советской психологии в учебнике А.Н. Ждан посвящен большой раздел «Возникновение и развитие советской психологии. Современное состояние психологии в России» [72, с. 401-470]. Из такой компоновки материала можно предположить, что тезис об отсутствии интереса у современных отечественных исследователей к истории советской психологии как целостному образованию и самостоятельному объекту требует серьезной корректировки. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что в учебнике А.Н. Ждан советская психология не берется в качестве самостоятельного объекта: хотя посвященный советской психологии раздел начинается с определения советской психологии как имеющей в качестве отличительной черты «методологическую ориентацию на марксизм» [72, с. 403], фактически речь идет обо всей психологии в СССР, в том числе и немарксистской по своему содержанию и корням. Особенно наглядно это проявляется при изложении периода 1920-х годов (у А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского, как мы уже убедились выше, речь идет лишь об отдельных – а именно, социально-политических – аспектах и особенностях развития отечественной психологии советского периода: об «особом пути» марксистской психологии, идеологизации, волнах репрессирования и т.д.).

И хотя в рассматриваемом учебнике фактически, на содержательном уровне речь идет обо всей психологии во время существования СССР, А.Н. Ждан – в отличие от уже рассмотренных пособий – на уровне заголовков и непосредственно в тексте целенаправленно использует выражение «советская психология», причем трактуемое не как «психология в СССР» или «репрессированная наука», идущая по «особому пути». Это видно из сформулированного в самом начале VII раздела определения: «В новых социально-экономических условиях и в ответ на трудности, с которыми отечественная психологическая наука вступила в XX век, складывается советская психология. Ее отличительной чертой является методологическая ориентация на марксизм. Была провозглашена задача создания «системы марксистской психологии» (Корнилов К.Н. Психология и марксизм // Психология и марксизм: Сборник / Под ред. проф. К.Н. Корнилова. Л., 1925. С. 9), т.е. науки, построенной на основе марксистской философии, применяющей диалектический метод к разрешению психологических проблем» [72, с. 403].

Далее А.Н. Ждан указывает на различные варианты отношения психологов к марксизму: «В условиях растущей идеологизации общественной жизни и науки с приходом к власти Сталина марксизм превратился в единственную официальную обязательную методологическую предпосылку психологии. В то же время необходимо отличать искренние устремления ученых, увлеченных учением Маркса и пытающихся творчески его использовать, от такого насаждаемого административными методами войны с инакомыслящими внедрения догматизированного учения Маркса в ткань научного исследования.

К тому же во многих случаях ссылки на произведения Маркса и Ленина часто были чисто внешними и лишь вуалировали результаты исследований, полученных объективным научным путем» [72, с. 403-404].

Такая точка зрения на советскую психологию позволила А.Н. Ждан, в отличие А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского, характеризовать Л.С. Выготского как «одного из основоположников советской психологии» [72, с. 433], С.Л. Рубинштейна – как «одного из выдающихся теоретиков советской психологии» [72, с. 443], а А.Н. Леонтьева – как «крупного теоретика, одного из создателей советской психологии» [72, с. 449]. Отсюда становится понятным, что в учебнике А.Н. Ждан под советской психологией совокупность возникших в СССР (т.е. в советское время – в 20-е годы и последующие десятилетия) психологических теорий, школ, направлений и подходов (в лице Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна др.). Их «отличительной чертой является методологическая ориентация на марксизм» [72, с. 403]. Очевидно, именно в этом смысле, применительно к концепциям данных авторов, в учебнике А.Н. Ждан говорится о возникновении и дальнейшем развитии советской психологии.

Подчеркнем, что строгое следование характерному для прежних, советских времен пониманию советской психологии (хотя и с отказом от наиболее одиозных, собственно идеологических характеристик советской психологии – «самая передовая», «единственно верная», «подлинно научная» и т.д.) не позволило бы А.Н. Ждан, реализуя учебные задачи, отразить все многообразие психологической науки в СССР (особенно это касается 20-х годов). Иначе как предельно широким толкованием советской психологии трудно объяснить наличие в главе о «возникновении и развитии советской психологии» параграфов, посвященных концепциям В.А. Вагнера, А.А. Ухтомского, В.Н. Ивановского и Д.Н. Узнадзе [72, с. 413-415, 428-433], которые, очевидно, ни по своему происхождению, ни по содержанию никак не могут быть отнесены к марксистским.

Действительно, если речь идет об «отечественной психологии советского периода», то при описании периода 20-30-х годов должны излагаться все или, по крайней мере, наиболее существенные теории, взгляды и подходы в эти годы в СССР – В.М. Бехтерева, И.П. Павлова, Л.С. Выготского и т.д. Если же речь идет о возникновении и становлении советской психологии, то тогда под это определение теории В.М. Бехтерева и И.П. Павлова уже не попадают – ведь речь идет не обо всей психологии в СССР в этот период, а о новой (марксистской, диалектической) психологии. Поэтому вполне закономерно, что в главе о советской психологии в учебнике А.Н. Ждан речь идет не только о психологии, отличительной чертой которой является «методологическая ориентация на марксизм», но и о других направлениях, то есть, фактически, обо всей психологии в СССР. Понятно, что только при этом условии может быть достигнуто эмпирически целостное описание основных направлений 20-х годов (как традиционных, так и новых, как марксистских, так и немарксистских) и всего последующего развития советской психологии.

Это несоответствие стало бы еще более явным, если бы А.Н. Ждан не отнесла описание концепций В.М. Бехтерева и И.П. Павлова (в том числе и их судьбу уже в советское время) целиком в предшествующий, пятый раздел [72, с. 274-281], хронологически ограниченный первым десятилетием XX в. С концепциями А.А. Ухтомского и Д.Н. Узнадзе такое перемещение, казалось бы, невозможно в принципе, так как они были впервые заявлены именно 1920-е годы. Однако, заметим, это не помешало М.Г. Ярошевскому в рассмотренном выше учебном пособии [231] компактно изложить в параграфе пятом «Русский путь в науке о поведении» теоретические воззрения не только И.М. Сеченова, И.П. Павлова и В.М. Бехтерева, но и А.А. Ухтомского, хотя непосредственно в тексте говорится, что «представление о доминанте как общем принципе работы нервных центров так же, как и сам этот термин, было введено Ухтомским в 1923 году» [231, с. 367]. Благодаря такому разделению в следующем, шестом параграфе «Пути развития отечественной психологии в 20-50-е годы XX столетия» в книге М.Г. Ярошевского оказались только имена К.Н. Корнилова, Г.Г. Шпета, Л.С. Выготского и судьба педологии. С этой точки зрения наиболее удачным (в силу своей естественности в ходе следования хронологическом принципу) представляется вариант Т.Д. Марцинковской, в работе которой воззрения И.П. Павлова, В.М. Бехтерева и А.А. Ухтомского [129, с. 487-495]) излагаются в главе «Отечественная психология в 20-40-е годы XX века».

Помимо отмеченных нюансов, учебник «История психологии» А.Н. Ждан [72] представляет большой интерес в связи с тем, что вопросы о сущности советской психологии и об интерпретации советской психологии в мировом историко-психологическом контексте в этой работе разрешаются в совершенно ином ключе по сравнению с рассмотренными выше работами А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского.

Во-первых, в учебнике А.Н. Ждан, в отличие от учебного пособия М.Г. Ярошевского [231], нет раздела, целиком посвященного истории отечественной психологии. Сведения о досоветском периоде приводятся в виде небольших глав в разделах, посвященных характеристике мировой психологии в определенные периоды развития, наряду со сведениями о психологии немецкой, французской и т.д.

Во-вторых, сведения о советской психологии представлены только в разделе VII «Возникновение и развитие советской психологии. Современное состояние психологии в России».

В целом для позиции А.Н. Ждан характерно, что в то время как российская психология досоветского периода (начиная с XVIII в.) органично вписана в мировой исторический контекст (в виде глав «Психологическая мысль в России в XVIII в.» и «Развитие психологии в России в XIX в.» в соответствующих разделах, посвященных общему изложению истории психологии), советская психология вместе с современной российской психологией излагается отдельно от остальной психологии XX столетия.

Перед нами, таким образом, снова не одна психология, а две – но не отечественная и зарубежная, как у М.Г. Ярошевского (а также, как мы убедимся далее, и у Т.Д. Марцинковской), а советская и зарубежная. Если в работах других авторов весь поток истории изначально разделен на два – на историю зарубежной и отечественной психологии, то в учебнике А.Н. Ждан картина иная – вплоть до советского периода идет один поток, в котором в качестве составной части содержатся сведения о психологии в России в XVIII и XIX вв., но затем, начиная с 20-х гг. XX в., в связи с появлением советской психологии, этот поток также распадается на два – на психологию зарубежную и советскую (психология в современной России рассматривается в качестве непосредственного продолжения советской).

Следовательно, если у А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского советская психология выступает как чужеродная, идеологическая «вставка» в тело психологии («особый путь» и связанные с ним представления о том, какой должна быть советская психология), то у А.Н. Ждан (а также, как мы убедимся далее, и у Т.Д. Марцинковской) советская психология оценивается как особое, собственно психологическое образование под названием «советская психология».

Но было бы большой ошибкой считать позицию А.Н. Ждан лишь простым повторением и воспроизведением традиционной советской точки зрения на советскую психологию. Дело в том, что А.Н. Ждан отбросила все идеологические, компрометирующие, наиболее одиозные качества, которые раньше приписывались советской психологии. Прежде всего это проявляется в утверждении не противопоставления, а сходства, единства, взаимодействия и преемственности советской психологии как с предшествующей русской дореволюционной психологией, так и с психологией зарубежной. Советская психология уже не интерпретируется как единственно верное учение и не противопоставляется всей остальной («буржуазной») психологии.

Но как квалифицировать то, что осталось от советской психологии после такой очищающей операции? И если советская психология – это не «новая, марксистская психология», не одно из направлений в мировой психологии XX столетия, а вся психология советского периода, то тогда какие имеются основания уделять ей особое внимание, рассматривая обособленно от истории всей мировой психологии – вырывая, таким образом, из исторического контекста?

Этот же самый вопрос, только относительно всей отечественной психологии, мы могли бы задать и раньше, при анализе работ А.В. Петровского и М.Г. Ярошевского. Не в меньшей степени он относится и к учебнику Т.Д. Марцинковской.