Читать книгу Сердце Ангела - Сергей Гавриленко - Страница 6

Чем больше я углублялась в сценарий нового фильма «Княжна Тараканова», тем больше понимала идею Харитонова и Чардынина. И действительно, эта историческая личность была далеко неоднозначной особой, полной своих тайн и авантюрных поступков. Эта без рода и племени хрупкая красивая женщина вступала во всевозможные связи с богатыми мужчинами, доводя их до полного или частичного разорения, а иногда и до долговой тюрьмы. Кульминацией ее авантюр стало притязание на российский престол. И конечно, это не могло окончиться хорошо. Многое ей прощали, но только не это. В результате – тюрьма в Санкт-Петербурге и смерть в заточении. Наверное, было логично считать, что этот образ подойдет мне как актрисе, зарекомендовавшей себя на экране в ролях роковых или обманутых женщин. Я читала листки сценария, пытаясь представить себя в роли княжны, когда дверь номера открылась. Вернулись с прогулки мама с Софьей и Женечкой. Женя несла большую корзинку с клубникой, накрытую расшитой салфеткой. Запах свежих ягод мигом распространился по комнате, вызвав ощущения далекого детства.

– Верочка, мы купили свежее молоко и немного клубники. Дорого, но нам уступили, когда я сказала, что это для тебя, – посмеиваясь, произнесла мама.

– Мама, одесские манеры Вас испортят, – также с усмешкой ответила я, взяв одну из ягод.

– Лишь бы на пользу, – буркнула мама.

Немного перекусив в кругу семьи, я уединилась и продолжила работу.

Сценарий Чардынина по идее, которую ему подбросил Харитонов, в основном опирался на информацию, полученную из книги профессора Львовского университета Э. Лунинского «Княжна Тараканова», опубликованной в 1908-ом году. Эта работа стала первой монографией о самозванке. В предисловии к ней автор, признававший, что не надеялся на то, что ему будет открыт доступ к документам по делу «княжны», выражал благодарность сотрудникам Государственного архива, оказавшим ему всестороннюю помощь. Лунинский в своей работе обильно цитировал и включил в её первое издание часть документов Тайной канцелярии в виде приложения. Как считал Лунинский, авантюра «княжны» не имела ничего общего с политической борьбой, и, если бы не стечение обстоятельств (восстание Пугачёва в России, дерзкое похищение лжецаревны), её бы вскоре забыли. Настоящий талант самозванки раскрылся в её знании людей и умении увлекать их за собой. Но за её выступлением не стояло никакой идеи, она «не выросла выше лжи и посредственности».

Теперь я, кажется, начала понимать, что же меня «роднит» с моей героиней: умение увлекать за собой людей. И Бауэр, и Чардынин мне всегда говорили, что когда на площадке появляется Верочка, то сразу же фильм обретает душу. Может быть, так и есть, а может быть, и нет, но правда в том, что коллектив актеров всегда собирался вокруг меня. Наверное, я что-то давала людям! И еще… Алексей Орлов, позднее захвативший и доставивший самозванку в Петербург, характеризовал её следующим образом:

«Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухого, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмно-карие, и косы, брови – тёмно-русые, а на лице есть и веснушки; говорит хорошо по-французски, по-немецки, немного по-итальянски, разумеет по-английски; думать надобно, что и польский язык знает, только никак не отзывается; уверяет о себе, что она арабским и персидским языком очень хорошо говорит».

Из этого описания, действительно, можно создать образ. Евгений Францевич был прав: глаза у меня есть, ну а в остальном постараются гримеры и костюмеры, плюс немного женских хитростей (шнуровки, корсеты) – и получится очень даже неплохая княжна Тараканова. Я мысленно улыбнулась. Если для режиссеров в начале моей карьеры главной была моя внешность, то сейчас все стало меняться. Петр Иванович стал больше уделять внимания особенностям игры актеров. Видеть их преимущества и недостатки, находить компромисс. Эту героиню я должна сыграть, а не просто выглядеть как она!

Предание о гибели Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1777-ом году послужило сюжетом для картины Константина Флавицкого, написанной в 1864-ом году. Эта картина может стать хорошим дополнением для создания образа героини. Надо обязательно напомнить об этом Чардынину. Я сделала несколько заметок на полях листов сценария и почувствовала, что приближается время обеда. Мой, с детства неугомонный, желудок всегда знал, когда подходило время подкрепиться. Я позвонила в ресторан и заказала обед на четыре персоны. Мама, Женечка и Софья также решили ко мне присоединиться.

В назначенное время мы спустились на первый этаж гостиницы, где располагался шикарный ресторан «Большой Московской». Столик был уже сервирован и ждал нас, благоухая аппетитными блюдами. Не знаю почему, но сегодня мне захотелось жаркого с мясом и грибами. Пока готовилось основное блюдо, на стол был подан мой любимый салат «оливье», а позже, на десерт – клубничный крюшон в запотевшем от охлаждения хрустальном бокале. Мой желудок получил то, что хотел, а в мыслях я все еще пребывала в образе княжны Таракановой.

Через полчаса после обеда в дверь номера постучали. На пороге появился стройный черноглазый юноша с подносом в руке. Это был местный портье, который всегда приносил нам корреспонденцию. Поговаривали, что между служащими гостиницы шла незримая борьба за право принести мне завтрак или письма, или еще что-либо в номер.

– Велено передать лично! – отрапортовал юноша, широко улыбаясь и вытянувшись по струнке как бравый солдат.

– Большое спасибо, Мишель, – улыбнувшись в ответ, я взяла конверт с сообщением и, не забыв дать портье «на чай», направилась к окну.

Открыв конверт ножом для почты, я достала записку и прочитала следующее:

«Уважаемая госпожа В.Холодная!

Вы не знаете меня. Меня зовут Александр. Фамилия, поверьте, не важна. Я начинающий фотограф, который очень хотел бы сделать Ваше фото. Это моя мечта! Я не могу надеяться на Ваш ответ, но на всякий случай оставляю свой телефон.

С уважением, Александр».

Прочитав эту короткую записку, я невольно улыбнулась. Надо же. И тут меня осенила мысль. Кажется, именно этот фотограф, не обремененный канонами классической фотографии, может мне помочь войти в образ княжны. Я подошла к телефону, одиноко стоящему на небольшой стойке из темного дерева, и набрала номер Харитонова.

Дмитрий Иванович взял трубку, и я в двух словах описала ему свое желание сделать несколько фотографий в образе княжны Таракановой. Харитонов ответил, что пара костюмов уже готова, и мне завезут их оба. Я поблагодарила и повесила трубку. Потом я набрала номер фотографа Александра и дала согласие на съемку. Последний примчался в гостиницу через час, как раз в тот момент, когда привезли и мои платья.

Несколько часов подряд мы пытались сделать фото в гостиной номера. Мешало все. Обстановка явно не соответствовала эпохе и месту происходящих в сценарии событий. Платья были непривычно пышны, а корсеты перетягивали грудь и талию так, что спокойно дышать было просто невозможно. Как вообще тогда могли ходить в этом женщины? Переодевание мне не помогло в процессе вхождения в роль. Что же тогда? Я села в кресло и задумалась. Голова чуть наклонилась на бок, руки безвольно легли на юбку платья.

– Снято! Прекрасно, Вера Васильевна! Вот он, этот момент. Мне кажется, мы поймали с Вами образ княжны, – вдруг восторженно воскликнул Александр.

Когда он успел сделать фото, я не заметила, погрузившись в мысли о героине. Но он успел! Я попросила поскорее сделать фотографию и пообещала, что мы продолжим с ним нашу работу. Что-то было в этом начинающем фотографе!

После ужина я неудержимо захотела поехать к морю. История сценария Чардынина заканчивалась легендой смерти княжны, заточенной в Петропавловской крепости, от потопа в 1777-ом году. Мне надо было ощутить страх героини перед наступающей стихией, когда она осталась одна, закрытая в камере, наполняющейся водой. Я снова переоделась и попросила Петра Ивановича сопровождать меня.

На горизонте моря сгущались сумерки. Темные волны бились о берег. Я вошла в сценическом платье по колено в воду и закрыла глаза. Что-то неясное и жуткое приближалось с каждым ударом волн о мои ноги, поднимаясь все выше и выше. Чардынин все это время молча стоял на берегу, всматриваясь в мое лицо. Через несколько минут я открыла глаза и вернулась на берег.

– Дорогая, с Вами все в порядке? Да на Вас лица нет! – беспокойным дрожащим голосом спросил Петр Иванович.

– Вот теперь все нормально, Петр Иванович. Поехали домой, – тихо ответила я и, приподняв мокрый подол платья, направилась к авто.