Читать книгу Колыбель качается над бездной - Сергей Георгиевич Михайлов - Страница 23

Здесь было мрачно, как в склепе, пахло плесенью и сырым подвалом. Под ногами порой хлюпала вода, и мне приходилось высвечивать фонариком каждый дюйм бетонного покрытия, которое вело нас в недра горы. Или, если хотите, военной базы. Вполне вероятно, что в эпоху «исторического материализма» она служила научно-техническим полигоном для отработки новейших оборонных технологий. По крайней мере, уже с первых шагов нашей экскурсии по объекту мы пришли к убеждению о его грандиозности и внушительных размерах. Я был почти уверен, что структура базы имела не только горизонтальную, но и вертикальную протяжённость, то есть простиралась вверх и вглубь на энное количество этажей. Вся гора внутри, скорее всего, была прорезана сетью коммуникаций и напоминала вымерший улей с тысячами и тысячами сот. Или кусок голландского сыра с традиционными дырками, которые пронизывали его по всему объёму.

С потолка и стен тонкими струйками стекала влага, собиралась в ручейки и небольшие лужи. Часть её уходила в невидимые канализационные стоки. Порой луч света прорезала тень летучей мыши, сухой треск её крыльев диссонансом врывался в каменное безмолвие бесконечного лабиринта. Коридор, по которому мы шли, постепенно начал сужаться, стали появляться боковые ответвления, более узкие, чем главная артерия, но тоже достаточно широкие, чтобы по ним мог без труда проехать БТР или промаршировать в полном боевом порядке рота солдат. Мы прошли мимо нескольких кабин массивных лифтов, которые лишь подтвердили мою догадку о многоярусной структуре объекта. Возможно, под нашими ногами и над нашими головами простирались точно такие же коридоры.

Углубляться в боковые проходы мы не рискнули. Не дай Бог, аккумуляторы сядут – тогда нам каюк. В кромешной темноте мы не пройдём и ста метров, как полностью потеряем способность к ориентации. Никакие опыт и знания здесь нам уже не помогут. Я представил, как мы, подобно слепым кротам, на ощупь бродим по бесконечным коридорам, час за часом, день за днём, неделя за неделей, без пищи и солнечного света. Думаю, двух недель нам хватило бы, чтобы этот мрачный, всеми забытый секретный объект, это дитя постсоветской конверсии стало бы для нас каменным погребальным саваном, гигантской могилой, в которой никто никогда не найдёт два обнявшихся скелета в полуистлевших одеждах. Бр-р-р… Поэтому я держал фонарь мёртвой хваткой, вцепившись в него всей пятернёй.

Мы шли уже достаточно долго. Луч фонаря всё так же тонул в непроглядном мраке, который обступал нас со всех сторон. С каждым шагом наш энтузиазм шёл на убыль. Однообразие бетонных коридоров явно не способствовало выбросу адреналина и ускорению кровообращения. Адреналин оставался на нуле, кровь всё так же вяло текла по жилам. Ко всему прочему, мы продрогли и ужасно проголодались. Я стал сомневаться, имеет ли смысл продолжать путь дальше.

– Может, вернёмся? – предложил я. – Здесь нам явно ничего не светит.

– Кроме твоего фонарика, – заметила Лена, стараясь за шуткой скрыть усталость. Однако ей это плохо удалось. Да я и сам, чего уж скрывать, был порядком измотан. Весь день в дороге, практически без отдыха – это даже для нас было серьёзным испытанием. Сейчас бы растянуться в тёплой постели, или на травке, у весело потрескивающего костерка, на берегу лесной речушки, да закинуть удочку!..

Мы остановились. Я направил луч фонарика на левое запястье и взглянул на часы. Взглянул со смешанным чувством тревоги, отнюдь не уверенный, что их показания удовлетворят меня. Увы, мои опасения подтвердились. Стрелки замерли на отметке 19.07. Когда я сверялся с ними в последний раз – это было ещё до того, как мы вышли к горе, – на часах было ровно семь.

– Вот чёрт! – в сердцах выругался я. – Ты подумай только: стоят.

Наверное, аккумуляторы сели, хотя я точно помнил, что совсем недавно ставил новые… Стоп! Секундная стрелка вдруг дёрнулась и медленно, ужасно медленно поползла вперёд. Или мне это только показалось? Нет, действительно ползёт. Вот она прошла положенный путь, равный одному делению, и снова замерла.

Секунда… За одну такую секунду я запросто мог бы выкурить сигарету.

Потом движение возобновилось, всё с той же умопомрачительной медлительностью. Часы шли, но их ход явно не соответствовал привычному ходу времени, его ритму и скорости. Словно невидимый режиссёр поместил их в иное временное измерение, где время течёт по иным законам, а нас оставил в прежнем.

Я с силой тряхнул их, но картина не изменилась.

– Странно, – пробормотал я.

Лена через моё плечо молча наблюдала за необычным поведением секундной стрелки. Я встретился с её взглядом, в котором читалось такое же непонимание, какое, наверное, можно было прочесть и в моём.

– Идём к выходу, – решительно заявил я.

– А потом? – задала Лена вопрос, который я боялся задать себе сам.

– Не знаю, – откровенно признался я. – Там видно будет.

Дорога назад заняла у нас значительно меньше времени. Нигде не задерживаясь, мы вскоре увидели едва заметную впереди полоску света, который пробивался сквозь неплотно прикрытые створки ворот. Однако, не дойдя до них примерно метров двести, Лена внезапно остановилась.

– Смотри!

Я взглянул в направлении, в котором указывала её рука, и увидел ещё один источник света, чуть различимый во тьме подземного коридора. Он был прямо по курсу нашего движения, с небольшим отклонением влево. Мы ускорили шаг и вскоре оказались перед небольшой дверью в стене коридора, из-под которой тускло расползалось по бетону световое пятно. Скорее всего, мы её просто не заметили, когда начинали свой путь в недра горы.

Я толкнул тяжёлую металлическую дверь. С ужасающим скрипом она отворилась. Нашим взорам предстала крохотная каморка: серые бетонные стены со следами копоти, обклеенные вырезками из иллюстрированных журналов, неказистая деревянная койка, сколоченная руками доморощенного столяра, грубый обшарпанный стол, тоже явно ручной работы, табуретка, электроплитка и древний холодильник эпохи хрущёвской оттепели. Небогатый набор кухонных принадлежностей аккуратно был разложен на столе, электроплитку венчали чугунная сковородка и эмалированная кастрюля. И весь этот нехитрый интерьер освещался обычной бытовой лампочкой, свисавшей с низкого потолка на толстом узловатом проводе.

Именно она и привлекла моё внимание в первую очередь.

– Если есть свет, должен быть и его источник. Где-то здесь работает генератор, – заключил я с уверенностью.

– Логично, – кивнула Лена. – Только всё это очень странно. На этом объекте уже много лет никого нет. Кто мог включить генератор?

– Возможно, его никто и не выключал, – заметил я. – А энергию для его питания можно черпать, скажем, из земных недр. Кто знает, может быть здесь есть термальные источники? Или какой-нибудь другой источник дешёвой энергии, с неиссякаемыми её запасами. В конце концов, наши секретные учёные эпохи развитого социализма вполне могли открыть что-нибудь эдакое, нетрадиционное, типа вечного двигателя. А что? Не секрет, что наши оборонные технологии того периода на порядок превосходили американские, и я не удивлюсь, если перпетум мобиле реально существует. Меня сейчас волнует другое. – Я ещё раз внимательно осмотрел помещение. – У этой комнаты есть хозяин.

Действительно, несмотря на скудность обстановки, комната имела обжитой вид. В помещении было всё аккуратно прибрано, нигде не было ни соринки, ни пылинки, ни клочка бумаги.

Внезапно громко затарахтел холодильник.

– Ух ты! Этот монстр ещё и работает!

Я дёрнул тугую ручку и распахнул дверцу.

– Неплохо.

Холодильник сверху донизу был забит говяжьей тушёнкой. В промасленной обёртке.

– Старик, – осенило меня. – Это его нора.

Лена с интересом заглянула в раскрытый зев холодильника.

– Да, похоже.

– Неплохой запасец. Дед-то, видать, не промах.

Лена кивнула и устало опустилась на койку.

– Извини, я немножко посижу. Ноги гудят ужасно.

– Бедная ты моя! Конечно, отдыхай. А я пока стол накрою. Поужинаем как белые люди. Что-то я проголодался.

– Надеюсь, не тушёнкой?

– Зачем же объедать старика? У нас и свой хавчик пока имеется.

Я расстелил на столе газету и выложил на неё из рюкзака две упаковки с нарезанной ветчиной, батон хлеба, бутылку минералки, несколько помидорин, пучок укропа и пяток варёных вкрутую яиц. Вполне приличный рацион для двух изголодавшихся путников. Жаль только, кофе горячего не было.

Аппетит нагуляли мы зверский. В два счёта смолотили всю эту снедь и почувствовали себя не в пример лучше.

Я со смаком закурил и уселся на койку рядом с Леной.

– Не жалеешь?

– Чего? Что замуж за тебя вышла? Ещё как жалею!

– Нет, я серьёзно. Не жалеешь, что я втянул тебя в эту историю? Вон в какую переделку попали. Загадка на загадке. И чем дальше, тем хуже.

– Почему хуже? Не хуже, а непонятнее. А это уже совсем другое дело. – Она пожала плечами. – Люди не любят загадок. Вернее, они не любят загадок, которые не могут разгадать. Они их боятся. Всё непонятное, недоступное их пониманию, не поддающееся объяснению пугает их. Они не успокаиваются до тех пор, пока не находят объяснения каждому явлению, каждой загадке. Иначе им грозят неврастения, депрессии, а то и суицид. Любая тайна влечёт их, но не сама по себе, а предвкушением её раскрытия. То есть включением её в череду уже известных, описанных наукой явлений. Так рассуждает ограниченный ум обывателя. Но мы же не станем им уподобляться, ведь так? Не все загадки следует раскрывать, есть такие, которые должны оставаться неразгаданными. Иначе ореол тайны растает, как тает притягательность фокуса, чей секрет вдруг становится известен широкой публике. Как тает тень вампира при первых лучах солнца.

– О!..

Я откровенно любовался ею. В этой чёртовой дыре, Богом и людьми забытой бетонной могиле она читала мне лекцию о глубинах человеческого познания. Ну не прелесть ли!