Читать книгу Обыкновенная любовь - Сергей Хоршев-Ольховский - Страница 6

Предисловие

Самый великий грех – лишить жизни другого человека! В нём повинны, конечно, не все. Но многие. Они, вольно или невольно, посмели искоренить жизнь в самом её начале. Думали ли они когда-нибудь об этом?.. И знают ли, что совершили великий грех?.. А если думали и знают, то готовы ли признать его? И, не дай бог, не собираются ли повторить?

Он и она без ярких опознавательных признаков – просто молодые и красивые люди. Их объединяют любовь и грех. Почти каждый может подогнать себя под их образ. И каждый может решить для себя, идти по их пути или нет. Задумайтесь!

Часть 1. Любовь

Он увидел её в летнем кафе. Она сидела за маленьким столиком под полотняным грибком, укрывавшим её от жгучего июльского солнца, и пила газированную воду со льдом из большого стеклянного бокала. Соломинку она отбросила в сторону и пила прямо из бокала не спеша, маленькими, редкими глоточками. Перед ней лежал красочный глянцевый журнал, но она не читала и даже не листала его, а отрешённо смотрела вдаль на длинную прямую улицу, поверх голов многочисленных праздных прохожих, которых, возможно, вовсе не замечала. По её лицу было видно, что она о чём-то или даже о ком-то думает. Её взгляд уходил в чистое и необыкновенно синее в тот день небо и упирался в единственное белое облачко, напоминавшее маленького игривого зайчика.

У него тоже пересохло в горле, и не столько от несносной в тот день духоты, сколько от вида этой необыкновенной девушки. Он тоже купил стакан фруктовой газированной воды со льдом и сел за такой же маленький пластиковый столик напротив неё. Он тоже отбросил в сторону соломинку, пил просто из стакана маленькими, редкими глотками и зачарованно смотрел на неё.

Она была в белом ситцевом платьице в синий горошек – большая редкость. Теперь прекрасная половина человечества предпочитает носить джинсы, шорты, брюки всевозможных фривольных фасонов и даже какие-то панталончики, напоминающие ночную пижаму. А эта не такая – она была необычайно женственна и красива в своём воздушном одеянии.

«Боже мой, какая девушка! В такую невозможно не влюбиться! – подумал он и засмотрелся на её вьющиеся каштановые волосы и золотистую от лёгкого загара шею. – Да она же совершенна!.. – внутренне воскликнул он. – А впрочем, другому мужчине, быть может, она не покажется такой красивой и обаятельной, как мне, – поймал он себя на мысли и тут же отогнал её: – Нет! Она красива! Очень красива!»

Она подсознательно почувствовала на себе его долгий, пристальный взгляд и повернула голову.

«Какой симпатичный парень! – подумала она, рассматривая его длинные светлые волосы, какие были в моде во времена «Битлз», и мускулистое, ладное тело, облачённое в ярко-оранжевую рубашку до талии, какие тоже были в моде ещё во времена «Битлз». – Боже мой! Я всегда о таком мечтала! – внутренне воскликнула она и тут же засомневалась: – Да разве такой будет одиноким?.. Конечно, такой ни за что не будет один!» – утвердилась она в своём мнении, и по её спине пробежал неприятный холодок.

Она влюбилась с первого взгляда и почему-то испугалась своей яркой, внезапной любви. Она тотчас выпорхнула из-за столика и заспешила по длинной многолюдной улице, ничего не замечая вокруг себя, – в её сознании стоял только его образ.

Он тоже испугался – испугался, что потеряет её навсегда, и в этом необыкновенном страхе побежал следом за ней. Но когда догнал, неожиданно сконфузился и пошёл рядом, словно случайный прохожий. Она искоса посмотрела на него с благодарностью и тоже ничего не сказала. Так они долго шли молча, украдкой изучая друг друга стеснительными взглядами.

– У тебя очень красивое платье… – проронил он наконец тихим, неуверенным голосом.

– Тебя привлекло моё платье? – удивилась она.

– Нет-нет! Всё сразу! Я в одно мгновение понял: это она! За такую можно полжизни отдать!

– А всю что, слабо́?

– Можно и всю! Но кто же тогда будет любить?

– Ладно. Хватит и полжизни!.. – засмеялась она и остановилась.

– Мы что, пришли?.. – заволновался он, не желая расставаться.

– Да, пришли, – с сожалением вздохнула она и как-то слишком уж медленно достала из сумочки ключи.

Они, любуясь друг другом, потеряли счёт времени и не заметили, как оказались на окраине города, на узенькой улочке, рядом с небольшим кирпичным домиком.

– Может, мы ещё чуточку погуляем? – несмело предложил он.

– Ладно, заходи. Мама на даче. – Она открыла дверь и элегантно перешагнула порог.

Сердце его резко подпрыгнуло. Он рывком вскочил в комнату, не помня себя от волнения. Перед его взором стояло только её ослепительно-белое платье в горошек, и ничего более.

Она тотчас обернулась и раскрыла губы для поцелуя. Он целовал её страстно и долго. Она тихонько и радостно вскрикивала и не сопротивлялась.

– Я люблю тебя и хочу быть твоей!.. – пролепетала она обессиленно, когда он угомонился.

Часть 2. Грех

– Мама, это мой жених. Мы любим друг друга, – взволнованно бормотала она вечером и, не ручаясь за поведение вспыльчивой матери, заставшей в своём доме незнакомого мужчину, робко добавила: – Мы распишемся с ним.

Мать нисколько не смутилась и не стала возмущаться. Она устало уронила на пол сумки с овощами и фруктами и сухо приказала ему:

– Отнеси на кухню.

Когда он вернулся, она внимательно осмотрела его и, удовлетворившись увиденным, повелительно сказала:

– После свадьбы жить будете у нас и первые пять лет не станете заводить детей. Поживём для себя. Успеем ещё с пелёнками навозиться да ночных криков наслушаться.

Так и порешили.

Но тот первый день не прошёл бесследно. У неё вскоре начала слегка кружиться голова, появилась вялость, пропал аппетит.

Она скрывала, стесняясь мужа и матери, сколько могла. Но когда её стало подташнивать при виде любой пищи, мать обо всём догадалась и тотчас повела её к врачу, а когда тесты оказались положительными, велела прервать беременность, несмотря на уже весьма солидный срок.

Вся родня тотчас разделилась на два лагеря. Одни были за сохранение жизни, другие – против этого. Все говорили много, с жаром, приводили многочисленные аргументированные примеры и сов сем сбили с толку молодых.

Одни просили оставить всё как есть, ссылаясь на Божье провидение, а другие требовали закончить учёбу, утвердиться в обществе, создать материальную базу, а потом уже думать о наследниках – таких было большинство. Их абсолютно не волновало, что маленький человечек со своими определёнными внешними признаками и темпераментом уже существует.

Он и она, несмотря на юность и неопытность, отчётливо сознавали, что их заставляют поступить неправильно – не по-божески и даже не по закону природы. Но пойти против авторитетного и активного большинства, от которого они зависели морально и материально, не осмелились.

* * *

Малыш всегда спал спокойно. Ему всегда снился один и тот же хороший сон. Но в тот день, когда все много кричали, а мама даже плакала, он спал беспокойно. Он каждой клеточкой своего маленького тельца чувствовал, что с ней творится что-то неладное. И ему стали сниться нехорошие сны: он видел, как что-то чёрное надвигается на него. Он в испуге дёргал ручками и ножками, кричал, просил помощи, но его никто не слышал…

Она, с тех пор как раскрылась тайна, спала мало и тревожно. А в последнюю ночь ей было совсем плохо: вероятно, передалась тревога малыша. Она ворочалась, стонала и всю ночь лицезрела не то во сне, не то наяву, не то вовсе в призрачном видении розовое шелковистое тельце малыша. Его пухленькие ручонки тянулись к ней. Он силился сказать что-то для него весьма важное, но вместо этого всё время выходило забавно-певучее «у-у-у… а-а-а…». И его светлое личико расплывалось от этого непроизвольного конфуза в лучезарной улыбке. Она тоже смеялась и тянула к нему руки… Но под утро в её видения стремительно ворвался какой-то тёмный острозубый ужасный силуэт с железными когтями и поглотил малыша своей сатанинской массой… Она не задумываясь с нечеловечески пронзительным криком коршуном накинулась на этот чёрный силуэт и стала отчаянно рвать его ногтями и зубами. Она его рвала, рвала и рвала… до самого утра. Но так и не добралась до малыша.

* * *

В больницу её, безвольную и измученную ночным кошмаром, сопровождал утром целый эскорт: мать, свекровь и две тётушки. А он остался дома и страдал: он боялся за неё, ненавидел за слабость духа себя и испытывал стыд за их общий грех. Он то и дело порывался вслед, чтобы остановить это нелепое убийство, но тут же в безволии возвращался, судорожно обхватывал голову руками и падал на диван. А через мгновение опять вскакивал… Наконец, не вынеся мук сомнения, бросился за советом к богобоязненным, добродушным соседям.

– На, почитай! И если не поздно, спасай! – сунул ему сосед в руки толстую газету вместо ответа и ткнул пальцем, где надо прочитать. – Там Макаренко пересказывает сценарий фильма «Безмолвный крик»[2]. Я-то думал, ты в этом детоубийстве со всеми заодно, поэтому раньше не предлагал тебе эту статью.

– Не Макаренко, а Макаренков, – взяв газету, буркнул он машинально.

– Да какая разница! Наверное, тоже педагог.

– И что он пишет?

– Про то, как ироды, такие как вы, неродившихся детей убивают! – не вытерпев, истерично выкрикнула жена соседа, обычно молчаливая.

– Да ты читай! Скорее! – торопил сосед.

Он попытался сосредоточиться, но перед раздражёнными от бессонницы глазами буквы прыгали и расплывались.

– Погоди, глубоко вздохни и читай здесь, – черкнул сосед по газете маркером, видя, что он запутался в первых строчках.

Он глубоко вздохнул, и его слезящиеся глаза стали быстро вырывать из текста отдельные фразы:

«…На экране появляется картинка… голова ребёнка… тельце… Маленькая ручка тянется ко рту… Различаются не только ротик, глазик и носик… но даже… что головка заполнена мозгом… Внизу… крохотные ножки… Сердечко бьётся ровно… Время от времени малыш слегка меняет своё положение. Все его движения спокойны, он ощущает уют и безопасность.

Вдруг рядом… появляется зловещая тень… Она медленно, но неумолимо приближается к малышу. Он ощущает опасность… пытается отодвинуться, его активные… беспомощные движения выдают панический страх.

Вакуум-кюретка[3] нащупывает ребёнка… Его маленький ротик раскрывается в безмолвном крике. В последнем порыве отчаяния он трогательно и беззащитно отодвигается в сторону…

Сердце бьётся быстрее и быстрее… Плодный пузырь прорывается, утробные воды, составляющие тёплый уютный мирок этого маленького человечка, быстро исчезают. Кюретка безжалостным драконом впивается в тельце ребёнка и буквально отрывает его от крохотной головки.

Теперь всё…

Секунду спустя врач вводит абортцанг. Он крепко обхватывает оставшуюся в матке головку. Слабые, ещё не сформировавшиеся косточки маленького черепа раздавливаются и расплющиваются в одно мгновение.

То, что ещё несколько минут назад было головкой, удаляется. Теперь на экране видны только сгустки тканей и осколки – всё, что осталось от крошечного и беспомощного человеческого существа…»

– Боже мой! – уронил он на пол газету. – Что же теперь делать?

– Спасать! – в сердцах закричала соседка. – И как только вы, окаянные, решились на этот жуткий поступок?! Вы же с такой страстью и любовью сошлись!..

– Поздно, – нечленораздельно пробормотал он. – Не успею.

– Не дури! – встряхнул его за плечи сосед. – Успеешь!

– Да! Успею! – уже твёрдо и осознанно сказал он и выскочил на улицу.

– Не успеет, – с сомнением покачал головой сосед. – Но что-то же делать надо.

– Успеет! – решительно возразила ему жена, взяла икону Божьей Матери и стала торопливо шептать молитву.

– Вряд ли. Но я тоже, пожалуй, помолюсь за них…

Послесловие в вопросах

1. Почему любовь, зарождающая новую жизнь, иногда сама отбирает её?

2. Почему это вообще возможно физически?

3. Почему могучая и мудрая природа и всеобъемлющий разум допустили это?

2

Фильм «Безмолвный крик» создан на основе научных исследований американского доктора Бернарда Натансона, изучившего с помощью ультразвука, что же на самом деле происходит во время искусственного прерывания беременности.

3

Вакуум-кюретка – специальный инструмент, присоединённый через вакуумную трубку к электронасосу давлением около 55 мм ртутного столба.