Читать книгу Игра цветов. Миссия - Сергей Игоревич Тюделеков - Страница 4

Пришла зима, сменив ненастную сырость и грязь на пышное белое убранство из снега. Скрипучие, прыгающие тарантасы сменили быстрые санные повозки. Частенько можно было видеть, как с весёлым улюлюканьем и задиристым свистом, молодые дворяне носились наперегонки вдоль Невы. Казалось бы, холодное, ледяное царство должно затихнуть, замереть, но нет, куда там! Ещё громче становятся голоса торговцев, ещё больше народа заполняет просторные улицы, ускоряя ритм огромной столицы. В эти дни, Павел впервые представил городской комиссии свой первый серьёзный проект. По указанию министерства проводился конкурс на лучшую работу, дабы оценить результат знаний, полученных будущими специалистами. По правде сказать, готовил он его давно, постепенно дорабатывая и шлифуя детали, советуясь с учителями по поводу наиболее трудных деталей. И, когда пришла пора представить наиболее интересный вариант, творение Павла поддержало большинство педагогов. Проект, как и полагалось, представлял собой чертежи V-образного четырёхэтажного жилого здания, с системой водоотливов, канализации и отопления. Присутствовали также варианты гидроизоляции и водоснабжения. Конечно, некоторые из них, выглядели довольно фантастично, но сами идеи были свежими и интересными. По примеру своего кумира Монферрана, Павел приобщил к техническому документу приблизительную смету, предпочтительные места приобретения материалов и способы транспортировки. Результатом столь кропотливого труда, стал вердикт комиссии о признании Павла Николаевича Строганова победителем этого важного конкурса. Друзья его поздравляли, а растроганный отец подарил ему перстень, в напоминание о первом серьёзном достижении. Заточный, к большому удовольствию семейства Строгановых, был частым гостем в их доме и, обладающий врождённым чувством такта и безупречной порядочностью, стал для Николая Ильича желанным собеседником.

Однажды, субботним днём, Заточный с Павлом решили проведать Муратовых. Тут их ждал приятный сюрприз. Василий Петрович поманил их за собой, и они вошли в, уже знакомую, гостиную. В кресле, у камина, сидела, укрывшись белым шерстяным платком, хрупкая девушка. Лицо её было бледным от проведённых дома дней, но глаза выдавали желание жить. Она, с нетерпеливым любопытством, вглядывалась в новые лица, а мягкая, наивная улыбка придавала ей выражение открытости и беззащитности. То ли лечение пошло на пользу, то ли чудесная сила святого образа оказала своё воздействие, но девушка явно пошла на поправку.

– Познакомься, Катенька. Это те молодые люди, о которых я тебе рассказывал, Александр Александрович Заточный и, его друг, Строганов Павел Николаевич. Молодцы, большие молодцы, что приехали. Груша! Неси нам чаю.

Потом они сидели за столом, пили чай и говорили. Как-то так само получилось, что, первое их общение, вышло лёгким и непринуждённым. Катя, зная историю появления в их жизни молодых людей, не говорила им слова благодарности. Эту благодарность она дарила им глазами, всем своим видом показывая свою признательность. Однако девушка была ещё слаба, и засиживаться было неудобно. Друзья, поблагодарив хозяев, засобирались уезжать, пообещав обязательно приехать вновь.

Сани, которые теперь были в полном распоряжении Павла, ждали их у подъезда.

– Слушай, какой всё-таки сегодня замечательный день, – запрыгивая в повозку, воскликнул Павел. – Есть одна идея. Поехали за Талаником, а потом на стройку Исаакия. Месье Монферран, на своём выступлении, приглашал нас, так что грех отказываться от такой возможности. Время у нас есть, да к тому же, ты должен это видеть.

Выразив свою готовность, Саша плюхнулся рядом.

Строительная площадка имела вид внушительный и поражала своей масштабностью. Сам объект окружали три периметра. Первый – наружный, высотой в десять аршин, за ним второй – ещё более высокий, с вышками для часовых и третий, за который попасть могли только мастера. Между первым и вторым была устроена площадка для складирования подвозимых материалов, а также кузницы и печи для обжига. Здесь же были построены бараки для рабочих, бани и пункты питания. Вообще, эта территория была жилым рабочим посёлком, который опоясывал объект по кругу. Проход за ворота второго периметра был под неусыпным контролем охранников, причём сама охрана не имела права заходить вовнутрь. Тут обрабатывался камень, доводились до совершенства тысячи элементов будущего собора. Это была вотчина подмастерьев, где с утра и до вечера кипела, скорее, работа творческая. И только за третьим ограждением, куда имел допуск лишь ограниченный круг специалистов, возводился, небывалый по своей грандиозности, Храм. Его недостроенное основание разглядеть снаружи не представлялось возможным, так как весь он был обнесён строительными лесами, конфигурация которых менялась по мере продолжительности стройки. Вдобавок к этому, поверх лесов, были накинуты рыболовные сети, обшитые сверху кусочками тряпок. Вообще, деревянных и чугунных приспособлений было много. Можно сказать, что над самим возводимым объектом, накрывающим словно панцирь, был выстроен другой, но, за прошедшие двадцать лет этого монументального долгостроя, жители уже привыкли к этой нереалистичной картине. Суммы денег, по указу императора, выделяемые на это творение, были просто фантастические, а количество чернорабочих, принимающих, за всё время, участие в строительстве, не поддавалось подсчёту. Помимо вольнонаёмных, здесь трудились и крепостные, коих дворяне, в нужном количестве, были обязаны поставлять.

Несмотря на похолодание, жизнь, на огромном пространстве вокруг огороженной строительной площадки, кипела ключём. Десятки подвод перемещались по какой-то, казавшейся хаотичной, системе, сотни рабочих сновали туда-сюда, перетаскивая мешки, мотки верёвок, доски и ящики. Раздавалось визжание пил, стук молотков и крики возниц. Оказавшись в этом, казалось бы, беспорядочном мире хаоса, молодые люди с восторгом озирались по сторонам. Конечно же, Павел здесь бывал не раз, но, как-то всё проездом, мимолётно. А сегодня, они здесь по приглашению самого Мастера! А это, господа, уже совсем другие ощущения. Саша Заточный, в отличие от Павла, увидел это всё впервые! Увидел и потерял дар речи. Нигде он не встречал ничего подобного. Попросил приятеля объехать вокруг и восхищённо пожирал глазами величественные очертания. Таланик, которого они похитили у тётушки и взяли с собой, пихал Павла локтём и кивал на Сашу, озорно подмигивая, дескать, смотри, как проникся.

– Александр, ну право же, возьмите себя в руки, – с напускной строгостью произнёс Миша. – А то нас непременно примут за иностранцев. Кстати, а как мы тут найдём Монферрана?

– Охрана военизированная, сейчас отыщем их начальника и передадим записку. – Павел стал вглядываться в разномастную толпу и направил свои сани к большим воротам. – Эй, любезный, – окликнул он младшего унтер-офицера, – передайте это господину Монферрану. Мы подождём здесь.

Бравый усатый вояка внимательно осмотрел незваных гостей и, взяв записку, направился к неприметной калитке, где о чём-то переговорил с охранником внутреннего периметра. Затем вернулся к саням и любезно предложил обождать в караульном помещении. Молодые люди с радостью согласились, так как холодный ветер с Невы уже начал пробирать их, даже сквозь, довольно тёплую одежду. В караулке было тепло от нагретой печи, пахло валенками, махоркой и душистым лиственным чаем. Прошло долгих полчаса, прежде чем, уже знакомый унтер, принёс им ответ в короткой записке. Господин Монферран отвечал им, что, к большому своему сожалению, пригласить вовнутрь их не сможет, так как занят очень важными делами, требующими его бдительного внимания. Но, с удовольствием, встретится с ними в следующую субботу.

– Ну что, господа, приобщились к великому творению? – Таланик театрально вздохнул. – Приехали, вытащили. К такому посещению надо было подготовиться заранее. Ну да ладно. Куда дальше, извозчик?

– Поехали к нам, – предложил Павел. – Сегодня у нас собираются гости, так что сытый приём вам обеспечен. Заодно, покажу вам свой новый макет театра. – Павел посмотрел на Заточного, – Я там кое-что изменил.

Сказал это так, что было понятно – они уже обсуждали эту тему. Таланик посмотрел на одного, на другого и, откинувшись на сиденье, замолчал.

Подъехав к дому Строгановых и бросив вожжи подоспевшему конюху, они ввалились через парадное крыльцо, запустив в дом холодный зимний воздух. Подскочившая Настька принялась проворно помогать господам, снять верхнюю одежду. В уютной гостиной, где горел камин, Наталья Николаевна сидела в обществе пышно разодетой дамы. Разговор, судя по всему, вёлся интересный и, как часто бывает у женщин, очень секретный. Появление молодых людей, тут же заставило их переключить своё внимание.

– Бог мой, неужели это Павел? – воскликнула полная дама средних лет. – Глазам своим не верю. Мальчик мой, сколько же мы с тобой не виделись!

Павел подошёл и учтиво приложился губами к пухлой руке. Не узнать давнюю подругу матери, Изольду Викторовну Заславскую, было невозможно. Источник неукротимой энергии, не знающий покоя сам и заряжавший всех, кто находился в контакте с ним. Не было человека, который мог, с таким живейшим интересом, обсуждать, казалось бы, самые обычные вещи. Павлу она всегда очень нравилась, и он искренно обрадовался встрече.

– Мой муж сбежал от нас в кабинет твоего отца, и тот угощает его коньяком. Им, видите ли, есть, что обсудить без нас. Павлуша, я не понимаю. Ну что серьёзного можно обсудить без таких колоритных дам? – Заславская стряхнула с перчатки несуществующую соринку. – Ну, представь нам своих друзей.

Павел по очереди представил Михаила и Александра. Те, продемонстрировав достойное воспитание, поцеловали дамам протянутые ручки.

– Сейчас дождёмся ужина, и прошу всех к столу. – Наталья Николаевна пригляделась к, раскрасневшейся от холода, молодёжи. – Откуда вы прибыли, господа? Такое ощущение, что изрядно продрогли. Настька! Принеси нам глинтвейну. Павлуша, где вы были?

И Павел рассказал о событиях прошедшего дня. О Муратовых, о приглашении и о неудачной поездке к Монферрану. Гостья, узнав необыкновенную историю, связанную с чудотворной иконой, восторженно ахала, а когда выяснилось, что сам участник этих событий здесь, засыпала Сашу вопросами. Тот застенчиво отвечал, ссылаясь на то, что является лишь посыльным своего батюшки, чем окончательно ввёл в умиление взволнованных дам. Вскоре раздались мужские голоса и, Наталья Николаевна, выслушав на ушко домработницу, позвала всех к столу. Перезнакомив гостей, весьма довольная приёмом, она оглядела собравшихся и устроилась рядом с мужем.

За ужином мужчины продолжили, вероятно, прерванный в кабинете, разговор.

– Ну-с, любезный Владимир Владимирович, – обратился Строганов-старший к мужу Изольды Викторовны, – и как вам итальянцы? Не забыли ещё родной климат?

– Ох, Николай Ильич, я всё-таки русский человек, как душою, так и телом. Это супруга моя с удовольствием лечилась грязями и принимала целебные ванны. А я, всё больше, работал. Конечно, море, фрукты и солнце – это замечательно, но так, иной раз, хотелось вдохнуть полной грудью морозный воздух. Но, здоровье моей душеньки, прежде всего. Хотя знаете, одно место мне чрезвычайно понравилось. Есть такой вулканический остров Искья в Неаполитанском заливе. Горячие источники бьют прямо из земли, а какой потрясающий вид! Совершеннейшая скульптура природы. Всё-таки горы обладают какой-то магической силой.

– Да, скоро и мы будем иметь возможность отдыхать на Кавказских горах. Сейчас уже ясно, что остановить расширение наших границ невозможно. А вы, молодёжь, что думаете по этому поводу? – Николай Ильич выжидательно посмотрел на приятелей. – Александр, не хотелось вам пойти по стопам своего батюшки и проявить себя на воинском поприще?

– Нет, Николай Ильич, не хотелось. Мне больше по душе стремления созидательные. И к завоевательной политике отношусь отрицательно, хотя и понимаю, что иметь у себя под боком такого воинствующего соседа небезопасно. Сейчас, к моему большому сожалению, никакие политические сдвиги невозможны без демонстрации силы. А батюшка мой воевал за неприкосновенность своей страны, так же, как сейчас горцы воюют за свои земли.

– Но-но. Одно дело, когда равные державы пытаются изменить политическую карту путём проведения военных действий и совсем другое, когда мощная империя берёт под своё влияние разрозненные полудикие племена, чьи земли оказались бесконтрольны.

– Полностью согласен с вами, Николай Ильич, – проговорил Владимир Владимирович. – Нам крайне необходимы Чёрное море и Каспий, иначе турки никогда не успокоятся. А присоединение Кавказа – залог нашей безопасности. Да, к сожалению, иногда, к всеобщему благу, приходиться применять совсем не гуманные действия.

– А я, наверное, после окончания училища, возьму и запишусь в действующую армию, – вдруг, произнёс Миша Таланик. – Карьера военного сейчас прельщает меня больше.

Павел, с удивлением посмотрел на товарища, пытаясь понять серьёзность его заявления. Но Михаил твёрдо встретил его взгляд:

– Ну а что. Ты посмотри на молодых офицеров Кавказского корпуса. В двадцать с небольшим лет у них уже чины и заслуги, карьерный рост и почитание, а у нас? Можно по пальцам пересчитать тех, кто, на нашем поприще, добился, хоть каких-то, успехов. Для этого нужно быть гением, а у меня, к сожалению, таких достоинств не наблюдается.

Внезапное заявление Таланика повлекло за собой неловкую паузу. Павел недоумённо молчал, Заточный переводил взгляд с одного на другого, и только Наталья Николаевна своевременно разрядила обстановку:

– Михаил, вы талантливый юноша, и непременно будете иметь успех на любом поприще. Вы молоды, деятельны и целеустремлённы, а с такими достоинствами перед вами открыты все двери.

Ужин закончился, и гости стали расходиться. Павел выделил свою повозку с конюхом друзьям, а Изольда Викторовна с мужем отбыли на своей. Столько событий произошло сегодня, что Павел долго ворочался в своей кровати, прежде чем заснуть. А ночью ему снилось, что он бежит какими-то горными тропами от разбойников – чеченцев, которых почему-то возглавляет Таланик. Проснувшись затемно, он попил воды и ещё долго не мог сомкнуть глаз.

Неделя пролетела в повседневных делах. О разговоре в доме Строгановых как-то не упоминали, воспринимая его каждый по-своему. Павел полагал, что Миша погорячился, находясь под влиянием обсуждаемой темы и задуманные им перемены, уже выветрились у него из головы. А Таланик, был в своём репертуаре, как всегда, балагурил и хохмил. Идти в субботу к Монферрану отказался – сослался на неотложные дела. И, вообще, создавалось впечатление, что он легко и безмятежно летит по жизни, не забивая себе голову никакими серьёзными мыслями.

В субботу, с утра, Павел заехал за Заточным, и они отправились на стройку к Монферрану. Естественно, оба волновались. Прошлый их визит, казался теперь каким-то необдуманным мимолётным ребячеством. Дескать, вот они мы, встречайте. Люди заняты серьёзным делом, а тут появляются молодые, не прошеные визитёры. Как-то неудобно вышло. Но, отступать поздно, тем более проигнорировать сейчас приглашение мэтра, было бы кощунством. Подъехав к наружным воротам, они направились к, уже знакомой, караулке. Дежурный офицер, выслушав о цели их визита, понимающе кивнул головой и сказал, что он уже обо всём извещён и господ инженеров ожидают. Польщённые таким к себе обращением, молодые люди, в сопровождении охранника, проследовали за ворота. Волнительные ощущения достигли своего апогея. Несмотря на то, что, к расположению в городе такой громадины, уже привыкли, вовнутрь попасть, мало, кому удавалось. Это был целый мир, живущий по своим, неизвестным посторонним, законам. За первым периметром они увидели просторные площади, на которых целыми штабелями были складированы камни, мешки с известью, брёвна различной длины и много-много ещё всего. Сложенные материалы напоминали целые дома, разделённые улицами, на которых происходило довольно оживлённое движение. Пройдя по широкому центральному проходу, охранник передал их сопровождение другому постовому, а сам вернулся обратно. Территория за следующими воротами была поуже, но, всё равно, поражала своей площадью. Вдоль её, по кругу, была проложена дорога, по бокам от которой располагались различные мастерские. Суеты здесь было значительно меньше – каждый был занят своим делом. Подходя к последнему ограждению, они в полной мере осознали действительный размах сооружения, которое исполинской горой возвышалось над ними, мелкими букашками. Бесформенное, громадное, обтянутое своим балахоном, оно заставляло чувствовать трепет и непроизвольную слабость в коленках. Открылась маленькая калитка и, мужчина в чистом чёрном камзоле, коротко кивнув охраннику, жестом пригласил их войти внутрь. Практически с порога начинали выстраиваться массивные стойки лесов, уходящие по сторонам, насколько хватало глаз. Толстые брёвна, связанные, десятками штук, смолистыми верёвками, торцами уходили куда-то вверх. Над их головами проходили деревянные перекрытия, которые не давали видеть, что находится выше. От входа и до, видневшегося вдали, каменного основания было ещё очень далеко, и они медленно двинулись вперёд, кожей ощущая этот массив, нависший над ними, слушая скрип и стон нагруженного дерева. Несмотря на ясный день, здесь царил многолетний полумрак и зимний холод. Внезапно, шедший впереди мужчина, повернул направо и повёл их сквозь бесконечные стойки лесов, ориентируясь только по, одному ему известным, признакам. Вскоре, они подошли к, довольно большому, бревёнчатому дому, построенному, казалось бы, прямо вокруг вертикальных стоек. Из плоской крыши виднелась труба, уходящая неизвестно куда, в окнах горел свет, а изнутри слышались голоса. Друзья от удивления приоткрыли рты – настолько нереалистичной была, увиденная ими картина. Человек, молча указав им на дверь, исчез в этом странном, бесконечном лесу. Немного постояв в нерешительности, они подошли к двери и открыли её.

– А. Здравствуйте, молодые люди. – Навстречу им поднялся, из-за заваленного бумагами стола, месье Монферран, собственной персоной. – Рад, очень рад приходу нашей просвещённой молодёжи. Прошу, проходите, присаживайтесь.

– Не волнуйтесь, Андрей Иванович, всё будет, как мы договаривались. – Он кивнул на прощание высокому моложавому господину в белоснежном парике, и тот, молча, вышел.

Павел с Александром устроились за столом, с интересом оглядывая обстановку. Прежде всего, поражало обилие света, происходившего от, прикреплённых к стенам, рожков. Голые бревёнчатые стены, отшлифованные до блеска, сплошь, были увешаны различными эскизами и чертежами, а за спиной Монферрана висел большущий щит для рисования мелом. В комнате топилась печь, из-за чего внутри было тепло и уютно. Хозяин достал из шкафа, где стопками громоздились всяческие справочники, поднос с бокалами и бутылку тёмного вина.

– А я вас помню, – сказал мэтр Павлу. – Вы особо интересовались моими работами на встрече в вашем замечательном училище. Ещё я наблюдал за результатами конкурса молодых архитекторов. Да что там говорить, мы и сами немало поспособствовали его проведению. А, этот господин….

– А это мой друг, Александр Заточный. Он, также, большой поклонник вашего таланта.

Заточный, при этих словах, с лёгким поклоном, привстал.

– Я так понимаю, – мэтр взял бокал и жестом показал друзьям присоединиться к нему, – что ваше появление здесь, вызвано интересом к практической работе. Не так ли? Я, с большим удовольствием, ознакомился с вашим проектом и могу сказать – недурно, очень недурно. У вас большой потенциал, который нуждается в развитии. Ну что же. Как вы сами понимаете, в это время года многие работы не производятся, но у меня есть, что вам показать. Допивайте это прекрасное вино, и прошу за мной.

– Скажите, месье, а что это за странные светильники? – не смог сдержать своего любопытства Павел. – Ничего подобного мне раньше видеть не приходилось.

– Молодые люди, скажу вам прямо. Здесь вам предстоит увидеть множество любопытных вещей. Наука движется вперёд, но массовое общество ещё не готово принять некоторые инновации. Не будем его торопить.

Выйдя из дома, Монферран повёл друзей через лабиринт стоек. Дойдя до массивных каменных оснований, он пояснил:

– Облицовка – это конечный этап работы, поэтому пока всё здесь останется неизменным. Как вы понимаете, огромное количество внутренних работ, необходимо вести параллельно с возведением стен. Из-за массивности некоторых компонентов, их невозможно смонтировать после завершения строительства. Я абсолютно уверен, что, прежде чем нанести визит сюда, вы тщательно изучили мои эскизы. Скажите прямо, что интересует вас больше всего?

– Признаться честно, весь собор представляет собой загадку, – произнёс, ранее молчавший, Александр. – Но, доступной для широкого обсуждения, информации так мало, что в этом нет ничего удивительного. Меня, конечно же, смущают колонны. Я даже представить не могу, как такую махину, можно поднять и установить в нужном месте.

Мэтр досадливо поморщился и ответил:

– Ну что все прицепились к этим колоннам? Тысячи людей видели их разгрузку и подъём. Поверьте, блочные системы способны творить чудеса. Нужно лишь научиться правильно их использовать. Главное здесь – правильное распределение веса и крепёж самого подъёмного устройства.

Они прошли внутрь здания. Здесь тоже было всё заставлено большими и малыми лесами, с деревянными перекрытиями над ними. Как заметил Павел, свет здесь давали всё те же чудо рожки. Народа было немного, а может так казалось из-за огромных площадей собора. У каждого мастера был свой участок работы. Мэтр повёл друзей вдоль лесов, по ходу давая пояснения тому или иному фрагменту.

– Здесь работают скульпторы и зодчие из разных стран. Все они приглашены со своими подмастерьями для их удобства и достижения наилучшего результата. Каждый мастер лично отбирает образцы поставляемого материала, чтобы выбрать самый предпочтительный. Иногда бракуется вся присланная партия, и мастер вынужден лично выезжать в район добычи. Здесь создаётся совершенство, а совершенство требует большого внимания и не терпит спешки. На данном этапе идёт подготовка к установке купола – процесса сложного и тщательного. На месте работы ещё не производятся, так как сначала требуется изготовить все комплектующие детали этой сложной конструкции. Пойдём, я вас кое-кому представлю.

Пройдя в западную часть собора, они подошли к небольшой группе людей, что-то увлечённо обсуждавших.

– Господа, позвольте представить вам наших замечательных мастеров. Иван Петрович Витали – скульптор и портретист. Его помощники – Роберт Карлович Залеман и Василий Васильевич Беляев. У них сегодня с утра идёт спор об оформлении сводов. Пойдёмте дальше, не будем им мешать. Тем более, что окончательный вердикт, всё равно, будет за мной. Как вы знаете, это уже четвёртое здание собора и, я надеюсь, последнее. Ошибок мы допустить не можем – как в техническом плане, так и в художественном. Наша задача – гармонично совместить барокко и готику, ренессанс и романский стиль, но так, чтобы эти стили слились в единую композицию. Обратите внимание на отделку вот этой колонны. Сюда, на выбор, подбирался: жёлтый мрамор из Сиенны, зелёный из Генуи, белый из Италии и красный из южной Франции. И это только для одного элемента! Здесь в обработке порфир, чёрный аспид, розовый тивдийский мрамор, малахит, гранит и многое, многое другое.

Мэтр, также, провёл их по верхнему ярусу, зайдя на который у Павла и Саши, перехватило дыхание. Город отсюда открывался, как на ладони. Холодный воздух свистел в ушах, но друзья совершенно не замечали этого. Пройдя по кругу, они заворожено глядели во все глаза, узнавая Васильевский остров, Дворцовую Набережную и Петропавловскую крепость, Михайловский дворец и Александровскую колонну. Впечатления были настолько яркими, что молодым людям, несмотря на всё их желание оставаться невозмутимыми, было крайне трудно сдерживать свой восторг. Проведя с ними ещё полчаса и, ответив на десятки вопросов, мэтр стал прощаться:

– Прошу меня простить, но, к сожалению, я должен закончить нашу экскурсию. Собралось много неотложных дел. Надеюсь, вы не сочтёте, что даром потеряли своё время.

Он вытащил из кармана камзола маленький колокольчик, позвонил, и тут же появился очередной невзрачный человек, которому велено было проводить гостей.

На прощание, месье Монферран, пристально посмотрев на Павла, сказал:

– Вы знаете, Павел Николаевич, князь Пётр Михайлович Волконский, председатель комиссии по возведению этого собора, устраивает скоро плановый осмотр готовых композиций и скульптур. Демонстрироваться они будут во временном павильоне, который установят в производственной зоне. Там соберутся многие чиновники и, конечно же, авторы. И, если вы сочтёте интересным подобное собрание, то можете присутствовать там, в качестве моего гостя. Приглашение вам будет прислано на дом.

Он кивнул Александру и, развернувшись, исчез во тьме между деревянными колоннадами. На обратном пути, также, со сменой охранников, друзья сохраняли молчание, и лишь сев в санную повозку, Заточный сказал:

– По-моему, он немного странный, ты не находишь?

– Что ты имеешь в виду?

– Даже не знаю. Вроде и отвечает на вопросы, но, такое ощущение, что как-то поверхостно, как бы скользя. Создаётся впечатление, что он многого не договаривает. А этот свет! А тепло! Ты обратил внимание, что, когда мы были внутри, там было тепло?

А ведь, правда. Тогда Павел не придал этому значения, уж слишком всё вокруг завораживало. Приехав к Строгановым, они сразу прошли к Павлу в комнаты, где продолжили, начатый в дороге разговор.

– Да, действительно, странностей много. Но я уверен, что всему этому есть логичное объяснение, – Павел перебирал на своём столе эскизы, сделанные по памяти, после выступления Монферрана в училище. – Ты знаешь, сколько себя помню, мы всегда видели, лишь этот огромный балдахин. Люди, уже настолько привыкли к нему, что это совсем перестало их интересовать.

– Слушай, а откуда он про тебя столько знает? И обратился по отчеству, и про адрес сказал. Помнишь, он упомянул про их участие в организации конкурса на лучшие работы? Интересно, кого это – их? Тебе просто необходимо побывать на этом смотре. К тому же, это прекрасная возможность ближе познакомиться со многими интересными людьми. Монферран явно заинтересован в тебе, не теряй такую возможность.

Польщённый Павел не нашёл, что ответить другу. Он был очень благодарен Заточному, что тот повёл себя, в высшей степени, корректно. Ведь мог возмутиться, что приглашение не распространилось на него, но, ни словом, ни поведением не проявил этого. Просто была радость за товарища, и Павел это чувствовал.

– Пойдём вниз, скоро ужин. Если честно, готов съесть целого гуся.

Ужин проходил без Николая Ильича, так как сегодня, помимо лекций, у него было две операции в больнице. Друзья рассказали о сегодняшних событиях, чем привели матушку в восторг. Поведали о своих впечатлениях при посещении строительства Храма, об общении с такой выдающейся личностью, как Монферран и о его интересе к Павлу. Конечно, матушке было лестно, что достижения её сына заинтересовали такого известного человека. Она, затаив дыхание, слушала рассказ Заточного, описывающий вид на город с высоты птичьего полёта, а затем, оглядев собравшихся за столом, мягко улыбнулась:

– Какие уже серьёзные события происходят в вашей жизни. Признаться, я даже немного завидую. Ну, что вы смотрите? Сомневаюсь, что твой отец, когда-нибудь, затащит меня под купол Исаакиевского собора.

Наталья Николаевна, как-то по девичьи, озорно улыбнулась. Сейчас, в ней поселилось новое, доселе неизведанное, но приятное чувство, чувство, исполненного ею, какого-то важного долга.

* * *

Пролетело Рождество, со всей подобающей атрибутикой. Какой же праздник без гуляний! После семейного застолья в доме Строгановых, молодёжь собралась кататься. Миша только что присоединился к ним, а Заточный весь вечер проводил в кругу их семьи. Перед выездом, Павел нырнул в чулан и под мышкой вынес что-то в мешке. В санях он показал друзьям содержимое и рассказал о своей задумке. Все пришли в восторг, особенно Таланик, сам большой специалист по неожиданностям. Павел придумал, вообще, замечательную вещь! С утра, он где-то раздобыл фейерверки и предложил друзьям съездить к Муратовым, и, под окнами Екатерины, устроить праздничный салют. Конечно же, все с радостью поддержали эту замечательную идею. Ехали быстро, дурачась и смеясь. Улицы были полны народом, и, Таланик, встав в санях, свистом и улюлюканьем пробивал дорогу. Петербург гулял – пил и пел, плясал и куражился. Специально подъехали не со стороны освещённого парка, а переулком, на заднюю сторону дома. В высоких окнах горел свет, слышался женский смех и звуки клавесина. Привязав лошадь подальше, чтобы не напугать, Павел с Талаником быстро установили конструкцию и подожгли фитиль. Пружина раскрутила барабан и … началось. Сверкающее в темноте колесо стало разбрызгивать снопы разноцветных искр, которые взлетали в тёмное небо и, не успев сгореть, падали с шипением в рыхлый белый снег. Яркие сполохи отражались в стёклах, и казалось, что всё вокруг залито искрящимся светом. Через минуту в окнах появились удивлённые лица хозяев и их гостей, коими оказались, приехавшие на праздник, старшие дочери с мужьями. Заметив, в свете фейерверка, своих добрых друзей, которые, смеясь, махали им, Муратовы стали махать в ответ, приглашая молодёжь в дом. Только Катенька Муратова стояла изваянием, пытаясь сдержать слёзы радости. Мокрыми, счастливыми глазами, она смотрела сквозь стылое стекло на этот салют, на своих новых друзей, которые появились в её жизни, благодаря Богу и испытывала такой душевный подъём, который ранее был ей неведом. Именно сейчас, она отчётливо поняла, что вернулась, вернулась к жизни из страшных цепких лап болезни.

Но вот, фейерверк прогорел, распахнулись двери и дорогих гостей затащили в дом.

– Знакомьтесь, это наш друг, Таланик Михаил Андреевич. Вот, решили навестить вас в праздник, хотя и без приглашения. – Павел посмотрел в глаза Катеньке Муратовой. – Вам понравилось? Мы с друзьями захотели сделать этот маленький сюрприз для вас, чтобы вы не чувствовали себя одинокой, не выходя на улицу.

– Как раз сейчас, мне очень хочется выйти на улицу, – проговорила Катя, стеснительно поглядывая на Павла.

– Ненадолго, можно, – пробасил Василий Муратов, – но сейчас, все к столу. Мы просто обязаны отметить этот замечательный день.

Перезнакомив гостей, хозяин дома произнёс красочный тост за здравие, за замечательных друзей, за радость, которую они приносят им в дом и, в конце, так расчувствовался, что даже всплакнул. Родные стали его успокаивать и, вскоре, за столом воцарилась весёлая, непринуждённая атмосфера. Мужья старших дочерей, оказались довольно молодыми людьми с прекрасным чувством юмора, чем тут же заразили окружающих. Лишь Павел с Катенькой, почему то чувствовали себя неловко, непроизвольно бросая друг на друга мимолётные взгляды. А потом все высыпали на улицу, резвясь, словно дети в снегу и кидаясь снежками. Раскрасневшаяся от мороза Катя Муратова, подняв лицо к небу, что-то радостно кричала ему, разведя руки в стороны, кружилась на месте, впитывая в себя эти счастливые моменты. Как же хорошо. И какие же все они замечательные!