Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №5 - Сергей Изуграфов - Страница 5

Музыка не может мыслить, но она может воплощать мысль.

Рихард Вагнер

После новенького международного терминала Пулково, радостно сверкающего сталью и стеклом, любому туристу, прибывшему на небольшой греческий остров посреди Эгейского моря, аэропорт на острове Наксос с его одной-единственной взлетно-посадочной полосой, идущей вдоль соленого лимана Алики, показался бы очень скромным. Небольшое здание самого аэропорта, будто составленное нерадивым архитектором наспех из нескольких бетонных кубов, выкрашенных в привычный для Киклад белый цвет, тоже совершенно не впечатлило бы туриста.

Приглядевшись, он обратил бы внимание, что на одном из белых «кубов» синела эмблема: чайка, рассекающая крыльями две окружности, а под эмблемой на греческом и на английском языках тем же цветом выведена надпись: «Аэропорт Наксос. Добро пожаловать!».

Что означают эти две окружности, рассеченные резким взмахом птичьего крыла, Смолев не знал. Когда он впервые увидел эту эмблему и задумался о ее значении, то предположил, что, вполне вероятно, парящая в свободном полете чайка означает авиаперевозки, а вот две окружности… Причем, эти окружности были начертаны по-разному: ближайшая к центру, в котором парила чайка, была обозначена едва заметной тонкой линией, а внешняя – хорошо заметной толстой. Это навело Алекса на кое-какие размышления. А что, если эти две окружности – это небо и море? Тонкое, невесомое небо – и море, мощное в своей извечной несокрушимой силе, противостоять которой не могут даже скалы? Две стихии, что приходится преодолеть воздушной машине от взлета до посадки. Версия была изящной, и Смолеву она понравилась. Насколько она соответствует действительности, он пока так и не удосужился выяснить.

Несколько скрепленных между собой стульев у стены здания аэропорта, пара пальмовых кустов, растущих, словно из покрытой трещинами асфальтовой площадки, грузовой терминал, больше напоминающий сарай, с видавшими виды тележками для перевозки багажа да скромных размеров автомобильная парковка, расположенная сразу за ним, – тоже не смогли бы впечатлить искушенного путешественника.

Наксос – это остров, который открыл для себя прелести туристического бума гораздо позже других греческих островов. В отличие, скажем, от Корфу и Крита, сюда до сих пор не летают прямые рейсы из зарубежных международных аэропортов, и тот путешественник, что захочет добраться на крупнейший из Кикладских островов, должен быть готов к пересадке в Афинах. Что он выберет затем, уже благополучно добравшись до греческой столицы, паром или небольшой винтовой самолет «Эгейских авиалиний», – это уже дело его вкуса и личных предпочтений.

Паром «Голубая Звезда» доставит туриста на остров за четыре часа, а скоростной пассажирский катамаран – за два с половиной. Это при условии, что море будет спокойным, и шторм не сыграет с пассажирами парома дурную шутку, заставив судно сильно сбавить ход. А вот самолет – тот всего за сорок минут и с гарантией.

Сорок три, если быть точным, подумал Смолев, ступая на трап и мельком взглянув на свой ручной хронометр.

Он поднял голову и заметил, как ему машет рукой рыжеволосая молодая женщина в белом платье, стоящая в немногочисленной группе встречающих: управляющая виллой «Афродита» Софья Аристарховна Ковалевская, она же Рыжая Соня, лично приехала встретить босса в аэропорту.

Алекс поморщился. Босс, тоже мне! Терпеть не мог этого слова. Но с легкой руки Катерины – очаровательной, жизнерадостной и порой чрезмерно словоохотливой сотрудницы виллы, отвечающей за размещение гостей, – это словечко прилипло к нему, словно банный лист. И сколько бы замечаний Смолев ни делал подчиненным, ни выговаривал управляющей, сколько бы ни хмурил брови и ни качал недовольно головой, – ничто не помогало. К слову сказать, это было единственное распоряжение хозяина, которое женский персонал виллы усиленно и дружно игнорировал, радостно улыбаясь в ответ на его замечания и глядя на «босса» влюбленными глазами. Босс, и все тут. И никаких гвоздей! Спустя полгода Алекс смирился и махнул рукой. Пусть зовут как хотят, лишь бы на вилле был порядок!

Один лишь старый садовник Христос, коренастый грек лет семидесяти, молчун и работяга, следивший за виноградной лозой на вилле, пышными розовыми кустами и несколькими грядками с зеленью и овощами, звал Смолева просто «парень» – так же, как и в первый день, когда тот еще был только постояльцем виллы «Афродита». Грек с неодобрением качал головой, глядя на болтушку Катерину, не упускавшую ни единой возможности поделиться с постояльцами красочными историями, в которых фигурировал владелец виллы, и нехотя размыкая сухие губы, цедил: «Сколько можно, трещотка? И как язык у тебя еще не оторвется? Полно уже косточки ему перемывать! Уймись, сорока! Оставьте парня в покое!».

Алекс шел размеренным шагом от самолета к зданию аэропорта, глубоко погрузившись в собственные мысли. А если бы полгода назад он не приехал на этот остров? Не поселился на вилле «Афродита» и не встретил бы этих замечательных людей, ставших ему верными друзьями? И Стефания не появилась бы в его жизни. Представив, он даже сбился с шага и нервно мотнул головой. И какая бы тогда была у него жизнь? Вот уж точно: судьба человека порой закладывает такие виражи, что можно только диву даваться, куда там до нее выдуманным книжным сюжетам!..

– С приездом, дядя Саша! – знакомый, немного хрипловатый, но бодрый голос управляющей вернул Смолева к реальности. – Ты чего такой задумчивый? Случилось что? Как добрался?

– Просто думаю о том, как же я рад тебя видеть, Рыжая, – усмехнулся Алекс, целуя в щеку молодую женщину. – Добрался отлично. Ну, кто поведет?

Они вышли на парковку, где рядом со входом в здание вокзала в тени большого платана стояла белая «Нива» с наклейкой «Villa «Afrodita» на водительской двери. Алекс открыл незапертую дверь багажника и бросил внутрь свой дорожный саквояж.

– Давай ты, дядя Саша, – решила Софья, отдавая ему ключи. – Я планировала тебе по дороге доложить ситуацию с расселением, а для этого мне придется сверяться с записями. Когда доберемся до виллы, у меня будет еще масса дел. Освобожусь только к ужину, а ты же должен понимать, кто у нас поселился. И еще есть несколько вопросов, которые надо обсудить. Так что давай проведем выездное производственное совещание!

Смолев кивнул и, усевшись за руль, завел двигатель. Выждав несколько минут, пока кондиционер наполнит салон внедорожника прохладным воздухом, Алекс плавно развернул автомобиль на практически пустой автостоянке и выехал на дорогу, ведущую в Хору – столицу острова.

– С чего начнем? – поинтересовалась Софья.

– Давай с общего состояния дел, – подумав, ответил Алекс. – Потом по загрузке номеров. Сначала доложи по короткой галерее, а потом по длинной. Я тебе потом объясню почему.

– Да как скажешь, – управляющая перелистнула вперед несколько страниц в своем ежедневнике. – Общее состояние дел – все по плану. Несмотря на закрытие сезона, все номера забронированы на ближайшие две недели. Кухня и таверна в полном порядке, текущие закупки произведены. Вино от Спанидисов привезли вчера, шесть ящиков. Плюс еще две коробки сыров. Я все оплатила. Запас свежего мяса и морепродуктов на два дня, сегодня утром еще пополнили: в таверне на этой неделе две свадьбы и один юбилей, все туда уйдет, еще и подкупать придется. Никос утром привез два десятка отличных кальмаров, Петрос был в восторге, долго руку ему тряс. Фрукты, овощи, зелень закупаем каждое утро, как обычно. Варенья своего наварили пять сортов – Василика снова отличилась. Текущие счета оплачены, задолженности нет. Все документы у тебя в папке. Персонал здоров, все трудятся, зарплату получили вовремя. Так что, дядя Саша, за время твоего отсутствия никаких происшествий не случилось!

– Это уже радует, – кивнул Алекс. – Теперь пошли по номерам.

– Итак, на короткой галерее у нас все три номера сданы, – продолжила доклад управляющая. – В девятом у нас молодые итальянцы: муж и жена Винченце и Рената Альберти-Малаволья, тридцать семь и двадцать девять лет. Жена такая улыбчивая, а вот муж мне показался немного сумрачным и неразговорчивым. С нами говорила только она.

– Как, как? Малаволья? Итальянцы? Это они сами сказали? – хмыкнул Смолев, сбрасывая скорость и останавливаясь перед Т-образным перекрестком: со стороны Хоры, по главной дороге, шел поток машин.

– А что не так? – удивилась управляющая, провожая взглядом проехавший мимо грузовичок «Исузу», перегруженный пиломатериалами, отчего слегка кренившийся набок. – У них и паспорта итальянские, живут в Пьемонте. Кто же они еще? Рената рассказывала, что у них домик недалеко от Бароло. С Винченце, правда, я не общалась. По кухне: итальянская и греческая.

– Тогда ясно. Думаю, что жена тогда и в самом деле итальянка. Альберти – это ее фамилия. А вот муж с фамилией Малаволья – сицилиец. Ни один сицилиец никогда по доброй воле не назовет себя итальянцем, в лучшем случае просто промолчит.

Смолев включил первую передачу, и машина выехала со второстепенной дороги на трассу до столицы.

Алекс рассуждал вслух:

– И что сицилийцу делать в Пьемонте? И почему им с женой было не поехать к морю на Сицилию? Почему в Грецию? Любопытно. Впрочем, с ним ты не общалась. Ладно, продолжай, кто в десятом?

Софья пролистнула еще пару страниц и переложила закладку.

– В десятом на неделю остановились молодые ребята из Канады. Джонатан Ганье и Джульетт Бушар. Они не женаты, но, насколько я поняла, уже несколько лет вместе. Каждое лето путешествуют по островам. Вот и в этом году были на Санторини, Анафи, Фолегандросе и еще где-то, – я не запомнила. Наксос их предпоследняя остановка перед Афинами. Собираются еще на Парос, а потом уже на материк. Говорят, что обычно с десяток островов объезжают за лето, везде живут по неделе, а то и по две. По-английски говорят свободно, но между собой – почему-то по-французски.

– Они не из Квебека, часом?

– Да, – удивилась Софья, – как ты догадался?

– Все просто. Они франкофоны. Так в Канаде называют тех граждан, которые говорят на французском. Кстати, в Квебеке, насколько я помню, без французского просто никуда. Поэтому они общаются на английском с иностранцами, а между собой на родном – французском. Кулинарные предпочтения? – уточнил он.

– Тут все просто: обожают морепродукты. Любые, в любом виде. Джульетт предупредила, что Джонатан очень любит рыбу, – да и вообще любит покушать, – рассмеялась собеседница. – Петрос будет на седьмом небе от счастья!

– Да уж! Достойная конкуренция нашему другу-археологу, – усмехнулся Смолев. – Что у нас с одиннадцатым номером?

– В одиннадцатом номере у нас две шведки: Урсула и Анника Викстрём, родные сестры. Старшей, Урсуле, двадцать восемь. Аннике – двадцать три. Очень похожи: блондинки, глаза голубые, молчаливые и спокойные. Даже голоса похожи, я пару раз их путала, когда они звонили на ресепшн. Одеваются одинаково, будто близняшки. Все бы ничего, только… – немного замялась управляющая.

– Что?

– Ты понимаешь, младшая совсем слепая. А старшая везде ее водит за руку. Катерина их оформила, а потом час у себя втихомолку в дежурке прорыдала: Урсула ей, оказывается, рассказала, что сестру в раннем детстве машина сбила, и девочка потеряла зрение. Какой-то пьяный лихач, представляешь? Они тогда были в Мадриде на каникулах, и вот такое несчастье!..

Управляющая покачала головой. Алекс внимательно слушал.

– Суд был, но нарушитель отделался штрафом. Я всем строго-настрого наказала, чтобы к шведкам было повышенное внимание. Мало ли что: у нас тут сплошные ступеньки! Но сестры никаких хлопот нам не доставляют, целыми днями ходят на море и гуляют. Только приходят на завтрак и ужин, а обед уже дважды пропустили. Петрос расстраивается. Он сегодня для Анники испек целую корзинку своего фирменного печенья меломакарона,3 чтобы сестры могли брать его на море с собой. Старшая сказала, что они сладкоежки, так что он постарался. Очень тоже за девочку переживает…

– Ясно, – помолчав, ответил Алекс. – Молодцы. Если что-то потребуется – дай знать мне немедленно. Наша обязанность – обеспечить самый высокий уровень сервиса. А теперь давай разберемся с длинной галереей.

– Итак, по порядку. Первый номер, – следя по тетрадке, начала Софья, – сюда сегодня утром из госпиталя перевезли Крылова Василия Аркадьевича. Его жена, Анна Анатольевна, уже третий день здесь, очень за него беспокоится, понятное дело. Но лечащий врач решил, что профессор пошел после ранения на поправку и разрешил ему переезд на виллу под присмотр супруги. Я с ней общалась недолго: она все время у мужа в палате практически проводила. Но женщина милая, очень спокойная, воспитанная, скромная. Она младше мужа лет на пятнадцать. Мне очень понравилась. Рада, что они у нас поживут.

– Отлично, – отреагировал Смолев, не отрывая взгляда от дороги: пошел опасный участок, дорога запетляла. – Вот пусть и живут, сколько необходимо. Пока Крылов не пойдет на поправку. А Анна за ним присмотрит.

– Ты ее знаешь? – поинтересовалась Софья, схватившись рукой за подлокотник: Ниву пару раз ощутимо тряхнуло.

– Много лет. Отец у нее был очень известным ленинградским искусствоведом. Она пошла по его стопам, закончила в Санкт-Петербурге Институт культуры, много лет преподавала. Если я не ошибаюсь, теорию музыки.

– А, так она музыковед?

– По-моему, это так называется, – кивнул Смолев, по-прежнему крепко сжимая руль и внимательно следя за трассой.

– Хорошо, – подытожила Софья. – По Крыловым все понятно. Осталось только уточнить их предпочтения по питанию. Вдруг супруга предпочитает что-то особенное.

– Правильно. Кстати, переговори сама с лечащим врачом, а потом и с Петросом: вдруг Крылову после операции нужна особая диета, у него в прошлом, помню, были проблемы с желудком. На случай, если на фоне этой нервотрепки у него обострилась старая язва. Сами они вряд ли попросят: постесняются. Все, что нужно им обоим, – по первому слову, хорошо? – дорога перестала петлять, и Алекс вздохнул свободнее. – До сих пор простить себе не могу, что в него стреляли… Тебя лично прошу, Рыжая, проследи. И денег за проживание с них не возьмем. Что бы ни говорили!

– Как скажешь, дядя Саша, – согласилась управляющая, быстро делая пометки в записной книжке. – Я-то сделаю как ты скажешь. Но, насколько помню, ты там не при чем. Крылов сам дров наломал. Да я не спорю, не спорю, не смотри на меня так! Я же говорю, что согласна! Только имей в виду, разорит тебя твоя доброта… Предупреждаю тебя как твоя управляющая!

– Ничего, ничего, – усмехнувшись, ответил Алекс, переключая передачу на пониженную: внедорожник, взревывая двигателем, стал бодро подниматься в горку. – Справимся как-нибудь… Кто во втором номере?

– Во втором номере у нас итальянец, Риккардо Висконти, сорок девять лет. Журналист из Рима. Буквально сегодня заселился, за час до твоего приезда, дядя Саша. Пока ничего сказать про него не могу, кроме анкетных данных. Ну и внешности, конечно.

– Как выглядит? – уточнил Смолев больше из любопытства.

– Как с картинки! – прыснула Софья. – Высокий, худой, загорелый. В каком-то пестром балахоне и длиннющем шелковом шарфе. На наших горничных произвел своим шарфом неизгладимое впечатление: три раза его вокруг шеи обматывает, и все равно тот по полу волочится… По-английски говорит плохо и очень быстро, глотает звуки. Раздражается, руками машет, – ну чистый итальянец! Катерина с ним полчаса провозилась, пока разобралась что к чему. Просился всего на день-два, говорит, что опоздал с бронированием на Паросе, мол, там мест в гостиницах не осталось, а он приехал по заданию редакции на какой-то концерт, который бывает раз в сто лет… Какой редакции, какой концерт, – управляющая махнула рукой, – Катерина так и не поняла. Это бы ей еще на полчаса мучений… Мы второй номер держали для Аманатидисов, но Димитрос с Марией задерживаются у себя на ферме, и как раз – до конца недели. Я решила: пусть поживет, чего номеру простаивать. Насчет гастрономических пристрастий: даже спрашивать не стали. Итальянец – есть итальянец! Да еще на два дня. Не оголодает: паста с креветками ему гарантирована в любом случае!

Смолев кивнул, ожидая продолжения.

– В третьем у нас семья Бэрроу. Слава богу, все у них хорошо. Наконец-то решился вопрос по учебе для маленькой Кристины: в Бурго открылась частная школа, она уже сходила на несколько занятий, ей очень нравится. Там набрали интернациональный класс и ведут занятия на нескольких языках. Лили и Джеймс на седьмом небе от счастья: не надо уезжать на материк, чтобы искать учителей для ребенка. Лили мне вчера рассказала по секрету, что Джеймс, конечно, ради Кристины был готов уехать на зиму на материк, но при одной только мысли о том, чтобы на несколько месяцев лишиться питания с кухни Петроса, он сразу впадал в тяжелую меланхолию. А теперь все разрешилось: и они остаются, и номер за ними до конца следующего сезона. Как минимум. Лили говорит, что Джеймс сам ни за что не съедет из «Афродиты» по собственной воле. Думаю, после того, как он получил выплату от Греческой Республики за те амфоры с фалернским вином, он может себе позволить любую гостиницу на Наксосе, даже собственную виллу с прислугой! Но по словам Лили, Джеймсу это даже в голову не приходит. А деньги он тратит на музей и на новые раскопки.

– Отлично, – кивнул Смолев. – Очень рад за них. И за нас. Прекрасная семья, пусть у них все будет замечательно. Дальше?

– Так, в четвертом, пятом, шестом номерах у нас студенты на каникулах. Сборная солянка: три испанца, две итальянки, одна француженка, три немки. Расселили по номерам по три человека, мальчики отдельно, девочки отдельно. Все студенты Университета из Салоников, факультет «история искусств», второй курс. Такой вот интернационал. Между собой говорят или на английском, или на ломаном греческом. На всех анкеты заполнены, – она потрясла пачкой бумаг, – средний возраст около двадцати лет. В общем, все равны, как на подбор. И с ними дядька Черномор! Вернее, в нашем случае – тетка! – хмыкнула Софья.

– То есть? – Смолев сбросил скорость и покосился на управляющую. – Ты не резвись, ты толком объясни!

– Пани Зося Шиманская, – управляющая сделала неопределенный жест рукой. – Ее мы поселили в седьмой номер.

– Полька? Кто такая, откуда, чем занимается?

– О, это очень характерный академический типаж, тебе понравится, – улыбнулась Софья. – Мадам сорока двух лет, худая, строгая, в очках. Волосы собраны на голове в пучок, ни капли макияжа. Блондинка. Приехала в белоснежном брючном костюме. В нем же и ходила на пляж. Судя по всему, в нем же и загорала. По национальности – полька, ты прав, но переехала в Грецию больше двадцати лет назад. Говорит по-гречески свободно и по-английски очень даже неплохо. Студентов «строит» одним взглядом, как на плацу. Я так понимаю, она у них ведет историю, вот в Университете и организовали поездку по островам, а ее назначили руководителем группы. Настаивала, чтобы ее номер был на одной галерее с теми, где будут жить студенты. Трижды мне сказала: «Я за них отвечаю, я должна быть рядом!».

– Нам же проще, пусть присматривает. Хорошо, когда есть ответственное лицо: будет с кого спросить. Что по питанию? – уточнил Смолев.

– Сказала, что она приветствует греческую кухню во всех ее проявлениях. Но без излишеств.

– Ну вот, а ты на нее наговариваешь! – усмехнулся Алекс. – Не может быть плохим человек, приветствующий греческую кухню во всех ее проявлениях… Правда, насчет излишеств… Тут у каждого своя точка зрения. Боюсь, с Джеймсом Бэрроу им будет сложно прийти к взаимопониманию. Так, с длинной галереей все, я правильно понимаю? Кроме восьмого?

– Восьмой номер пока пустует, но ты сам знаешь, он у нас не самый привлекательный для гостей: в самом конце галереи, вход через тамбур и удобства отдельно. Боюсь, его сдать мы не сможем, – расстроенно покачала головой собеседница. – В самом конце сезона масса номеров пустует. Целые виллы стоят без постояльцев. Даже те, что уровнем повыше, сам знаешь. Нам еще повезло, что удалось почти все сдать.

– Во-первых, те, что уровнем повыше, как ты говоришь, они и вдвое дороже. Это раз. У нас идеальное соотношение цены и качества, поэтому все сдано, это два. Ну и три: считай, что этот вопрос я закрыл, – заверил Алекс свою собеседницу. – Я пригласил к нам гитариста. Это-то я и хотел тебе сказать с самого начала. Он приедет со дня на день. Его зовут Пабло, он испанец. Отыграет несколько вечерних концертов в ближайшие две-три недели в качестве музыканта при гостинице. Мы его поставим на довольствие и предоставим жилье. Восьмой номер ему подойдет отлично: там толстые стены, номер в самом конце галереи, тамбур, о котором говоришь… Для музыканта то, что нужно. Он сможет репетировать вволю и никого при этом не побеспокоит.

– Ничего себе! – удивилась Софья, быстро строча в своем ежедневнике. – Когда ты успел, дядя Саша? Мы, вроде, про музыканта только неделю назад успели подумать, а ты уже все решил?

– Совершенно случайно, так получилось, – ответил Смолев, сбрасывая скорость: они подъезжали к Хоре. – Твоя задача парня встретить, разместить. И вот еще что… Посоветуйтесь с Анной Анатольевной – думаю, что в этом вопросе она тебе сможет помочь – по программе музыкальных вечеров. Кое-какие мысли у меня и у самого появились, что-то предложит и Пабло, но впереди почти три недели. Надо определиться, что он будет играть.

– Может, сделать тематические концерты? Например, национальная музыка? – задумчиво предложила управляющая. – Испанская, итальянская, русская? Греческая, в конце концов? Или сделать попурри? Как считаешь?

– Не знаю, может быть… Подумай пока. Завтра утром после завтрака обсудим. Во всем должна быть логика. Мысль должна быть во всем! Тем более, когда речь идет о музыке. Надо попытаться учесть интересы гостей. Такую программу составить, чтобы со всего острова люди к нам шли его послушать, понимаешь? Они же нашими клиентами будут в следующем году. И Пабло, кстати, надо дать возможность подготовиться, найти ноты, наиграть репертуар. Помогите ему, если придется искать ноты в интернете, распечатывать…

– Само собой, дядя Саша, – кивнула Софья. – Сделаем все, как надо. Не волнуйся.

– Пока вопрос с арендой соседнего участка не решен, концерты будем проводить на верхней террасе… Как считаешь?

– Там же ужин накрывается, дядя Саша, – с сомнением произнесла Софья. – Петрос и так каждый раз, как на войне, перед ужином места себе не находит, постоянно мечется между кухней и террасой. А ты хочешь в это время там концерт организовать? У него инфаркт будет! Во время ужина? Не знаю, неправильно это… Артиста надо слушать, а не жевать… А после ужина – тоже не вариант, сам знаешь, у нас гости за десертами засиживаются до полуночи, а потом еще персонал два часа террасу драит. Нет, плохая мысль, дядя Саша. Пока концертной площадки нет, давай на нижней террасе концерт организуем. Столы для завтрака, конечно, придется разобрать и вынести, а после концерта опять собрать и расставить, но это проще и спокойнее, чем лишиться повара! Правда, много людей туда, конечно, не поместится…

Смолев въехал на автомобильную парковку на улице Апиранто в двух минутах ходьбы от виллы «Афродита», остановил автомобиль и заглушил двигатель. Пару минут он сидел молча, о чем-то размышляя.

– Вот что, Рыжая, – наконец произнес он. – Давай-ка ты иди на виллу, занимайся делами. А я все же доеду до муниципалитета, переговорю с администрацией. Чем черт не шутит, вдруг наши документы на аренду соседнего участка уже готовы? Тогда мы организуем временную сцену там. Если нет – тогда на нижней террасе. Скоро вернусь, ждите!

Управляющая кивнула и вышла из машины, оставив Смолева одного. Она едва успела помахать ему рукой, как он быстро развернул «Ниву» и покатил в сторону центра.