Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №5 - Сергей Изуграфов - Страница 9

Неустанно гитара плачет,

Как вода по каналам, – плачет,

Как ветра над снегами, – плачет,

Не моли ее о молчанье!

Федерико Гарсиа Лорка

Управляющая виллой «Афродита» Софья Ковалевская за много лет общения с Александром Смолевым, которого она по питерской привычке – как друга семьи и старшего товарища по восточным единоборствам, – называла «дядя Саша», успела крепко-накрепко усвоить: если Смолев что-то сказал, то с очень большой долей вероятности в девяти случаях из десяти именно так все и есть. И к гадалке не ходи, что называется, время не теряй. Так вышло и на этот раз: загадочный постоялец нашелся в тот же день.

Ужин на вилле уже подходил к концу, и довольные проведенным вечером гости уже начали расходиться по своим номерам, как ей, дежурившей на верхней террасе, позвонила Катерина с ресепшн и заговорщическим шепотом сообщила, что «этот странный испанец снова объявился». Со слов старшей горничной, Пабло вернулся на виллу мрачным и очень уставшим, словно до позднего вечера бродил где-то в запутанном лабиринте улочек старого города и ни разу даже не присел отдохнуть. Тихим голосом, отводя взгляд, он попросил у Катерины ключ от восьмого номера и отправился к себе. Как только, поднявшись на большую галерею, молодой человек скрылся из виду, Катерина немедленно сняла трубку и позвонила управляющей.

– А глаза такие печальные-печальные, – громко шептала она, время от времени поглядывая на лестницу, ведущую к галерее, словно боясь, что испанец ее услышит. – Я ему ключ-то протягиваю, бери, мол, а у него рука дрожит. Да и сам весь, как говорит моя русская бабушка: без слез не взглянешь! Волосы все спутаны, глаза отводит, словно боится, что начну о чем-то спрашивать. Видно, что весь уставший и измученный. Голодный, наверное! Ой, что-то мне так его жалко стало, не передать! Несчастный он какой-то. И совсем даже не буйный!

– А почему ты шепчешь, Катя? – удивилась управляющая. – Ты чего-то боишься?

– И сама не знаю, – смутилась Катерина. – Подумала: вдруг услышит! Кому понравится, когда его жалеют за глаза? Хотя, глупо, конечно: он же русского не знает! Так что делать будем? Мне самой боссу позвонить, или вы ему скажете?

– Спасибо, Катюша, дальше я сама, – поблагодарила Софья и сложила свой телефон.

Подойдя к Смолеву, еще сидевшему за столиком с Виктором Манном, – Тереза и Стефания пошли переодеться на хозяйскую половину перед традиционной вечерней прогулкой к морю, – Софья решила передать владельцу полученное от Катерины сообщение и терпеливо ждала, пока в их неторопливом разговоре настанет пауза.

Стороннему наблюдателю, ни разу в жизни раньше не видевшему вместе Манна и Смолева, показалось бы очень странным, насколько эти два внешне совершенно разных человека были в то же самое время настолько похожи. В выражениях их лиц, скупых жестах, в точно выверенных движениях, даже в том, как они сидели и просто молчали за столом, наблюдая за происходящем на террасе. Кряжистый и плечистый Виктор, с тяжелыми мускулистыми руками и огромными кулаками, гладко выбритой головой и массивными чертами загорелого лица, скорее напоминал профессионального борца-рестлера, чем генерала Интерпола. Внешне расслабленный и умиротворенный, казалось, генерал даже дремлет. Лишь время от времени он приоткрывал глаза, закрытые тяжелыми веками, и бросал цепкий взгляд вокруг, словно крупный хищник, которого лучше не беспокоить. Иногда он своими повадками напоминал Софье огромного самца горной гориллы, вожака стаи и патриарха, умного, необыкновенно сильного и очень опасного. На его фоне более поджарый Смолев, с его удивительно моложавой стройностью, безусловно, внешне проигрывал в грубой физической мощи, но те, кто знал Смолева давно и видели его в деле, еще трижды бы подумали, прежде чем определиться, кто именно из двоих мужчин, в настоящий момент расслабленно сидящих за столиком после дружеского ужина, наиболее опасен, – случись схватка не на жизнь, а на смерть…

Когда-то давно, в юности, Алекс и Виктор служили вместе. Прошли плечом к плечу несколько «горячих точек». С тех далеких лет между ними выработалась удивительная способность не только совершенно и полностью доверять друг другу, но и понимать друг друга с полуслова.

Смолев прервал разговор с гостем и вопросительно взглянул на подошедшую к столику управляющую.

– Ты был прав, дядя Саша, – сказала та, тряхнув гривой рыжих волос в подтверждение своих слов. – Наш-то испанец! Вернулся как миленький. Только замученный весь, Катерина говорит. Что делаем, босс? Будешь с ним сегодня беседовать? Или на завтра перенесем?

– Пусть отдыхает, – после небольшой паузы покачал головой Смолев. – Парень, видно, действительно устал и измучился. Странная история, но, думаю, что поводов для беспокойства больше нет.

– Покормить его?

– Конечно, займитесь. Пусть Артеми отнесет ему поесть. Хотя, постой!.. Артеми соберет, а ты, Рыжая, сама отнеси. Если что, за тебя я спокоен при любом раскладе.

– Да уж, – хмыкнула Софья. – Давай уж лучше я сама. Где наша не пропадала… Что передать ему? Если он дверь откроет, конечно. Если не откроет – оставлю на тележке в тамбуре. Так что передать?

– Дай-ка мне лист бумаги и ручку, – еще подумав, скомандовал Смолев. – Я напишу ему пару строк по-испански, оставишь на подносе с едой. Вряд ли вы по-английски толком объяснитесь, он его почти не знает.

Софья кивнула и отошла.

– И что у тебя опять стряслось такое? – лениво поинтересовался генерал Манн, приоткрывая один глаз и допивая из рюмки ракомело дробными глотками. – Что за испанец? Почему надо отправлять к нему Софью, а не просто официантку? Он что, настолько опасен, что ты шлешь своего лучшего бойца?

– Нет, не думаю. Но и официантку под удар не хочу подставлять, с Рыжей такое точно не пройдет. Наш приглашенный музыкант – гитарист. Будет играть по вечерам на новой площадке, как только мы организуем там сцену. Если строители временную сколотят завтра к ужину, – то первое выступление сразу и состоится, – Смолев помолчал, потом добавил: – Я, по крайней мере, надеюсь…

– О, так ты расширяешься? – все так же лениво удивился Виктор. – Бизнес идет в гору? За тебя можно порадоваться?

– Не то слово, – довольно кивнул Смолев и разлил остатки ракомело из бутылки по рюмкам: себе плеснув на донышко, а Манну – до краев. – Сезон заканчиваем в хорошем плюсе. Надо готовиться к следующему, слава богу, есть на что. Взял в аренду соседний участок на сорок девять лет. Будут бассейн с пресной водой, шезлонги, бар с прохладительными напитками и небольшой амфитеатр для музыкальных вечеров. Ну, будь здоров, генерал!

– Это тебя, Саша, в военной разведке учили так водку разливать? – иронически хмыкнул генерал Интерпола, отпил половину из рюмки и, прикрыв глаза, с довольным видом откинулся на спинку удобного стула. – Собеседника спаивать? Шалишь, капитан! Со мной номер не пройдет: на мою массу надо еще два литра этого божественного напитка, как минимум. А у нас бутылка уже пуста. Впрочем, все верно. Во-первых, я гость, могу быть пьян и весел, с меня взятки гладки. А ты – хозяин. Должен быть трезв и бдителен: тебе еще за всем присматривать надо. А во-вторых, такое вкусное ракомело я только у тебя и попробовал. Опять же, у тебя оно все время под рукой, а я бываю у тебя нечасто, так что, получается, что все по справедливости, – генерал снова приоткрыл один глаз и без всякого перехода сменил беспечный тон на серьезный. – И все-таки, Саша, почему ты Софью к нему хочешь отправить, а не официантку? Что не так?

– У парня сегодня случился нервный срыв во время прогулки по Бурго, – помедлив, нехотя пояснил Смолев. – Совершенно на пустом месте. Сорвал какую-то афишу, порвал, говорят, чуть ли не в клочья, накричал на работниц инфоцентра для туристов. В общем, чепуха какая-то. Но береженого бог бережет, сам знаешь.

– На пустом месте – и вдруг такая истерика? Наркоман с неустойчивой психикой? – буднично предположил генерал, наблюдая за тем, как официантки деловито снуют по террасе, собирая грязную посуду на большие подносы и унося их на кухню. – Среди музыкантов такое бывает, расширяют, понимаешь, сознание… Сначала травка, вроде как все невинно. Дальше – больше! Кокаин, ЛСД, героин… А потом дорасширяются до того, что хоть святых выноси: буянят, скандалят, непотребно себя ведут! Группа риска во всей красе, и совершенно, надо сказать, непредсказуемая…

Он вздохнул, взглянул на Алекса и предложил:

– Хочешь, Саша, мои справочку на него подготовят? Мало ли, засветился где по линии наркоконтроля…

– Наркоман? Нет, не думаю… Не похож. Здесь что-то другое. Точных причин я пока не знаю, но допытываться у него не буду сегодня, пусть отдыхает. Он несколько часов где-то ходил, только появился, – Смолев досадливо махнул рукой. – Да не забивай себе голову, Витя! Ты же в отпуске! Вы с Терезой – мои гости, ваше дело – отдыхать! С этой чепухой я сам разберусь. С утра и разберусь.

Генерал ничего не сказал, только неопределенно хмыкнул и снова, расслабленно откинув назад тяжелые плечи, прикрыл глаза.

Софья принесла чистый лист бумаги и шариковую ручку. Алекс сложил лист вдвое и, подумав пару минут, набросал твердым почерком несколько строк по-испански и вручил управляющей.

– Позвони мне потом, – сказал он ей негромко. – Или лучше скинь смс. Мы сейчас пойдем прогуляться к морю, потом будем отдыхать. Завтра я сам с ним переговорю.

Софья кивнула, улыбнулась мужчинам и направилась к выходу с террасы.

– Повезло тебе с управляющей, – негромко констатировал генерал, глядя ей вслед. – Я бы ее к себе в Интерпол завтра забрал, на оперативную работу. Сразу звание бы дали, должность начальника отдела, оклад в твердой валюте… Такие кадры – на вес золота! Умница, каких мало.

– И не говори, – легко согласился Смолев. – Сам не нарадуюсь. Если бы не Рыжая, не знал бы и за что хвататься. Так что извини, генерал! Не дам! Перетопчется Интерпол без моих кадров…

– Куда ж деваться… Что у нее с поваром, кстати? Когда на свадьбе будем гулять?

– Ничего толком не понял, – развел руками Алекс. – Ждем!

– С поваром твоим нерешительным политбеседу надо провести, что ли, – вздохнул Манн, сыто жмурясь и с довольным видом потягиваясь на жалобно поскрипывающем стуле. – Объяснить ему, что в этом деле главное – быстрота, – он вдруг резко рубанул воздух ладонью, – и натиск!..

Смолев добродушно рассмеялся и покачал головой.

– Сами разберутся, Витя, сами. Хорошие люди, пусть сами решат, как им жить. Я же просто помогу, чем смогу…

Ничего из их разговора Софья уже слышать не могла: она быстро спускалась вниз по лестнице. По пути ей навстречу попались Тереза и Стефания, одетые для вечерней прогулки к морю. Они обменялись веселыми приветствиями с управляющей и зашли на террасу.

Софья спустилась к длинной галерее, на которой находились номера от первого до восьмого, и увидела официантку Артеми рядом с небольшой тележкой. На тележке стоял поднос с ужином для Пабло. Обычно еду приносили сверху на подносе, ставили на тележку, которая постоянно находилась на галерее в небольшом техническом помещении, и подкатывали к нужному номеру. Как правило, это бывало очень редко: мало кто мог отказать себе в посещении завтрака или обеда, приготовленного Петросом, не говоря уже об ужине. Редко, но бывало. Вот и сейчас тележка пригодилась.

Управляющая поблагодарила Артеми и отпустила ее заниматься другими делами: ужин закончился, и помощь официантки была нужна на верхней террасе. Дождавшись, пока Артеми уйдет, Рыжая подкатила тележку к тамбуру в дальнем углу галереи и негромко постучала в дверь.

Ковалевская прислушалась: за дверью была полная тишина. Она постучала снова. Через какое-то время скрипнули пружины кровати и раздались шаги. Дверь открылась: на пороге стоял молодой испанец. Лицо его было угрюмым, но было непохоже, что он спал. Но и агрессивным он точно не выглядел, тут Катерина была права.

– Добрый вечер, Пабло, – мягко произнесла Софья по-английски. – Это ваш ужин. И сообщение от господина Смолева.

Испанец безучастным взглядом оглядел поднос с едой, взял двумя пальцами записку, развернул и прочел. Закончив читать, он немного оживился, кивнул и выдавил по-английски:

– Да. Я буду, – и прежде чем закрыть дверь, уже взявшись за ручку, прибавил, отводя глаза: – Спасибо!

Софья кивнула, и, не дожидаясь, пока испанец закроет дверь, повернулась и пошла по галерее. Уже дойдя до первого номера, она снова услышала звук открываемой двери и скрип колес тележки, которую вкатили в номер, после чего дверь захлопнулась. Рыжая понимающе улыбнулась: как бы ты ни был огорчен и расстроен, против еды, приготовленной на кухне виллы «Афродита», тебе не устоять!

Она спустилась по лестнице, прошла мимо нижней террасы, где обычно накрывали завтрак, и вышла на площадку к стойке администратора, на ходу отправляя Смолеву обещанное смс: «Все в порядке, передала!».

– Так вот я и говорю: вечер сегодня какой-то странный! – едва завидев начальницу, с места в карьер припустила Катерина, словно они и не прерывали разговор. – Не одно – так другое! Как удачно, что вы пришли! Я вот даже сейчас хотела боссу рассказать, когда он мимо меня спускался вместе с друзьями, но только рот открыла, а он мне так: «Катюша, завтра! Все – завтра!» и так посмотрел, как только он один может, глаза – как льдинки! – так у меня язык к небу и прилип, так и стояла с открытым ртом, пока они не прошли, – в ее голосе едва слышно зазвенела обида. – Я ведь не так просто, я ведь по делу! А вдруг это важно?

– По какому делу, Катюша? – насторожилась Софья, убирая телефон в карман. – Что-то не так?

– Ой, тут такая история загадочная! Не знаю, что и думать! – обрадованно застрекотала словоохотливая гречанка. – Мне еще днем Костас звонил, предупреждал, что какие-то двое мужчин разыскивают виллу «Афродита». Чужаки, мол, раньше он их на острове не видел. Он с ними столкнулся, когда они в таверну старого Леонидаса пришли, там бармена расспрашивали. Костас и услышал, что про «Афродиту» речь шла и ее постояльцев. Самому-то я ему уже шею намылила: нечего по тавернам шататься с друзьями, когда учебный год на носу, а у него по двум предметам пересдача на осень… Такой балбес! Не волнуйся, говорит, все сдам! Волнуюсь я за его пересдачу: а вдруг не сдаст? Что делать тогда? Еще на год свадьба отложится? Обиделся, видите ли, сказал, что не придет сегодня меня провожать. Подумаешь! Больно надо! Как ребенок, ей-богу! Сам здоровенный лоб, а ума – обнять и плакать! Правильно моя русская бабушка говорит, что с женихами…

– Катя, подожди, – взмолилась управляющая, с трудом вклиниваясь в этот бурный поток слов. – Давай про тех незнакомцев, что виллу разыскивали.

– А, эти… – пожала плечами гречанка. – Так я их тоже видела! Кто-то в калитку звонит час назад и молчит. Я говорю: «Добрый вечер, говорит консьерж виллы „Афродита“, чем можем быть вам полезны?» по-гречески сперва, потом по-английски и по-немецки, – ну все как обычно!..

– Молодец, все правильно, – похвалила Софья. – И что?..

– И ничего! Молчат! Но я же слышу: кто-то шепчется. Я снова: «Добрый вечер!..» – и опять на трех языках. Опять молчание. Ну, думаю, что за игры еще! Что я им, CD-плейер, по сто раз повторять одно и то же?! Это же чистое хулиганство! Говорю: «Ну, подождите!». И спустилась к калитке проверить.

– И кто там был? – спросила Софья. По ее напряженному лицу было видно, что эта история ей уже совсем не нравится.

– Да никого! – пожала плечами Катерина. – Только напротив, у виллы «Адонис», двое мужчин стояли. Точно не местные. В каких-то черных кожаных куртках. Меня увидели, – развернулись молча и пошли по Апиранто в сторону Бурго. Может, они, а может, и не они!.. Не бежать же мне за ними! Я махнула рукой и вернулась. Вот и вся история!

– Ясно, – кивнула управляющая. – Это все? Ты сказала, «вечер сегодня какой-то странный». Что-то еще было?

– Да, – вспомнила Катерина. – Точно! После того, как я вернулась к стойке, слышу кто-то разговаривает на галерее. Голоса женские, на повышенных тонах. Думаю, не дай бог, что случилось, пошла наверх. Слышу: по-английски говорят. Один голос говорит: «Ты что, меня оставишь одну?» А другой: «Я совсем ненадолго. Это важное дело. Я завтра же утром вернусь! Ты справишься. Ложись спать, не волнуйся и не жди меня!». А другая спрашивает, да так расстроенно: «Ты что, снова принялась за старое? Ты же мне обещала, что прошлый раз был последний!» А та, у которой голос пониже: «Нам нужны деньги, ты прекрасно это знаешь. Не переживай! Не забудь выпить лекарство и ложись спать. Я буду к завтраку!». Потом дверь хлопнула – и шаги в сторону главной лестницы. Я спустилась к стойке, чтобы не подумали, что я подслушивала. Стою, бумаги перебираю с данными постояльцев, что остались неразобранными с прошлого заезда, сортирую по архивным папкам. И тут мимо меня она пробегает, ни слова мне, ни жеста. Даже рукой не помахала! А ведь я с ними всегда вежлива и предупредительна, как босс и просил. Даже немного обидно стало. И еще мне кое-что непонятно…

– Кто «она»? – уточнила управляющая, не обращая внимания на ее последние слова. – Катя, ты не сказала, кто это был.

– Правда? – удивилась администратор. – Так это наши шведки! Анника и Урсула. Старшая мимо меня и пробежала, словно кто за ней гнался. Так вот, я говорю, что непонятно мне…

– Подожди, Катюша, – снова мягко перебила ее Софья. – Когда именно это было?

– Да сразу после ужина, – наморщив лоб, вспомнила девушка. – Ну да! За полчаса примерно, как мне стали в калитку названивать эти хулиганы!

– Ясно, – кивнула управляющая. – Ты молодец, все сделала правильно. Но в следующий раз, если такое повторится, и снова кто-то будет звонить в домофон и молчать, – позови меня, а одна не ходи проверять, хорошо, Катюш? Я сама разберусь. Все, что ты сказала, я боссу сама передам. Сейчас обойду галереи, проверю, что все в порядке, – и отдыхать. Ты тоже не жди, когда босс с друзьями вернутся: у него свой ключ от калитки, они, скорее всего, зайдут с переулка сразу в хозяйский дом. Пойдешь домой или в комнате для персонала останешься?

– Останусь, – кивнула девушка. – Этот балбес Костас, наверное, меня там караулит, вот пусть и помучается. Мобильный я отключу, а сюда названивать он не станет, да и не придет: знает, что калитка на ночь заперта. В следующий раз будет знать, как со мной спорить!

– Не слишком ли ты сурова с женихом, – мягко улыбнулась Софья. – Не сбежит?

– Ничего! Мне бабушка говорила, что их надо в ежиных рукавицах держать. Только я не очень понимаю, что это такое… И при чем тут ежи?

– Ежовых, – поправила управляющая. – Это значит, что надо быть требовательным и суровым по отношению к кому-то, постоянно контролировать и не давать свободы. И ты знаешь, Катюша, я не думаю, если честно, что это лучший способ построить с мужчиной отношения… Я пыталась в свое время именно так себя вести с бывшим мужем. Я тебе как-нибудь потом расскажу, чем дело кончилось. А сейчас – отдыхать!

Управляющая немного грустно улыбнулась гречанке на прощание и направилась в сторону номеров вверх по лестнице. Она обошла обе галереи, везде все было в порядке. Из-за дверей номеров были слышны голоса и смех, звуки включенных телевизоров. Постояльцы отдыхали после ужина и готовились в скором времени отойти ко сну. Дойдя до тамбура, рядом с восьмым номером, Софья услышала звуки гитары. Стены в номере были толстые, и звуки едва пробивались через плотно закрытую дверь на галерею.

Гитара звучала приглушенно, но даже так было понятно, насколько великолепный музыкант играет сейчас в номере с табличкой «8» на двери. Словно разыгрываясь, Пабло сыграл несколько очень быстрых и ярких пассажей, затем полилась испанская мелодия, грустная и печальная. Софья покачала головой: видимо, настроение у испанца и в самом деле было неважным. Она заметила, что Пабло выкатил тележку с остатками ужина из номера и прислонил ее к стене на галерее. Официантка так и не убрала грязную посуду.

Управляющая вздохнула и решила сама отнести поднос с грязной посудой наверх, в мойку: на вилле всегда очень строго следили за чистотой. Видимо, Артеми решила, что раз управляющая отнесет испанцу ужин, то она же и уберет за ним посуду. Или, скорее всего, официантка еще не успела освободиться, наводя порядок после ужина на верхней террасе. Так или иначе, но оставлять поднос здесь нельзя: не хватало еще к утру здесь запахов и насекомых. Этих ос и муравьев потом ничем не вытравишь… Управляющая взяла с тележки поднос и понесла его на кухню.

Как только Софья спустилась по ступенькам, из ниши темного тамбура выступила на свет женская фигура. Перебирая руками по стене, она немного неловко дошла до двери, откуда лилась музыка, и, поджав под себя ноги, села на пол рядом с дверью, практически прислонив ухо к деревянному косяку, выкрашенному в ярко-синий цвет. Невидящие глаза были полны слез, губы дрожали… За дверью одна пронзительно печальная мелодия следовала за другой, пока музыка не сменилась на суровую, гневную и решительную. Гитара, страстно звуча во весь голос, словно звала на бой, заставляя поверить в свои силы, укрепить свой дух перед решающей схваткой и отбросить прочь любые сомнения…

А в это время на ресепшн Катерина, сложив все документы в папки, а папки – на полки шкафа, стоявшего у стены, и собираясь уже идти в комнату для персонала, вдруг хлопнула себя по лбу и пробормотала по-гречески:

– Как же я забыла-то? Надо было все-таки ей сказать… Ведь странно же: обе шведки – а между собой по-английски говорят! Как же так? Первый раз такое вижу! Что бы это значило? Непонятно! Пусть бы мне хоть кто-нибудь объяснил!..