Читать книгу Смерть на Кикладах. Сборник детективов №5 - Сергей Изуграфов - Страница 7

Боль, по нервам бегущая, жгучая кровь…

И гитара безумца в руках.

Пусть надежда с тоскою смешаются вновь

На забытых судьбой берегах.

Глянь, на чаше весов чья-то жизнь, чья-то смерть…

Татьяна Толстова

Названный лордом Байроном «лучшим местом на земле» остров Наксос, с которым полгода назад Алекс Смолев решил связать свою судьбу навсегда, – самый крупный и плодородный остров греческих Киклад. На разном расстоянии вокруг него, в произвольном порядке, словно кости, небрежно брошенные азартным игроком на стол, в водах Эгейского моря расположились его собратья – другие острова архипелага: Парос и Антипарос, Миконос, Тинос, Андрос, Сирос, Иос, Аморгос, Делос и, дальше к югу, – знаменитый всему свету Санторини, расположенный в кратере огромного морского вулкана.

Не считая Санторини, образовавшегося в результате колоссального извержения несколько тысяч лет назад, все острова более или менее схожи между собой и ландшафтом, и достопримечательностями. Но не Наксос. Он стоит особняком.

Благодаря своему зелёному нагорью и плодородным долинам, где текут прозрачные реки и выходят на поверхность термальные источники, высочайшим на Кикладах горам с их таинственными и живописными пещерами, где, по преданию, прошло детство самого громовержца Зевса, садам и виноградникам на склонах горных хребтов, впечатляющим ландшафтам северного побережья с его скалистыми потайными бухтами и волшебным песчаным пляжам на северо-западе, Наксос выглядит очень непохожим на ближайших соседей.

Сегодняшний Наксос по праву – настоящая житница Греции. Он вполне неплохо прожил бы себе без назойливых и любопытных туристов: на острове выращивают лучший в Элладе картофель, благородные оливы, виноград традиционных сортов и душистые лимоны, производят прекрасный тимьяновый мед. А ещё Наксос славен прекрасными винами, сырами: острым «кефалотири» и мягким «гравьера», а также сладким ликёром «китрон», который островитяне готовят из местных цитрусовых. В прибрежных водах водится много морской живности, что разнообразит стол островитян, а за ягнятиной и козлятиной с Наксоса к Пасхальной неделе выстраиваются настоящие очереди – настолько это мясо знаменито на материковой части Греции. Многие годы остров был самодостаточен и свободен от туристической суеты.

Но время не стоит на месте, и настырные отдыхающие добрались уже и сюда, и теперь летом во многих уголках Наксоса почти такое же суетливое многолюдье, как и на соседнем Паросе.

С другой стороны, не будь туристов, как выжить небольшим частным виллам, семейным пансионам, домашним ресторанчикам и тавернам, что в большом количестве расположились и в Хоре – столице Наксоса, и за ее пределами, вдоль морского побережья? Туристы сегодня – важная часть экономики острова, а это значит, что сервис, на который они вправе рассчитывать, должен быть на самом высоком уровне. Владелец виллы «Афродита» усвоил эту непреложную истину как-то сразу и навсегда. Клиент должен быть устроен с комфортом, обласкан и вкусно накормлен. Иначе в самом ближайшем будущем он больше не твой клиент… Хлопотное это дело, – а тем, кто нерасторопен и ленив, в этом бизнесе делать нечего!

Верный своей привычке, приобретенной на острове, Алекс проснулся рано на рассвете безо всякого будильника. Бодро вскочив с постели, он вышел через широко распахнутые двустворчатые двери на балкон: солнце еще не встало, но утренняя заря уже осветила и небо, и море, и старый город с венецианским замком на холме.

Сегодня будет хлопотный, но счастливый день. Утренним рейсом из Афин прилетает семейство Маннов в полном составе: Виктор, Тереза и близнецы. Смолев сам их встретит в аэропорту и привезет на виллу. Они вместе позавтракают на хозяйской половине, а затем он или проводит их на пляж, или гости решат отдохнуть на вилле. Полуденным паромом из Пирея приедет Стефания. Они не виделись с Алексом уже несколько дней: дела благотворительного фонда Карлоса и Долорес Мойя, которым управляла Стефания Моро, часто требовали ее присутствия в Мадриде. Алекс успел страшно соскучиться, несмотря на то, что ежедневное общение с любимой женщиной по скайпу уже давно вошло у него в привычку. Но скайп – скайпом, а когда она, сойдя с парома на набережную, радостно улыбаясь, шла к нему навстречу своей танцующей упругой походкой, – с этого самого момента в его душе начинался праздник. И сегодня – именно такой день!

Алекс глубоко вдохнул всей грудью утренний воздух, счастливо улыбнулся и, вернувшись в комнату, взглянул на часы, лежавшие на прикроватной тумбочке: пора, Рыжая, наверняка, уже ждет! Надев часы, шорты и белую спортивную футболку с голубой надписью «Naxos, the real Greece»,11 купленную в сувенирной лавке на променаде, он подхватил пару деревянных боккенов12 из подставки и выскочил за дверь. На то, чтобы сбежать вниз по лестницам и очутиться у ярко-синей деревянной калитки, ведущей на улицу Апиранто, ему потребовалась всего одна минута.

Алекс оказался прав в своих предположениях: его рыжеволосая управляющая, тоже одетая для спортивной пробежки, уже ждала его на улице, старательно разминая мышцы ног.

– Ну наконец-то, дядя Саша, – весело тряхнув рыжей шевелюрой, поприветствовала она Смолева. – Долго спим! Заждалась уже, целых три минуты! Бежать тебе сегодня штрафной круг!

– Разговорчики в строю! – невозмутимо отреагировал Алекс, вручая Софье один из боккенов, ее любимый, из красного дуба. – На моих командирских ровно шесть двадцать – так что претензии не принимаются. До восхода солнца еще сорок пять минут. Успеем и позаниматься, и окунуться перед завтраком. Вперед! – скомандовал он и первым побежал по пустынной улочке в сторону лестницы, ведущей к морю.

Он бежал легко и свободно, пружинистым широким шагом, глубоко и размеренно дыша. В свои сорок пять Смолев был в отличной физической форме: сказывались и регулярные пробежки по утрам, и морские купания, и многочасовые – когда время позволяло – тренировки в Додзё, которое он открыл на Наксосе несколько месяцев назад. Кендо давно и прочно вошло в его жизнь, без него Алекс себя давно уже не мыслил. Он быстро добежал до конца улицы Апиранто, и управляющей, немного замешкавшейся на старте, пришлось даже ускориться, чтобы его нагнать.

На улочках почти никого не было: туристы еще спали, а местные жители хлопотали в своих дворах и на кухнях по хозяйству. Рыбаки ушли в море еще затемно и только сейчас возвращались в марину поодиночке, чтобы выгрузить на причал снасти для просушки и починки, отсортировать улов и встретить первых покупателей аккуратно разложенной по ящикам рыбой, свежими кальмарами, осьминогами и лобстерами. Изредка попадавшиеся навстречу прохожие – как правило, хорошо знакомые Смолеву и Софье местные жители, – приветствовали бегущих негромким и радушным «Кали мера!»13 и долго смотрели им вслед.

Владельца виллы «Афродита» и его рыжеволосую управляющую на острове знали прекрасно. Знали и уважали. А то, что людям не спится по утрам, – так что с того? У каждого хорошего человека могут быть свои причуды. Имеет полное право. Важно, что виллу содержит в полном порядке, рыбакам дает устойчивый заработок, таверна на берегу – одна из лучших на острове, не стыдно зайти с друзьями. С местными всегда вежлив и радушен, готов выслушать и помочь, – вот что ценно! Так часто рассуждали жители медленно просыпающегося древнего города на холме, провожая взглядами бегущих по старым улочкам Смолева и Ковалевскую.

Спустившись к морю, они пробежали по променаду вдоль закрытых еще сувенирных лавочек, магазинчиков и кафе в сторону марины морского порта. Миновав порт, продолжили путь по набережной, откуда начинался длинный мол – дамба, прикрывающая городскую гавань с севера, ведущая к островку Палатий.

Еще несколько минут, и Алекс и Софья уже были у мраморной арки храма Аполлона. Здесь, у Портары – величественного древнего сооружения, похожего на колоссальных размеров портал в иное измерение, который Рыжая Соня когда-то назвала «местом силы», они обычно разминались и занимались Кендо, отрабатывая боевые упражнения с деревянными мечами.

Вот и сегодня, отдышавшись после пробежки и как следует размявшись, Алекс взял в руки боккен и прикрыл глаза, стараясь сконцентрировать свое внимание на предстоящем упражнении. Он постоял несколько минут неподвижно, дождавшись, пока дыхание выровняется совершенно, и плавно принял привычную боевую стойку. Когда Алекс открыл глаза, взгляд его заледеневших серых глаз стал жестким и внимательным. Внезапно его меч взметнулся над правым плечом – удар! Поворот, стойка… Правая рука с мечом отведена назад, легкий вдох, поворот головы… Меч снова взметнулся вверх и, повинуясь движению шагнувшего вперед бойца, на этот раз наискось рубанул вниз. Поворот, стойка. Шаг назад. Меч, сжатый обеими руками над головой, застыл на мгновение, шаг вперед – и снова удар! Шаг назад, поворот, стойка. Алекс опустил руку с мечом вниз, плавно отведя ее назад, и медленно выдохнул, низко наклонив голову.

Смолев занимался с полной самоотдачей, повторяя про себя любимую фразу Фудзивары-сэнсея, сказанную еще Миямото Мусаши14 несколько веков назад: «Тренируйся тщательнее!». Рыжая Соня стояла в трех метрах от Алекса и повторяла за ним все движения.

Так прошло около получаса. Алекс закончил упражнение и, повернувшись к Соне, традиционно поклонился. Та вернула ему поклон. Алекс улыбнулся, аккуратно положил боккен на камень, быстро разделся, оставшись в одних плавках, и побежал по камням к воде.

– А теперь – водные процедуры! – через плечо радостно крикнул он. – Скорее, копуша! А то на вилле завтрак стынет! Опять опоздаешь, и у твоего Петроса снова будет испорчено настроение! До буйка и обратно! – и с шумом нырнул в воду, взметнув в воздух небольшой фонтан брызг.

Эгейское море в октябре месяце для приезжих северян – сплошное блаженство: двадцать два градуса, вода прозрачная, бархатистая, не слишком соленая. А если ныряешь в это лазурное великолепие из прохладного утреннего воздуха, так и вовсе – одно удовольствие! Не парное молоко, конечно, зато и бодрит, и освежает как нужно. Особенно, после тренировки.

«То, что доктор прописал! – подумал Алекс, вынырнув на поверхность и, нежась, подставил лицо первым лучам восходящего солнца. – Тот самый, кардиолог из Алмазова,15 что так ратовал полгода назад за талассотерапию. Может быть, он был не так уж и неправ? Я себя и в самом деле чувствую гораздо лучше…»

– Готова? – спросил он у вынырнувшей Софьи. – Отлично! Вперед!

Они проплыли, по привычке соревнуясь, до буйка, что качался в ста метрах от острова, и остановились отдышаться.

– Кстати, – спросил Алекс, переводя дыхание, зачерпывая ладонью воду и омывая лицо. – Кстати, о Петросе и о делах сердечных. Скажи мне, Рыжая, вы уже надумали?

– Ты о чем, дядя Саша? – немедленно отвернувшись, смущенно ответила Софья, держась одной рукой за скользкий леер на буйке, весь поросший зелеными водорослями.

– О вашей свадьбе. Октябрь, ноябрь – самое время. Уж мне-то ты можешь сказать?

– Да пока не понятно ничего с датами, – нехотя ответила Софья и, оттолкнувшись от буйка, добавила веселее: – Поплыли обратно, а то и в самом деле опоздаем! А мне мой повар дорог как память!

Смолев удивленно хмыкнул, но ничего не сказал. Он набрал побольше воздуха в грудь, оттолкнулся ногами от буйка и нырнул, догоняя Софью. Это было непросто: плавала она отлично. На берег они вышли вместе.

– Рыжая, – отдышавшись, решил поставить точку в разговоре Смолев, прыгая на одной ноге, пытаясь избавиться от набравшейся воды в ухе. – Ты же меня знаешь, я в твои личные дела никогда не вмешивался и сейчас не собираюсь. Мне бы со своими разобраться, – он быстро переоделся за обломком скалы в сухую одежду и, выйдя снова к Соне, присел на камень, чтобы надеть кроссовки. – Просто я хотел тебе сказать, что если вы с Петросом надумаете в ближайшее время сыграть свадьбу, то и вилла, и таверна, – все в полном вашем распоряжении. Бесплатно, разумеется, включая свадебный банкет. Привози маму и друзей, тоже пусть живут, сколько нужно. Это мой скромный подарок тебе и Петросу. Вы же все равно рано или поздно поженитесь!

– Спасибо, дядя Саша, – поддавшись порыву, Софья благодарно чмокнула Алекса в щеку и весело рассмеялась. – Обязательно поженимся. Куда же мы теперь денемся? Поженимся непременно! Когда этот греческий тюлень созреет, чтобы наконец сделать мне предложение! Как только – так сразу! – зайдя за большой валун, она быстро переоделась и, отжимая мокрый купальник, уточнила: – Как вернемся? По набережной или напрямик, через парк?

– Пойдем через парк, – кивнул Алекс, подхватив оба боккена. – Срежем путь. Время поджимает…

По молу они вернулись с Палатия на набережную, миновали собор Святого Антония Великого, прошли мимо небольшого автовокзала, с которого каждый час уходили рейсовые автобусы, развозя туристов по наиболее интересным туристическим маршрутам острова. Прошли мимо небольшого здания администрации порта, пересекли парк и через десять минут уже снова были у знакомой калитки на улице Апиранто.

– Доброе утро, босс! Доброе утро, Софья! – звонкий и радостный голос Катерины остановил их у стойки ресепшн.

Девушка была уже час как на посту, и ей просто ужасно не терпелось с кем-нибудь поговорить. Смолев давно понял для себя, что лучшее в такой ситуации – ее попросту не перебивать. Несколько минут терпения, – зато потом с ней можно будет спокойно и продуктивно общаться.

– А вы уже вернулись? Как водичка? И как это вы купаетесь в такую погоду, босс? Холодно же! Местные не купаются уже месяц как, да и правду сказать – я бы ни за что сама не рискнула: в октябре-то месяце! Б-р-р-р-р! Все местные, конечно, на вас глядя, удивляются, но я им говорю, что в России все жители – закаленные, как медведи. Там же постоянно холодно, ведь правда? Мне моя русская бабушка рассказывала, когда я совсем маленькая была, что у них в Сибири такие морозы, что они с тех самых медведей снимали шкуры и носили всю зиму, пока медведи спят. Я вот только не поняла тогда: они им весной шкуры обратно отдавали, что ли? Сейчас-то я об этом даже подумать боюсь. Интересно, а морозы, это сколько? Наверное, все минус десять? Это же кошмар… Я даже представить себе такого ужаса не могу: это же носа на улицу не высунешь? И в босоножках не походишь? Пришлось бы по три сарафана сразу надевать? Это же жутко неудобно, и где набрать на всех столько сарафанов? Вот мне Костас и говорит, что из-за морозов надо все время закаляться, как вы, и пить водку. Мол, в России все русские постоянно закаляются, ныряют в прорубь, а потом пьют водку, чтобы согреться, дружат с медведями и играют на струнных инструментах. Забыла, как называется! Ла-ла-лай-ка, кажется… Странно только, что вы с Софьей водку почти не пьете, – это, наверное, потому что вы к нашей погоде уже потихоньку привыкаете?..

– Так, Катюша, – изо всех сил пытаясь сохранить серьезное выражение лица, мягко перебил ее Смолев, строго взглянув при этом на управляющую: та давно отвернулась и закусила губу от едва сдерживаемого смеха. – До завтрака – всего ничего. Погоду, фауну и алкогольные традиции в России обсудите с Софьей позже и без меня. Если есть что по делу, – быстро и кратко!

– Ой, босс, а вам вчера пакет доставили уже совсем поздно под вечер, – продолжила словоохотливая старшая горничная, не дожидаясь ответа на свой предыдущий вопрос. – Какой-то официальный, из мэрии! Толстый такой, тут столько печатей. Я уж вчера не стала вас беспокоить. Я у курьера-то спросила, мол, срочное что? А он говорит: нет, несколько месяцев ждали, до утра спокойно подождет! Вот, возьмите! – она вручила Алексу действительно толстый пакет, на котором было выведено красным шрифтом по-гречески: «Муниципалитет Наксос, отдел землепользования, аренды и строительства» и стояло несколько расплывчатых сиреневых печатей.

– Отлично! Ну-ка, Соня, подержи!.. – обрадованно воскликнул Смолев, передал боккены Софье, вскрыл пакет и быстро осмотрел его содержимое. – Рыжая, пляши! Нам согласовали аренду соседнего участка! Здесь все: и разрешения, и договор аренды, и кадастровые планы. Прекрасная новость!

– Вот здорово, дядя Саша! Поздравляю! – подхватила та, довольно улыбаясь. – Теперь все построим: и концертную площадку, и бассейн. От клиентов в следующем сезоне отбоя не будет!

– Так! – проговорил Смолев, что-то быстро прокручивая у себя в голове. – Рыжая, срочно приглашаешь архитектора и строителей. Свяжись с профессором Морозини из Кастро. В свое время он предлагал мне контакты своего местного подрядчика. Якобы, очень ответственный и толковый. Я сам с ними сегодня хочу выйти на место и объяснить, что нам требуется. Пусть готовят смету всех работ. Это я сделаю перед тем, как пойду встречать Стефанию с парома. Давай их на одиннадцать двадцать.

– Хорошо, дядя Саша, – кивнула Софья, возвращая Алексу боккены. – Все, я к себе! Потом в душ и на завтрак! После завтрака встретимся.

Управляющая взмахнула рукой и побежала вверх по лестнице. Алекс, держа боккены под мышкой, повернулся к Катерине, но та привычно опередила его вопрос:

– Вам, босс, завтрак уже накрыли на хозяйской половине, и к приезду Маннов тоже все готово: на вашей половине все комнаты убраны. В вазах – цветы; фрукты и вино, – все стоит! Кстати, для Стефании вчера Христос принес потрясающий букет, ей очень понравится, вот увидите! Мы его в вашей спальне поставили, у изголовья кровати, она его обязательно сразу же заметит!..

Увидев, как изменился владелец виллы в лице, Катерина смутилась и затараторила еще быстрее:

– Ой, босс, совсем забыла вам сказать! Вчера по электронной почте пришло подтверждение от того гитариста, про которого мне накануне говорила Софья: пишет, что тоже сегодня приезжает, но трехчасовым паромом. Мы восьмой номер для него приготовили, а с парома его Костас встретит и на виллу проводит. Его к вам сперва? Или как? Или вы будете заняты?

– Пожалуй, буду занят. Пусть парень спокойно поселится и отдохнет с дороги, – поразмыслив, ответил Алекс. – Передай, пожалуйста, Артеми, чтобы та отнесла ему в номер закуски: обед-то он пропустит. А вот на ужине мы с ним уже и переговорим. А до ужина, если он захочет, лучше сводите его в город, покажите достопримечательности.

– Хорошо, босс, – кивнула старшая горничная и администратор ресепшн в одном лице. – Все сделаем! Так я это тоже Костасу поручу тогда, если вы не против? После заселения сходят в Кастро и по набережной пройдутся. А потом он его обратно на виллу приведет.

Она уже сняла телефонную трубку, чтобы позвонить своему жениху, который часто подрабатывал таким образом на вилле «Афродита», встречая и провожая гостей, а также выступая своего рода островным чичероне16 по основным местным достопримечательностям. Парень был толковый, и Алекс никогда не возражал. Долго ожидать согласования от владельца Катерине не пришлось.

– Поручи, – охотно согласился Смолев. – Пусть погуляют, после парома проветриться – самое то. И Костас подзаработает. Все или что-то еще? Нет? Тогда и я у себя! – он быстро взбежал по ступенькам и направился в сторону хозяйской половины.

День, как и предполагал Смолев, действительно оказался длинным, хлопотным, но полным радости от общения с дорогими Алексу людьми.

Манны приехали, как и ожидалось, в полном составе. У генерала Интерпола случился кратковременный отпуск, и Виктор решил сделать приятное Терезе и близнецам – вывезти их на Наксос в гости к «дяде Саше». Виллу «Афродита» дети Маннов полюбили давно и горячо. Особенно им нравилось часами пропадать на пляже рядом с таверной «У Ирини и Георгиоса», где для них никогда не заканчивались свежевыжатые соки, а также сливочное мороженое с клубникой и шоколадной крошкой.

Алекс лично встретил Маннов в аэропорту и отвез на виллу. Они дружно позавтракали в гостиной на хозяйской половине, обменялись новостями и обсудили планы на ближайшие несколько дней, включая предстоящую поездку на Парос на музыкальный фестиваль.

Всегда, когда друзья приезжали к нему в гости, Алекс селил их в хозяйском доме, где места хватало всем: помимо кабинета Смолева в небольшой башенке – три больших спальни с собственными ванными комнатами, огромная гостиная, совмещенная с просторной кухней, оборудованной по последнему слову техники, к которой примыкали бар с барной стойкой, а в углу горделиво высился заполненный лучшими винами острова специальный винный шкаф. На хозяйской половине были даже небольшой винный погреб и сигарная комната, которой, впрочем, никто никогда не пользовался.

Оставив Маннов доедать «вкуснейший» – с их слов – завтрак, Алекс встретился с владельцем небольшой местной строительной компании – Спиросом Попадопулосом, которого на острове все называли «Большим Спиросом». Не столько из-за его высокого роста – хоть он и оказался выше Смолева на полголовы – но, по большей части, из-за огромного живота, который грек нес перед собой гордо и бережно, словно стеклянный аквариум, обтянутый широкими пестрыми подтяжками. Местные шутили, что живот Большого Спироса всегда и во всем опережает собственного хозяина, а тот от него вечно отстает, оттого вечно и суетится. Несмотря на мощную комплекцию, Большой Спирос оказался человеком крайне деятельным и толковым: он быстро понял, что хочет от него владелец виллы, и пообещал, что сметы на строительство капитальной концертной площадки и бассейна будут уже к вечеру. Смолев удивился такой расторопности, несвойственной островным грекам, и попросил первым делом сколотить небольшую временную сцену и деревянный настил, куда можно было бы поставить стулья. А также провести электричество с соседнего трансформатора, чтобы запитать звуковое оборудование. Убедившись, что у Смолева на руках есть все действующие разрешения и получив гарантию оплаты, Большой Спирос весело хлопнул Алекса по плечу и сказал, что все будет готово за один день, можно ни о чем не переживать. Алекс снова покрутил недоверчиво головой, но ничего не ответил. После разговора с подрядчиком Смолев покинул будущую строительную площадку, одновременно и окрыленный надеждой, и погруженный в сомнения. Большому Спиросу очень хотелось верить, но повальная необязательность строителей давно вошла в Греции в поговорку даже среди греков, которые сами никогда и никуда не спешили. Алекс решил, что не будет забегать вперед и торопиться с выводами. Поживем – увидим, решил он. Спирос и два его помощника, гораздо более щуплой комплекции, остались на участке, чтобы провести необходимые замеры и расчеты.

Паром Стефании опоздал на сорок минут. Алекс провел их в томительном ожидании за столиком ближайшего к пирсу кафе. Медленно и размеренно потягивая чистую воду из большого бокала, он задумчиво наблюдал за людьми, неспешно гуляющими по променаду. Как правило, это были европейские туристы в пожилом возрасте: немцы, французы и англичане. Смолев окрестил их про себя «олимпийцами». Они гуляли парами, опираясь на трости, щурясь на нежаркое осеннее солнце и ведя неспешные беседы. Но встречались и пары помоложе. Они шли быстрее, обнявшись или взявшись за руки, то и дело обгоняя «олимпийцев», громко разговаривая о чем-то и смеясь на ходу. И те, и другие создавали человеческий поток, медленно плывущий по променаду.

Вот с веселым гиканьем пробежала стайка местных мальчишек, пытаясь догнать своего собрата на велосипеде. Ездок, значительно младше своих преследователей, судорожно елозил на потертом кожаном сиденье, с трудом доставая ногами до педалей, заливисто хохотал, оглядываясь на погоню и самозабвенно звонил в звонок, подавая сигнал прохожим на променаде о своем приближении. Отдыхающие быстро расступались в стороны, пропускали эту ватагу, а потом снова смыкались за ними, качая головами, и поток вновь восстанавливал свою форму. Вот прошли студенты – подопечные пани Шиманской, держа в руках только что купленные ими сувениры в одной из многочисленных лавок и с жаром обмениваясь впечатлениями от увиденного. Они уже тоже были все как один в белых майках с надписью «Enjoy Naxos!»17 и голубых бейсболках.

Двое загорелых мужчин в кожаных куртках, темных джинсах и основательно запыленных кроссовках, двигаясь против потока и все время сверяясь с картой, которую держал в руке один из них, направлялись в сторону старого города. Они остановились через пару шагов рядом с девушкой, продававшей мороженое на променаде, и вступили с ней в беседу. На их вопросы та закивала и показала рукой в сторону Кастро. Один из них, пониже ростом, потрепал девушку по щеке. Когда мужчины уже отошли на значительное расстояние, к продавщице подбежала девушка в такой же униформе, вероятно, ее напарница и о чем-то спросила. Первая, беспечно пожав плечами, что-то ответила, и они обе весело и заливисто рассмеялись. Алекс отвернулся.

Наконец, паром показался вдали, и, заметив его, народ стал подходить ближе к пристани, скапливаться на пирсе, на молу, занимать лавочки: впереди их ждало зрелище. Огромный паром, казалось, вырастал на глазах. Смолев подозвал официанта и рассчитался.

Люди собрались на набережной, глядя, как огромная махина морского лайнера заполняет собой практически всю акваторию. Спустя еще десять минут после того, как паром был надежно пришвартован к набережной толстыми канатами, на берег с него хлынул поток приезжих. От потока отделилась стройная женская фигура с небольшой спортивной сумкой в руке и направилась к платану, у которого они договорились встречаться. Алекс поспешил ей навстречу. Они обнялись и стояли так, не обращая внимания на проходящих мимо людей.

– Ну наконец-то, – тихо сказал он ей на ухо по-испански, хриплым от волнения шепотом. – Маленькая, ты устала? Я очень долго ждал тебя. Что ты хочешь?

– Хочу побыть только с тобой, – закрыв глаза, ответила она, обнимая его за шею и прижимаясь всем телом. – Я очень соскучилась. И очень устала от людей. Большие города ненавижу. Толпы, толпы и толпы… Становлюсь жутким мизантропом. Поедем в долину? Туда, к реке. Где мы были прошлый раз. На наше место. Только ты и я.

Алекс молча подхватил ее багаж, и, обнявшись, они пошли к стоянке, где их ждала Нива с наклейкой «Villa Afrodita» на водительской двери.

Ни одной свободной минуты, чтобы пообщаться с Пабло, у Алекса так и не нашлось до самого вечера. Перед ужином они со Стефанией вернулись на виллу, чтобы принять душ и переодеться. Алекс уже оделся и ждал, пока Стефания выберет украшения, гармонирующие с ее вечерним платьем.

На столе зазвонил телефон. Смолев снял трубку.

– Дядя Саша, это я, – услышал он встревоженный голос управляющей. – Удобно?

– Говори, Рыжая, – подтвердил он по-русски. – Ты нас на ужин пригласить хочешь? Мы будем через четверть часа. По крайней мере, я уже готов, а Стефании осталось только выбрать сережки. Поскольку она взяла с собой в этот раз всего две пары, думаю, что пятнадцати минут нам хватит. А что такое у тебя с голосом?

– Дядя Саша, тут такое дело. Слушай, а этот Пабло… Гитарист, что приехал, он нормальный?

– В каком смысле, «нормальный»? – понизив голос, удивленно переспросил Смолев, выходя на балкон. – Что ты имеешь в виду?

– Да странный он какой-то. Костас рассказал, что он встретил его с парома и привел на виллу. У того из багажа только гитара и небольшая сумка. Номер его вполне устроил. Он наскоро перекусил, поблагодарил Катерину, вещи оставил, только попросил номер закрыть, и они с Костасом отправились в Бурго.

– И что же здесь странного? – недоуменно спросил Смолев, вклиниваясь в паузу. – Решительно ничего пока.

– Дядя Саша, ты дослушай, – продолжила Софья. – Костас утверждает, что все было хорошо, пока они не дошли до Кастро. Ну, помнишь, там, где информационный центр для туристов? Костас говорит, что шли, разговаривали, Пабло говорит по-английски совсем чуть-чуть, но ты же знаешь Костаса: он на пальцах кому хочешь, что хочешь расскажет, хоть теорему Пифагора. Но разговор все равно не особенно клеился, поэтому Костас и повел испанца специально в этот центр, чтобы материалы взять на испанском языке о Наксосе, о Кастро, – ну ты понимаешь! Решил, что называется, проявить заботу о туристе… Вроде все было ничего, испанец даже улыбаться начал, хотя с парома вышел, со слов Костаса, смурной, как туча. Тот еще подумал, что испанца укачало. А тут, в инфоцентре, этого Пабло вдруг как подменили!

– В смысле?

– А в том смысле, дядя Саша, что с порога он словно взорвался, начал махать руками, что-то выкрикнул, вспылил, в общем. Бедолага Костас ничего понять не мог, только глазами хлопал: тот только по-испански говорил, причем, что-то малоприятное. Работницы центра попытались его успокоить, вразумить как-то, но у них не очень получилось. Костас говорит, что Пабло даже сорвал со стены какой-то плакат, порвал его в клочья, выругался, махнул рукой и убежал. Костас вернулся один, говорит, что ходил целый час, искал Пабло по ресторанам на берегу и все пляжи обошел. Не нашел нигде, решил вернуться на виллу и все мне рассказать. Стоит тут рядом, на нем лица нет, чувствует себя виноватым. Не может понять, что он сделал не так. Катерина его утешает, но я решила тебе позвонить. Вот я тебя и спрашиваю: этот Пабло вообще нормальный? Что это такое с ним было?

– Понятия не имею, – честно признался Смолев. – Очень надеюсь, что нормальный, хотя, судя по всему, не без странностей… Одно точно знаю: музыкант он выдающийся!

– Это, конечно, радует, но, как говорится, «зачем же стулья ломать?!».

– М-да. Я тебя очень попрошу: позвони сама в инфоцентр, извинись перед работниками за нашего постояльца, – сказал Смолев. – Если он еще раз там появится, – пусть они немедленно тебе перезвонят. Костаса успокойте: он ни в чем не виноват, у нас к нему нет никаких претензий. Оплати ему по обычному прейскуранту. И вот еще что, – прибавил он после паузы. – Рыжая, спроси у них, какой именно плакат порвал наш испанец?

– А это так уж важно? – засомневалась Софья. – Думаю, рекламный какой-то со стенда сорвал. У них, насколько я помню, там большой рекламный стенд стоит у самого входа. Объявления, концертные афиши, реклама местных турфирм. Думаешь, это что-то значит? Может, просто псих?

– Кто знает, кто знает. Все же уточни. Чувствую, и на ужине нам поговорить с ним сегодня не удастся, – вздохнул Смолев. – Ох уж мне эти сложносочиненные творческие натуры! И все как один – с тонкой душевной организацией!.. Ладно, поговорим с ним после завтрака. Все будет понятно. Пока ничего не предпринимай. Утро вечера мудренее. Дайте только мне знать, когда он появится на вилле.

– Ты думаешь, он вернется?

– Конечно, – без тени сомнения ответил Смолев, вернувшись в комнату и одобрительно показывая большой палец Стефании, определившейся наконец с выбором. – Вернется непременно. Ведь у нас его гитара!