Читать книгу Ссадина - Сергей Каменчук - Страница 5

Я пришел чуть позже назначенного времени. Толстяк и Прилипала проводили контрольные замеры крыши. Прилипала записывал данные в блокнот.

– У меня молоток и немного гвоздей, – сказал я. – А где Крис?

– Осматривает тот забор, – ответил Прилипала. – Если он в приличном состоянии, то мы сэкономим кучу времени.

– Он же чужой.

– Мусор на помойке тоже чужой.

Крис вернулся с хорошими новостями.

– Отлично, – заключил Прилипала. – Так, нам еще нужна клеенка и дверь.

– Я вот что придумал, – сказал Толстяк. – Подойдет даже ящик из фанеры, с невысокими стенками. Мы просто вырежем клаптик земли с бурьяном…

– Вырежем? – переспросил я.

– Ай, выкопаем, какая разница? Ты посмотри под ноги. Это ж, блин, как ее, дрянь собачья…

– Полевица, – подсказал Прилипала.

– Точно. Вырежем с землей, а потом хоть на стены вешай – ничего с ней не станется. Закрепим чем-нибудь, чтобы не выпадала с ящика. Прицепим кольца для замка и готово.

– А замок зачем? – спросил Крис.

– Ты же запираешь квартиру, когда уходишь?

– Запираю. Но ее, в отличие от этого недоразумения, не взломает пятилетний ребенок.

– Да пусть будет, на всякий случай.

Первым делом мы отправились на свалку. Она находилась в яме недалеко от пустыря, спрятанная за деревьями и насыпями глины. Санкционированной свалкой она не была – просто многие, наверное, не знали куда девать поломанную мебель, строительный мусор, старую одежду, дырявые автомобильные покрышки и прочее барахло.

Толстяк с восхищением смотрел вниз.

– Да это же рай. Представьте только, сколько полезного здесь можно откопать.

– Спускаемся, – предложил Прилипала.

– Прям не терпится. – Толстяк потирал ладони.

Барахла поистине хватало. Мы хвастались самыми интересными находками, пока искали то, что нам было нужно. Швырялись металлическими пластинками в форме буквы ”Ш”. Тут были и куклы без голов, стулья без одной-двух ножек, виниловые пластинки (также отправлялись в небо), корпуса радиоприемников и магнитофонов, платы от советских телевизоров, бутылки, кинескопы (разлетались на маленькие осколки с громким хлопком).

Я дурачился вместе с ними, позабыв напрочь обо всех переживаниях. О доме и школе, об отце и матери, о тех эфемерных страхах перед новой школой и одноклассниками. Пусть я и не знал ничего об этих ребятах, а они – обо мне, все равно нам было хорошо вместе. А поболтать – всегда успеем.

– Нашел, – торжественно воскликнул Толстяк.

Мы побежали к нему. Из-под обломков битых кирпичей и плитки выглядывал краешек брезента.

– Сомневаюсь, конечно, что он целый, но давайте все-таки взглянем, – предложил Прилипала.

Очистив его от мусора, мы получили довольно большой кусок с рекламой пива на одной стороне.

– Ну просто ш-и-и-и-к, – оценил Толстяк. – Даже больше, чем нужно.

Тент скрутили в рулон и бросили к прямоугольной пластмассовой крышке (с невысокими бортиками) непонятного назначения, которая подходила нам на роль двери. Позже добавилось автомобильное сиденье, пара железных стульчиков (одни каркасы), пластмассовое кресло, две петли, снятые с расслоившейся деревянной двери. Толстяк где-то откопал надколотый унитаз, который сразу же разбили о кучку кирпичей. Пластиковое ведро с дыркой в днище, ножки складного деревянного столика, крышку к нему – два обгрызенных листа ДВП со слизняками на обратной стороне.

Спустя два часа продолжать поиски стало бессмысленным занятием – свалка была изучена от и до. Мы торжественно расселись на креслах.

– Где будем прятать? – спросил Крис.

– Прятать? – осведомился Толстяк.

– Он прав, мы же не станем тащить все это днем? – согласился Прилипала.

– Нас тут же накроют, и прощай, милый дом, – вставил я.

– Черт, об этом я не подумал. Еще не запряг, а уже поехал, сказала бы моя бабуля. – Толстяк немного расстроился, но тут же загорелся вновь: – Ну а крышу-то сделаем? И дверь. Все равно там никого нет, а этот кусок пластмассы внимания не привлечет.

Сошлись на этом. Остальное добро затащили подальше в кусты.

Мы неспешно поднимались тропинкой, делились соображениями насчет обустройства второй комнаты. Первая, исходя из найденных трофеев, представлялась неким подобием кабинета, где можно будет работать – рисовать комиксы или писать рассказы.

Вышли к дачам, прошли перекресток, асфальтированная дорога заканчивалась сразу за границей последнего на этой улице двора, вниз с холма и вдоль ставка пролегала уже грунтовка, бедно посыпанная щебнем.

***

Мать собиралась целую вечность, перемерила, наверное, все свои штаны, юбки, кофты, платья. Выбрала, в конце концов, неприметный черный сарафан с едва заметными серыми полосками. Долго стояла перед зеркалом в прихожей, удовлетворительно кивнула и, наконец, заметила меня в дверях гостиной.

– С подружками посидим. У Лили день рождения. Буду поздно, – сказала она и вышла из дому.

Я дал ей пятнадцать минут: она всегда что-нибудь забывала. Когда время истекло, я вооружился фонариком и пошел в сарай. Отыскал ржавую пилу, выбрал из трех вариантов лопату, и пошел к домику.

Вечер плавно перетекал в ночь. Первым делом мы занялись крышей: разобрали забор на секции, измерили, лишнее отпилили, потом выложили на земле каркас. Толстяк сделал в углу вырез по размеру дверцы, прибил, закрепленные ранее к крышке, петли к доскам. Мы с Крисом аккуратно перенесли выкопанный клаптик земли с бурьяном, и поместили туда.

С наступлением темноты выдвинулись в путь.

– Я тут новый рассказ обдумываю, мне нужна кое-какая информация, – обратился ко мне Толстяк.

– И чем я могу помочь?

– Ответом на вопрос: чего бы ты в жизни никогда не сделал?

– Не знаю даже. – Я задумался. – Не убил бы человека.

– Да ты посмотри, – воскликнул Толстяк. – Банальщина. Нужно что-то такое, за что тебе было бы стыдно перед родителями, например, перед друзьями, одноклассниками, да вообще перед всеми тварями живущими.

– Хочешь сказать, за убийство не будет стыдно?

– Ой, да не в том дело. Эти вон тоже сначала шестую заповедь вспомнили, а потом расшевелили мозги, исправились.

– Ну-у-у, так сразу и не скажешь. Наверное, не покончил бы с собой. Хотя, мне потом не будет стыдно, это уж точно.

– О, – выдохнул Толстяк. – Лучше и не придумаешь.

– А о чем рассказ? – спросил я.

– Скоро узнаешь.

Толстяк немного помолчал, заулыбался.

– Кстати, а у тебя как с девчонками? – Он застал меня врасплох, поэтому я, не задумываясь, соврал: – Да встречался с несколькими, так, ничего серьезного. А что?

– Да у Прилипалы вот гормоны играют, может, познакомишь его с кем-нибудь, выведешь, так сказать, на случку.

– Пошел ты, – отозвался Прилипала.

– Не обещаю. Просто обо мне, как перевелся в вашу школу, все и забыли сразу, будто умер, – ответил я.

– Бывает. – Толстяк испустил смешок. – А с теми, ну, с которыми встречался, у тебя было… это, ну… – Он заулыбался, начал подмигивать.

Прилипала затаил дыхание, прислушивался. А я раскраснелся, словно не с друзьями болтал, а с родителями, которым вздумалось вдруг поинтересоваться моим половым созреванием.

– Нет, – наконец выдавил я.

На пустыре разговоры закончились. Мы прислушивались к каждому шороху и осматривались по сторонам, словно вломились в усадьбу полоумного старика, который спит в обнимку с двустволкой. Мы передвигались под ветвями деревьев, пригнувшись чуть ли не к самой земле. В темноте можно было разглядеть только траву по колено под ногами и неясные образы. Кусты походили на человеческие фигуры, ветер делал их живыми. Дважды я был уверен, могу поклясться, что на самом деле видел человека, который тут же исчезал, словно спешил спрятаться от моих глаз. Мы прислушивались, но никаких шагов или шепота – шелест листьев и, приглушенная расстоянием, собачья брехня.

Около нашего тайника копался бездомный, и это не очередная проделка воображения – затяжной кашель рассеял всякие сомнения. Мы подобрались ближе, место точно было наше, ошибки никакой. И бездомный явно заинтересован кустами с нашим добром. Луна разогнала облака и наполнила призрачным светом полянку. Я отчетливо увидел небритого мужчину в темном ватнике, тут и там из дыр выглядывали куски ваты; легкий ветерок принес запах давно немытого тела.

– Бери, пойдет, – произнес он сиплым голосом.

– Ща подам, их тут два, – ответил голос из кустов.

Кусты раздвинулись, послышался треск материи. После потока матерщины на свет вышел еще один мужчина. Он бросил наши железные стульчики без сидений на землю и принялся рассматривать разодранный рукав темно-желтой курточки. Первый хрипло рассмеялся, задрав бородатую рожу к небу, и чуть не свалился с ног. Второй что-то ответил и тоже захохотал.

– Пойдем отсюда, пока они нас не заметили, – прошептал Прилипала.

– Да, сваливаем, – согласился Толстяк.

Мы начали пятиться, не отрывая взглядов от двух хохочущих пьяных бездомных под луной. У меня за спиной кто-то коротко вскрикнул. Я обернулся: Толстяк лежал на боку, выгибая спину. Бездомные услышали его и, обменявшись взглядами, неуверенно направились к нам. Они медленно обходили скрывавшие нас кусты. Толстяк продолжал лежать, хватаясь рукой за спину. Деваться было некуда, я тянул до последнего, надеялся, что они вот-вот остановятся, почешут затылки и уберутся, но ни черта подобного, поэтому я громко и пронзительно заорал, женским голосом. Желтая курточка отскочил назад, запутался в траве и рухнул на задницу. Второй зацепился за него и тоже оказался на земле. Они вскочили и унесли ноги.

– Ты как, можешь идти? – спросил я Толстяка.

Он кивнул. Крис помог мне поднять его на ноги. Мы собирались двинуться прочь.

– Давайте заберем, – шепнул Толстяк.

– Но как ты… – начал я, но Толстяк меня перебил: – Я смогу что-то взять. Стулья, они ведь легкие, нагрузки на спину не будет.

Я взял рулон брезента. Крис схватил складные ножки столика и пластиковое кресло. Прилипала – автомобильное сиденье, уложив на него два листа ДВП.

– Да брось ты это чертово ведро, уходим, – сказал Прилипала Толстяку, который пытался приткнуть его к стульям.

За нами вроде бы никто не следил, но перестать оборачиваться было не так-то просто, невзирая на приличное расстояние от свалки. Паранойя поостыла, когда мы добрались до одинокого фонарного столба среди домов на перекресте. В радиусе видимости не было ни души, мы перебежали освещенный участок и вновь нырнули в темноту.

До домика добрались за пятнадцать минут, и никто вроде бы не видел, что мы тут тащим.

– Как спина? – спросил Прилипала, когда мы расселись на добытых трофеях.

– Вроде бы немного легче. Повезло, что ударился не позвоночником, – ответил Толстяк.

– А ты, ты чего так заорал? – спросил меня Прилипала, расплываясь в улыбке.

– Штанишки не намочил? – подзадорил Толстяк.

– Если б не я, то намочили бы штанишки вы.

Крыша была готова через три часа. Мы расположили секции забора, постелили брезент, укрыли землей и сверху набросали травы.

Домой я попал около часу ночи. Свет нигде не горел, но входная дверь оказалась не запертой. Я разулся в прихожей, тихо прокрался в свою комнату и включил настольную лампу. Свет разбудил мать, которая спала на моей кровати.

– Наконец-то, – зло сказало она, протирая глаза. – И где тебя носило?

– Нигде, – тихо ответил я.

– Ты время вообще видел? Где ты был?

– Гулял.

– Гулял, – повторила она. – Я тебе погуляю.

Она вскочила, схватила меня за шиворот и бросила на кровать. На столе почему-то лежал кожаный ремень отца, который тут же очутился у нее в руках. От нее несло спиртным. В глазах читалась бесконечная ненависть.

– Я покажу тебе! – Ремень хлестнул меня по ногам.

– Ты что делаешь? – закричал я.

– Я тебе покажу, что я делаю! – Она целилась по корпусу, но я вовремя отскочил к стенке.

Меня переполняла обида и слепая ярость. Я спрыгнул с кровати, вырвал у нее из рук ремень и вытолкал ее из комнаты. Она сопротивлялась, кричала на меня, грозила выгнать из дому. Но мне было плевать. Я буквально вышвырнул ее из комнаты и запер дверь. Мне хотелось расплакаться и в то же время разнести свою комнату. Но ни того, ни другого я делать не стал. Из-за двери послышались тихие всхлипы, потом она зарыдала, причитая: “Вырастила чудовище… неблагодарный… не любит…”.

Не знаю, сколько еще она сидела в коридоре. Я сразу же забрался в кровать и накрылся с головой одеялом, чтобы ничего не слышать и не видеть. Уснул почти сразу. Бездомные нас все-таки сцапали и отоварили по полной. Ребят убили, а я бежал не быстрее улитки, так что меня нагнали, и пришлось с ними драться. Желтая курточка достал нож, осклабился, и только тогда я проснулся.