Читать книгу Альбом - Сергей Конышев - Страница 3

Всё в моей жизни предопределено. Запрограммировано музыкой, которую я слушаю. Я верю, что в ней есть тайный смысл. Есть идея. Есть прошлое и будущее. Есть даже ты и я. Да все мы растворились в названиях песен и отдельных фразах. В словах и нотах. В шумах и звуках. Мы наполняемся ими, как гелием, и взмываем вверх. Улетаем прочь от земного шара с его пейзажами и проблемами, сделанными музыкой из музыки и ради музыки. Она буквально везде. В ушах и в колонках. В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии. Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Музыка – вернейший мой друг, смиренный и терпимый. Лучше собаки. Лучше живого человека. Тем более мёртвого.

Я начал думать об этом в четверг по дороге на работу, когда водитель маршрутки дал мне билетик, а он оказался счастливым: сумма чётных и нечётных цифр совпала. Обычно я быстро забываю о таком, но теперь не мог оторваться от шестизначного номера «182272», перебирая снова и снова в голове цифры, не понимая, чем они так меня зацепили. «Один, восемь, два и два, семь, два, – повторил я про себя и зачем-то перевёл на английский: – One, eighty two…» Зажмурился. В наушниках как раз играл blink-182 – альбом Enema of the State. «Бывает же», – подумал я и сунул счастливый билетик в карман. Почему-то он совсем меня не радовал, даже, наоборот, добавил тревоги в и без того мрачное утреннее настроение.

Доехав до метро, я встал у ларька с шаурмой и вытащил билетик. Он категорически мне не нравился. Я совсем не хотел такого счастья, поэтому скомкал его и выкинул в урну. Спустившись в метро, пропустил два поезда, дожидаясь конца песни, и сел только в третий. Слушал музыку, думал о счастье и смотрел в окно. Слепыми глазами, не пытаясь сменить картинку. Вдруг кончился альбом. Я убрал наушники и достал книгу, но опять уставился в мелькающую темноту тоннеля, подумав, что за тридцать лет я прослушал тысячи песен. Не все, конечно, достойные, но есть и те, которые стали частью моей биографии. Из них можно было бы сделать сборник и назвать его «Романтик коллекшн» или, скажем, «Земная юдоль». Идея мне понравилась, и я улыбнулся впервые за день, а мысль потекла дальше.

У каждого есть такой музыкальный штрихкод. Сканируешь его – и сразу понимаешь, кто перед тобой. Всё-таки как ни крути, а мы – то, что мы слушаем. Музыка неизбежно превращает нас в песенный сборник, ведь с человеком происходит куча событий, и каждое – под свой саундтрек, а раз так, то, собрав их вместе, получаем саундтрек к жизни, где песни идут в хронологической последовательности. Необязательно слушать их все (для этого и существует «Романтик коллекшн»), но точно нельзя ограничиться одной самой известной, ведь хит всегда обесценивает остальное творчество. Так и в биографии. Переломный момент может заслонить собой совокупность жизни во всех её рутинных проявлениях, но это неправильно, так как жизнь состоит из мелочей, а переломный момент – лишь эпизод покрупнее. Куда важнее его причины и последствия.

Я вышел из метро и убрал книгу в рюкзак, где уже лежали ракетка, сетка и ветровка на случай дождя. Гидрометцентр обещал его ночью, но кто доверяет прогнозам? Убедившись, что небо вполне голубое, я спокойным шагом пошёл на работу. Плеер не стал включать, смотрел по сторонам и думал о пинг-понге, в который играю каждый четверг в Нескучном саду. Несмотря на потенциальные осадки, обещали быть многие – человек пятнадцать. «Получается, четырнадцать игр на групповом этапе и одна-две – в плей-офф, как пойдёт», – посчитал я в уме и прикинул, что есть шанс выиграть, как три недели назад, но усмехнулся, вспомнив, что последние два раза вылетал в четвертьфинале из-за пива.

«Сегодня не больше двух», – решил я и зашёл в офис.

С утра было общее собрание с нулевым КПД, где мы обсуждали текущие проекты и планы на будущее. Все пили кофе. Распустили нас через час, и я начал разгребать почту, которой было так много, что я даже не пошёл на обед, перекусил вчерашней пиццей. Около двух позвонил начальник и попросил до конца дня сделать руководство на холодильный компрессор. Я бросил все дела и занимался этим вплоть до пяти. Получилось халтурно, с большим количеством воды, но я всё равно отправил его заказчику, просидев оставшийся час как на иголках. Не дождавшись реакции, ровно в шесть вышел из офиса утомлённый и злой, но зато с ещё одним трудоднём.

Ради этого я и хожу на работу. Ради денег трачу время на безразличные мне вещи. От них, конечно, не тупеешь, но они пиявками липнут к телу, высасывая кровь. Каждый будний день. По восемь часов и немного после. Спустившись в метро, я побрёл по платформе вперёд, обескровленный и вялый, без цели и расчёта. Дошёл бы так до противоположного выхода, но подъехавший поезд изменил мой курс на перпендикулярный. Я зашёл в вагон и встал сбоку от двери. Сознание медленно возвращалось. Я расстегнул рюкзак и достал книгу. Открыл её и начал читать. Пробежал механически абзац. Ничего не осело. Возвратился и перечитал опять. Лучше, но пришлось вдалбливать в себя информацию, как гвоздь в доску. Молотком. С усилием. Прицельно и поэтому действенно.

Концентрация возросла, а буквы стали родными. Люди и двери растворились в словах. Меня захватила логика фраз. Я следовал за ними. Они выстраивались в предложения. Потом – в абзацы. Поезд набирал скорость. Нарастал гул. Я перевернул страницу. Из окошка обдувал ветер, расчищая перспективу. Это ветер перемен, возвращающий лёгкость. Я включил круиз-контроль. Чтение превратилось в качественный автобан. Мысль набрала скорость и понеслась во всю мощь. Диалоги как игра в шашки. Так пролетело пятнадцать страниц и пять станций. Пересадка. Я вышел из поезда, но не перестал читать, потому что нельзя просто взять и закрыть книгу. Нужно съехать на обочину и припарковаться. Мои правила читального движения (ПЧД) регламентируют три возможных варианта:

1. Конец главы или книги.

2. Номер страницы, который делится на десять.

3. Страница сто восемьдесят два.

После эскалатора как раз закончилась глава, и я, вставив палец вместо закладки, закрыл книгу. Стараюсь так не делать, но было людно. Я сбавил скорость и, увязавшись за рыжей тётей, подумал, что мои ПЧД весьма эффективны. Заставляют читать и планировать чтение. Например, в метро я уже давно измеряю путь в количестве страниц. Почти без погрешностей, ведь скорость чтения стабильна в пустом или переполненном вагоне. Я погружаюсь в свой мир и усваиваю информацию до упора на переходах и эскалаторах, даже у стеклянных дверей. Вот и теперь, приехав на «Ленинский проспект», я завис у турникетов. Не мог найти стоянку для довлатовского «Чемодана». Тащил и тащил его, потому что до конца книги оставалось меньше главы. Я посмотрел номер последней страницы. Ещё двенадцать. Шрифт большой.

«Справлюсь минут за десять», – решил и начал дочитывать.

Закончил на одном дыхании. Легко написано. Убрал книгу в рюкзак и вышел из стеклянных дверей. На улице было хорошо – по-осеннему тепло и безветренно. Идеальная погода для пинг-понга, но до него ещё нужно дойти. Дорога от метро до теннисных столов занимает минут двадцать. Люблю этот отрезок жизни. Я наслаждаюсь городом и слушаю плеер. Музыка – важный компонент атмосферы. Она не только предопределяет, но и задаёт ритм. С некоторых пор я оцениваю альбомы в км/ч. Это справедливо. Но музыка – потом, сначала – купить пива. Я зашёл в супермаркет. Взял две банки – как и решил, бутылку воды. На кассе показал паспорт. Продавщица спросила: «В морозилке живёшь?» Посмеялись. Забросил покупки в рюкзак и вышел на улицу. Теперь меня ждало самое интересное – микродозинг.

Перед теннисом всегда курю косячок у площади Гагарина. Там есть парк, через который идёт дорожка к метро. Вдоль неё установлены лавки. Я сел на одну из них. Мимо прошёл курьер с жёлтым коробом и утомлённым киргизским лицом. В кустах сидел русский мужик бомжеватого вида и пил «Виноградный день». Он не обращал на меня никакого внимания. Я открыл рюкзак и достал чехол с ракеткой. На нём, как дот, возвышался отсек для двух шариков. Я расстегнул его и вытащил жёлтый. Второго не было. Вместо него лежали косяк и зажигалка. Я вытащил их и убрал в карман. Глотнув воды, отошёл к кустам. «Подлечил» самокрутку и «взорвал». Сразу почувствовал, что травы слишком много, но из жадности докурил до конца. Бычок выкинул в мусорку и уселся на лавку, потому что каннабис расслабил конечности. Я включил плеер и стал смотреть на Гагарина, взлетающего вверх.

– Стела эпик! – сказал я вслух и опять огляделся. – Парк тоже. Парк тоже, – повторил я дважды и подумал о Linkin Park, в том смысле, что на обложке их первого альбома тоже взлетает. Только не человек-бог, а солдат-стрекоза.

Я живо представил вместо Гагарина натовского пехотинца с четырьмя прозрачными крыльями: под ним пламя ракеты, а он пронзает флагштоком небо. Галлюцинация меня заворожила, и я просидел так минут пять, рассматривая стелу, но пора было идти. Я встал и закинул рюкзак на плечо. Голова легко кружилась, глаза набухли, а внизу живота пульсировало тепло. Накатило прилично.

Я встряхнулся и двинулся по направлению к Ленинскому проспекту В наушниках играли «Блинки» и вполне меня устраивали, но вдруг мимо пролетела стрекоза. Я вздрогнул и, отмахнувшись рукой, выругался: «Какой-то блинкин парк!» Потом достал телефон и нашёл Hybrid Theory – первый альбом Linkin Park. Легенда. Культ. Самый продаваемый рок-альбом в двадцать первом веке.

«А ведь он изменил не только музыку, но и меня», – подумал я и решительно нажал «плей».