Читать книгу Истоки европейской лирики. Альба - Сергей Лемехов - Страница 27

Предвестник дня… торопится Рассвет

Рассеять ночь… Печаль моя темнеет:

Любви обитель вскоре опустеет

На неизвестно сколько долгих лет.

Была бы рада тридцати ночам,

Когда бы это было Божьей волей,

Собрать в один подарок звёздный нам —

С Венерой благосклонной на престоле.

Я не могу поверить: ты уйдёшь…

Ты должен – почему? – со мной расстаться,

Спасаться безутешным и скитаться,

Пока предательски не встретишь чей-то нож.

Всё это против естества – пусть Божья воля!

Я не согласна. Я её оспорю!

Все эти милые нежности остались далеко позади. На теле саднили глубокие раны, душа старела, служба всё больше превращалась в тягость, а призвание и талант тянулись к перу и бумаге.

Гиро Рикье не обошёл ни один литературный жанр того времени. Он писал пасторали (шесть из них дошли до наших дней); он ввёл многоролевые персонажи, когда одна и та же женщина, например, играла разные роли: и молодой девушки, и замужняя дамы, и многодетной матроны; осуществлялась игра в своего рода романе, полном изящества и близком к драматическим композициям. Сказывались народные корни Гиро. Он оставил после себя восемьдесят девять пьес, которые бесспорно приписываются его перу, а с числом сомнительных в авторстве их более ста. Несмотря на то, что он имел скромное происхождение, литературные, исторические, философские и богословские знания Гиро были развиты необычайно благодаря его восприимчивости и близости к высшему свету. Его стиль всегда ясен и естественен, ироничен и возвышен, по-рыцарски элегантен и без искусственных словесных красивостей. Наверное, поэтому его Альба наполнена чувством самоиронии и прощанием с эпохой, последним рыцарем которой был именно он – Гиро Рикье.

И если кто-то из вас, друзья, задумается однажды над прототипом рыцаря печального образа, то далеко ходить не надо. Вы уже с ним познакомились.

P.S. Мы знаем, как и кем завершилась эпоха трубадуров. Рассказ был бы неполным, если не открыть – а с кого всё началось? И у этого начала есть своё имя. Но это совсем другая история, и все мы – вольно или невольно – являемся её частью.