Читать книгу Эйриния. Пик из Эхтера. Первая книга из цикла «Эйриния» - Сергей Маркелов - Страница 4

I В домике-норке

Всю ночь над городом хлестал дождь. С громом, с молниями, проносился он над крышами домов. Дождю было все равно, живет ли под ней знатная мышь или простой работяга. Природа не делит общество на богатых и бедных. И лишь то, как ее дарами воспользуются: с благом для всех, или только для себя, и зависит, пошли они на благо или их растратили в пустую.

Отдав за ночь всю влагу матери земле, небо прояснилось. С утра вышло солнце, даруя всем и каждому теплоту и свет, столь редкие в последнее время. Многие позабыли, каково это просыпаться от яркого солнечного света, бьющего прямо в маленькие окошки своих домиков – норок.

Один из лучиков солнца, проник сквозь прозрачную пленку, заменяющую стеклянное окошко, прямо внутрь небольшой комнатки. Упал прямо на лобик маленького серого мышонка. Почувствовав его тепло, он улыбнулся. Лучик солнца упал на глаза, и он ушел с головою под серую, как и его шерстка, простыню. Отмахиваясь от света, он отвернулся к стенке. Снова мирно засопел, подергивая ушами, и пытаясь поднять свой хвостик на кровать. Тот свешивался с нее, раскачивался из стороны в сторону, под тихое: тук-тук-тук.

Хитроумный механизм, придуманный и созданный этим мышонком, приходил в движение над самой его головою. К потолку, до которого лапой можно дотянуться, не вставая, прикреплено что-то наподобие часового механизма. Несколько шестеренок, перемычек, пружин, соединяющих оси – все пришло в движение. Отбивая тихий ритм. То, сокращаясь, то растягиваясь пружинка в самом центре механизма, являлась его сердцем. Движущая сила всего изобретения, находилась на самой крыше, к которой вела одна ось потолще. На плоской крыше, находился небольшой резервуар с водой, который всегда наполнялся от дождей, что шли по ночам. Внизу резервуара, находился шланг, по которому вода под собственным давлением, двигалась по шлангу, в дом, и выливалась с напором на деревянное колесо с лопастями. Оно под действием воды начинает кружиться, приводя в движение шестеренку, что плотно прилегает к зубьям на оси кольца, приводя в движение сам механизм. Вода, что медленно стекала с крыши по шлангу на колесо, накапливалась в плоской таре, от наполнения начинает наклоняться. По небольшому желобку у края, вода капает вниз – прямо на голову мышонка. Отчего он, переваливается с бока на бок. С подушки чуть сползает наволочка, из того же грубого материала, оголяет простой мешок наполненный землей. Судя по голове мышонка, хохолок которого смоченный водой, тут же цепляет ее на себя.

Тик-тик-тик. Не перестает тихо отбивать ритм механизм. И когда мышонку надоедает его шум, он сквозь дремоту протягивает лапку, пытаясь нащупать штырек в центре механизма. Но промахнувшись, задевает поддон с водой, который наклоняется в его сторону, обливая с головы до пят.

– А-а! – вскакивает на кровати мышонок, от резкого и совсем не теплого пробуждения.

Широко раскрыв голубые глазки, мышонок нащупывает штырек, задвигает его на место. Вмиг блокируется весь механизм. Перестает кружиться колесо, сжимается пружина, и фланг перекрывается засовом.

В этот момент открывается со скрипом полукруглая дверца, в комнату. У порога появляется серая мышь.

– Сынок, пора вставать! – говорит мама, с улыбкой бросает взгляд на его механизм и опрокинутый поддон.

– Да, мам, сейчас! – отвечает мышонок, совсем еще сонным голосом.

Мама прикрывает дверь и исчезает в другой комнате.

Мышонок, тяжело зевнул, широко разведя лапы. Всего передернуло от свежего утреннего ветерка, что подул в окно. Повесив поддон обратно в горизонтальное положение, начал слазить с кровати по лесенке с второго ярусу.

Резко спустившись, почувствовал легкое головокружение, и его повело в сторону. Благо успел облокотиться об лестницу. Одной ногой пытаясь нацепить тапок, представляющий из себя деревянный блин овальной формы, со стороны пальцев, была приделана веревка, для обхвата стопы. Он никак не мог попасть в тапку, одновременно надевая на себя камзольчик в виде безрукавки, с капюшоном, сшитым из мешковины, темно зеленоватого цвета.

Наконец ему удалось нацепить одну тапочку. Но тут он вспомнил, что забыл надеть штаны и потянулся за ними. Благо они лежали рядом, на небольшом столике, что примыкал к кровати. Не считая шкафа, что стоял в другом конце комнаты, около двери, он был единственной мебелью. Не с первого раза, нацепив на себя коротенькие штанишки, что спускались до колен. Были сшиты из двух одинаковых половинок материи, полушерстяного коричневого оттенка. Они были на резинке, что весьма устраивало мышонка. Закончив одеваться, отыскав второй тапок под кроватью, направился к двери, которую пришлось приподнять и толкнуть всем телом от себя. Мышонок вошел во вторую комнату, не намного больше первой. Она одновременно служила залом, спальней родителей и кухней.

Большую часть комнаты занимала двухместная кровать, которая являлась также и шкафом, ибо лежанка откидывалась, как книжка, внутрь складывались вещи.

– Доброе утро, мам! – сказал мышонок, направляясь к столу, что стоял возле единственного в помещении окна, у второй двери, что вела на улицу. Она была той же формы и размеров, что и межкомнатная.

– Доброе утро, сынок! – ответила мышь, закончив складывать вещи в шкаф, она направилась к другому столу поменьше. Все место на нем занимала металлическая плитка, к которой из стены вела одна труба, по которой под давлением подавался горячий пар, в дома простых мышей. На ней жарили, варили и готовили еду.

Взяв небольшую тарелку с деревянной небольшой навесной полки, что располагалась в сторонке от плитки, мама зачерпнула половником из кастрюли еды, налила в тарелку. Положила половник обратно в кастрюлю, что грелась на плитке до нужной температуры, благодаря горячему пару, подача регулировалась рычажком на плитке.

– Травяной суп!? – тихо сказал он, немного поведя носом, зачерпнул ложку и поднес ко рту.

– А хлеба нет?

– Прости сынок, зерна осталось совсем чуть-чуть. А до папиной зарплаты еще так долго.

Мышонок тяжело вздохнул. Начал хлебать зеленоватую жидкость, не разжевывая, проглатывая не разварившуюся траву.

– Папа уже ушел?

– Да!

– А Лик?

– Тоже ушел.

– Ничего, вот устроюсь на работу – станет легче!

Проглотив последнюю ложку, он поспешил к самому дальнему углу комнаты, где стояла небольшая раковина, с подведенной к ней трубой с водой. А сливом служило ведро, что стояло под раковиной.

– Сегодня, у тебя последний день?

– Да!

– Сынок! – остановила его мать, когда мышонок, помыв тарелку, хотел уйти.

– Да мама!?

– Пик, целый месяц прошел, а на бирже так и ничего не появилось.

– По профессии ничего нет! – пряча глаза от матери отвечал Пик.

– Пик милый, мы отдали немало зерна, чтобы поставить тебя на учет в бирже.

– Я знаю мама! – остановил ее речь сын, прекрасно понимая, к чему ведет мама. Не раз уже слышал он это. Прекрасно и сам понимал, что к чему.

– Постарайся устроиться на работу! – закончила мать.

– Хорошо! – ответил мышонок, подняв на ее глазки, и встретив теплый нежный, заботливый, и в то же время такой грустный взгляд матери, что Пик невольно покраснел.

Почесав затылок, он сказал.

– Не уйду от них, пока мне что-нибудь не отыщут! – приободрил сам себя, и позволив поцеловать себя в лобик маме, направился к выходу.

– Пик, на улице грязно! – вслед ему сказала мама.

Пик остановился, опустил взгляд на ноги, увидел на них тапочки, быстро скинул их, и нацепил велико возрастные резиновые сапоги.

– Удачи сынок! – прикрыла за ним дверь мышь.

– Ага! – ответил ей через дверь Пик, и снова тяжело вздохнул.