Читать книгу О чём мечтает весна - Сергей Москвичев - Страница 4

«Русские девушки – самые красивые на всей земле. Толстые косы, щёки румяные, брови чернявые, кожа наша бела, а рука сильна. Грамоте обучены и к труду приучены», – напоминала Ладе матушка, коли та сомневаться удумывала.

Но то до поры нынешней было, сомнения в себе у девицы улетучились, когда её засватали за первого красавца в посаде – Ярослава Удалого. Глаза его чисты как небо, а волосы подобны пшенице, колосящейся под солнцем ярким. Голос как бархат ласков, наполнен лета красками. Не только статен молодец, но и ловок как кот, и быстр как сокол.

– Как повенчаны будете, сам боженька на союз ваш не нарадуется, Лада и Ярослав, весна и лето, – говорили родственники и соседи, имея в виду значение христианских имён молодых.

Удалого молодца окрестили в честь ярила летнего, знатного да благодатного, а Ладу в память языческих корней её западных.

Среди четырёх сотен жителей посада у Мурома примерно половина до сих пор чтила свои староверские корни, и, хотя церковь оказала своё влияние, празднества и традиции, сложившиеся до крещения Руси, здесь уважали. Да что там, и в Муроме, и в Рязани, и других русских княжествах не думал никто перестать отмечать ни Коляду, ни масленицу.

А для традиционно-больших семей каждый день по-своему праздник. Если, конечно, она полна. Ладе с её тремя младшими сёстрами и четырьмя ещё более младшими братьями не повезло, отца много зим назад болезнь забрала. Но матушка наказала: «не сгинем!»

По соседству с их избой жили в полуземлянке дед Демьян и его внук Еремей. Старче ворчливого одни жители посада не сильно принимали, крутили у виска и подшучивали, но те, у кого в семьях помнили того историю, уважали и заступались.

Демьян успел повоевать с половцами и прибыл к Мурому с восточной окраины, когда деревню его сожгли. Оттуда же прихватил и спасённого мальчонку-внука.

Лада, братья и сёстры её звали Демьяна чаще всего так же – дедом, а мать их, Агафья, величала старика дядюшкой. Ярослав Удалой после сватовства за Ладу тоже стал отзываться о Демьяне уважительно, хотя до этого и позволял себе вольности.

Демьян и Еремей с раннего утра отправились в лес по грибы да по ягоды, а в семье Лады с криком петуха начались ежедневные дела. Девочки растопили печь да принялись, кто кашеварить, кто мести, а кто воду нести. Братья пошли управляться со скотиной. Потом подкрепятся, да возьмутся за ремёсла. Младшие будут лапти плести, да корзины, а кто постарше займутся глиной. В детинце плоды их труда ценятся.

Мать Агафья с самой младшей сестрой, Нежданой, хлопотали за печью, а Лада вместе с Боженой и Смиляной уселись за пряжу, окончив приборку.

– Я слышала из уст новгородских купцов сказы о варяжских женщинах, – болтала за делом Смиляна.

– Это где ж ты успела? – Божена прекрасно знала, что кроме как на ярмарке муромской негде, но подтрунивала над сестрой.

– И что ж они говорили о них? – спросила Лада, хотя и сама слыхала.

– А то, что не прядут они с утра до вечера ткани и не метут каждодневно избы, а тренируются с топорами и мечами, чтобы драться со своими мужчинами наравне.

– Тебе лишь бы фантазировать да от дела отлынивать, – отмахнулась Божена.

А Лада представила, как могла бы она сейчас отправиться с Ярославом и богатырём посадским, Анисимом, на юг, на берег реки, и биться с ними на деревянных орудиях, оттачивая мастерство боевое. Она была бы рядом с возлюбленным, и в рать бы княжескую с ним вступила.

Тайком ото всех Лада пробовала плясать с клинком. Демьян ей показывал азы боевые, стойки, основные приёмы. Набила она и шишек, и синяков, но времени на учение полноценное не было.

– А как же дом и очаг? – пожала плечами Божена. – Что на это скажешь, сестрица? На кого эти заботы переложить?

Смиляна вздохнула, не ответив. Должно быть, этого она от новгородских купцов не слышала, а вот Лада понимала. Не хотели жить варяги миром, как люди русские. Везли на свою землю людей-рабов в походах украденных: женщин чужих и детей.

Полно таких соседей у русских. Половцы успокоились немного, а печенеги в последнее время вреднее и грознее варягов стали. То и дело одолевают Переяславское княжество, вот и собирает князь черниговский молодцев отовсюду, чтобы супостатов на место поставить да брату своему помочь.

Ярослав тоже хочет в Чернигов отправиться. На зиму, да к лету вернуться и свадьбу сыграть. На радость Ладе Анисим пока головой машет, говоря, что удал Ярослав, но витязем чтобы быть, одного удальства мало. Навык нужен. Тренируются теперь, не щадя себя.

– Сталью свой путь к доблести пролагать – занятие сильное, – сказала Лада сёстрам. – Да только любое дело, коли ты в нём преуспел, не меньшей почести достойно.

Кивнули Смиляна и Божена. А как же. Посад их, и соседские, и детинец муромский, и кремль княжеский, все вместе они – единое целое.

– Любовь и страсть наша женская поддерживают огонь очага, – сказала Божена. – Они и мужчин распаляют, и на подвиги толкают. Права матушка. На русской земле живёт особенный народ, и какими бы подвигами варяжские девы не славились, наших им не переплюнуть. Пусть редко складывают о тепле домашнем песни скальды да кобзари, но в сердцах и умах витязей и богатырей, сражающихся с врагами земли нашей, всегда живёт мысль о красе, ждущей дома, и о детях родных.

Девицы тихо запели о весне и золотом солнце, о юных красавицах и могучих богатырях, и пряжа скручивалась и сплеталась ладнее.

Вернулись братья, а матушка и Неждана накрыли на стол. Ячменная каша, молоко и горячий хлеб с аппетитом уплетались семьёй, пока дверь со скрипом не отворилась, и в избу не вошли встревоженные Демьян и Еремей.

– Диво дивное, чудо чудное, а может, и худо с лихом, да не сочти меня, Агафья, полоумным, – промолвил запыхавшийся Демьян. – В лесу, голубушка, мы с внучком нашли…

– Чего ещё, дядь? – матушка подошла к старику и наклонилась к нему поближе.

Пока Демьян шептал ей на ухо, Еремей подбежал к Ладе и сказал тихо:

– Снегурочка там.

Сёстры и братья пожали плечами, это расслышав, а матушка, ахнув несколько раз от шепотного рассказа Демьяна, перекрестилась и велела Божене:

– Ты, дочка, за старшую остаёшься, присмотри за Нежданой и братьями, и за Еремеем, а вы, вдвоём, Ладушка и Смилянушка, надевайте армяки и ступайте за мной.

Агафья, как и дочки, накинула поверх рубахи с понёвой шерстяной плащ, ещё один свернула, взяв с собой, и вышла во двор за Демьяном, только там пояснила, что стряслось, и что они задумали.

Бледная дева, обнаруженная под могучим пнём, была, по словам старика, то ли заколдована, то ли духами ниспослана. Но, как бы там ни было, матушка с Демьяном условились, что в церкви знать не должны о пугающей находке, пока они её в посад не доставят.

Вытянув из задворок телегу, Агафья с Ладой и Смиляной заспешила за стариком в сторону восточного леса.

Ветер стал холоднее, а чащу осеннюю накрыла тень от густых облаков. Округа замерла в тиши, и только одинокий волк взвыл вдали, когда барышни и Демьян достигли Медвежьего ручья.

– Я здесь подожду, за телегой пригляжу, а вы ступайте в бор да помогите девицу нести, – наказала Агафья дочерям, и Лада с сестрой двинулись через упавший дуб на сторону сосен.

Воздух щипал за щёки разыгрывающимся морозом, опавшие иголки хрустели под туфлями, Демьян тяжко дышал, а Смиляна шмыгала носом. Лада же вслушивалась в нарастающую таинственность дикого леса. Ей даже казалось, что кто-то дует в рожок где-то за колдовскими стенами хвои.

– Осторожнее, под ноги смотреть не забывайте, – пробухтел Демьян, выведя на опушку с огромным пнём.

Тоска и серая печаль разлились здесь, над корнями некогда могучими, но ныне увядшими и растрескавшимися. Здесь росло великое древо древнее, здесь оно и умерло. Лада замерла, смотря на чёрное корявое пнище, уцепившееся за русскую землю и не отпустившее её даже в смерти. Земля отпрянула, отделилась, просела и взмокла от слёз по исполину, но некуда ей деться было от него. И в объятиях их неживых, застывших, укрытая мрачным мороком под чёрной трещиной лежала она. «Снегурочка», – как сказал Еремей.

Лада, Смиляна и Демьян, обойдя пень, втроём смотрели на бледную кожу спящий девы, на белые волосы и холодные губы. Она и вправду была как из снега вылеплена, и сарафан её молочный, и брови, будто из инея сотканные. Лада невольно коснулась своего лица, ощутила под пальцами жар славянской крови, притёкшей к щекам. Волосы её столь же длинны как у Снегурочки, но черны под стать крылу воронову, и грудь её пышет жизнью наполненная, а не еле шевелится укрытая крестом синих рук.

– Полно глазеть, девушки. Она и так замёрзла, – наконец сказал Демьян. – Берите под ноги, а я под плечи возьму.

Первое прикосновение к коже Снегурочки пробрало до мурашек, точно лёд дотронулся до ладоней. Сёстры поморщились, а старик прицыкнул на них. Страх уступил место жалости, и сострадание выгнало из души предрассудки.

Худенькая на вид Снегурочка оказалась не так уж и легка. Руки успели устать, пока втроём Лада, Смиляна и Демьян медленно и аккуратно донесли несчастную до ручья. Младшая сестра судорожно вздохнула:

– Передохнём.

– Полно тебе, уж последний рывок сделать осталось, – сказала Лада. – Вспомни о варяжских женщинах, идущих в бой плечом к плечу с мужчинами. Представь их и возьми взаймы прыти и доблести.

Смиляна прохрипела, кивнула сестре и, стиснув зубы, взошла на ствол дуба.

Агафья ждала с раскинутым армяком. Покачала головой, увидев бледную деву:

– Диво дивное, чудо чудное…

Снегурочку уложили, закутали плотнее в шерстяной плащ, и тронулись к посаду, толкая телегу. Тогда Агафья добавила:

– А может, и худо с лихом.