Читать книгу Музей шкур - Сергей Носачев - Страница 8

Никишин убрал тарелку в раковину. Хозяин разлил чай, выложил на стол пачку сигарет, поставил пепельницу. Каждое движение, мимика Тимура, иголками тыкали память репортёра. Ответ оказался банальным.

– Вы не общаетесь с отцом?

– Нет, – Тимур коротко ухмыльнулся, но Никишину показалось, что на самом деле Вершинин смущён.

– И фамилии разные…

– Долгая история.

– Как и все, – Никишин понимающе кивнул.

Он наслушался этих домотканых саг выше головы. Обычно всё начиналось в далёкие времена полового созревания с пары плёвых перепалок и растягивалось на годы, за которые небрежный ответ разрастался в оскорбление всей жизни. От возможности покопаться в прошлом легендарного Старика, засосало под ложечкой. Все считали шефа чуждым обычным человеческим проявлениям вроде банальной семейной размолвки. Оказывается, нет. Заманчиво, но нужно было работать.

– Так что у вас здесь творится? – Никишин как бы невзначай выложил уже включенный диктофон на стол.

– Н-да… – Тимур хрустко почесал ногтями щетину. – В общем, не знаю, как рассказать это всё вкратце. Это не случилось внезапно…

– Как удобнее, – Никишин поёрзал на табурете, обустраиваясь перед долгим разговором.

– Случайно оказался в школе. Учитель физики, – Тимур усмехнулся. – Там я быстро женился. На коллеге – не на ребёнке. Хорошая жена – как холодное стекло окна, куда упираешься лбом, когда пьян. За окном черная пустота. Стекло жжет лицо холодом и в то же время дает опору. Не будет стекла – вывалишься к чёртовой матери в тёмную бесконечность. Моя бывшая была скорее полиэтиленом, натянутым в раме за неимением стекла.  Брак быстро распался. Больше всего расстраивало то, что остаться в школе я не мог. Работа мне нравилась, но там я бы каждый день встречал бывшую. Пришлось уволиться… – Тимур ненадолго умолк. – Семь лет назад одна знакомая обрисовала мне схему счастливого человека: трехногая табуретка – друзья, работа и семья. Когда что-то с одной из ножек не ладится, теряешь равновесие. В общем, в какой-то момент из всей табуретки от меня осталась только крышка. Работа… Я не мог понять, чем на самом деле хочу заниматься. Сложность была в том, что я многое умел. То есть, найти занятие, с которым бы я справился, было не сложно. Кем я только тогда не работал – от инженера до грузчика. Но всё одинаково обрыдло.

Тимур умолк, нащупывая продолжение.

– Практически год я просидел дома, подрабатывая репетитором. Сейчас модно любить одиночество. Все видят в этом какую-то маргинальность, исключительность. Людей стало слишком много и паузы – они действительно необходимы. Но тогда я терпеть не мог всех этих любителей «одиночества», которые понятия не имели, что значит остаться по-настоящему одному. Для них это было чем-то вроде поедания лягушек или кузнечиков в отпуске. Но когда одиночество длится месяцами – оно перестает быть таким уж романтичным. В какой-то момент я даже систематизировал его, разделил на виды. Своё я назвал «одиночеством взрослости». Друзья в юношеском понимании исчезли. Мы больше не виделись ежедневно, не встречались по каждому мало-мальски значимому поводу. У всех появись семьи. И ты либо семьянин, либо один. Кто-то, спасаясь от пустоты, окружает себя бессмысленными собутыльниками (в широком смысле). Я был один. В окружении тягостных воспоминаний.

Никишин слегка удивленно смотрел на Тимура. Он начал уж слишком издалека. Репортёр кашлянул. Тимур виновато закивал.

– В общем, я решил уехать. Практически сразу наткнулся на вакансию инженера – обещали помочь с переездом, дать служебную квартиру. Да и зарплату предлагали неплохую. Я позвонил и безо всяких резюме и собеседований меня пригласили приехать. Смеётесь?

– Не то что бы. Скорее завистливо усмехаюсь. Натаскался в своё время… Вам повезло.

– Да…

Никишин поморщился и протянул спину. Щелкнули позвонки.

– Пересядьте. Там удобнее, – Тимур кивнул на диван. Никишин послушно переместился – разговор и правда мог выйти небыстрым, а зад на табуретке уже затёк и при малейшем движении по телу разбегались волны электрических разрядов.

– Здесь я быстро оказался в рабочем водовороте. Меня моментально заселили и трудоустроили. У меня появился свой дом, собственное рабочее место, даже наставника дали. Я был захвачен новизной и забурлившей вокруг жизнью. Да и сам город… Я всё ещё был один, но перестал переживать на этот счёт – на новом месте это закономерно, а значит и не так тягостно. Я довольно быстро прикончил всю небольшую библиотеку, привезённую с собой. Так мы и познакомились с Наташей.

Тимур замолчал. Он раскрыл пачку и вставил в рот сигарету. Но закуривать на стал.

– Я тогда ничего не искал. Отчаялся или свыкся – не помню. Просто решил записаться в библиотеку. А там – Наташа. В ней была какая-то библиотечная тишина и книжная безусловность. Законченность. Сложно объяснить. Влюбился. Помню, что она всё никак не шла у меня из головы и я пытался отстраненно понять, что в ней такого: нос большой, зубы со щербинкой, чуть глубоко посаженные глаза, – Тимур усмехнулся. – Перебирал всё это, ища путь отступления. Заранее готовился к чуть пренебрежительному взгляду с сочувствующей полуулыбкой и чему-то вроде «ты, конечно, классный парень…»  Не помню, как начался наш роман. Какой-то пробел между моими сеансами скорочтения и постоянной беготней в библиотеку, и ей – в этой кухне, совершенно голой, с чашкой  руках. Даже её как-то спросил. «Ты влюбился, я ответила взаимностью».

Тимур усмехнулся и закурил.