Читать книгу Робокол - Сергей Супремов - Страница 23

Дима аккуратно выглянул за дверь и обнаружил там длинный коридор без окон, оканчивающийся большим холодильником. По этому гиганту он вспомнил вчерашнее карабканье по лестнице, молоденькую таксистку-женщину, которая на пару с Китти провожала моряка до самой двери отеля и которую при этом удалось и обнять, и чмокнуть в щечку. О, каким отменным был вчерашний день с плаванием на катере по большим волнам, поездкой в скоростном поезде, прогулкой по большому городу!

Без зазрения совести – «меня и так Япония обокрала, теперь и пива нельзя, чтоб успокоиться?!» – Дима достал из холодильника три бутылки, принадлежавшие неизвестно кому. В комнате можно было только бухнуться на матрас и включить телевизор, что он и сделал. Шла детская программа, он пошарил по каналам, но от говорящих голов и непонятной рекламы снова вернулся к передаче для самых маленьких. Что-то притягательное было в невинных сюжетах – никто никого не обманывал. Хоть на экране и появлялись взрослые, но и они были подчинены негласному закону детского мира. Удивительным образом главным персонажем, режиссером и актером был какой-то карапуз. Не отрывая глаз, Дима смотрел, как он движется, повелевает взрослым проделывать всякие штуки, и те беспрекословно его слушаются. Зрителю делалось понятно, что сюжет строится не от задумки умудренного жизнью сценариста, а прямо там, на съемках, и задача больших людей – только подыгрывать, не нарушая детской воли.

Программа была чересчур правдоподобной! Все совсем как в жизни: карапуз набрел на барабан не барабан – одним словом, гремелку, и стал как попало стучать по ней: бум-бам, бум-бом. Ни мелодии, ни ритма, один шум. Тут бы остановить озорника, но никто не вмешался, а карапуз продолжал себе стучать – и все это в эфир, все без перерыва на рекламу.

Дима смотрел и удивлялся такому непривычному зрелищу: «Когда же ему надоест колошматить?» Будто повинуясь Диминой воле, барабанщик оставил свое орудие и… взялся за другую гремелку, сопровождая какофонию звуков подобием пения, похожего на мычание и урчание одновременно. Все это шло и шло в эфир, околдовывая Диму абсурдностью и очарованием смелой подачи материала.

Сколько сверстников разгулявшегося барабанщика сейчас с восторгом, должно быть, наблюдают за представлением нового кумира, столькие хотят быть похожими на него и наверняка достанут из-под кровати самую шумную игрушку и повторят подвиг карапуза!

Дима видел, что шум, который создает барабанщик, кажется таковым только зрителю, вернее сказать, только взрослому человеку. По выражению личика, по блеску глаз, по самой атмосфере вокруг тела крохи – по всему было видно, что для ребенка в этом и есть покой, проявление его естества, его отдых, ну, все для него. Если нет шумной игры, то делать в жизни нечего, скука, одни слезы или бессмысленный сон. Лишь звук, движение игры, возгласы и разговоры с невидимыми героями игр дают карапузу мир.

«Совсем не так со старшим поколением, – подумал Дима, – чтобы успокоиться, трех поллитровок с пивом недостаточно, вдогонку надо принять лекарства…»

Не к месту вспомнилась встреча с акулами, и Диму передернуло. Он стал снова смотреть детский канал. Так он провел часа полтора, пока в комнату не постучали.

– Секашеру оремуто сото, – произнесла голова, просунувшаяся в приоткрывшуюся дверь. Волосы пепельного цвета, аккуратные, словно нарисованные, брови и большие от удивления глаза. Принадлежала голова женщине пожилого возраста, во что она одета, видно не было. Дима все понял – просят покинуть помещение.

– Пять минут! – крикнул по-английски Дима, и голова скрылась за дверью.

В лобби на первом этаже он задумал провернуть ту же штуку, что хотел сделать вчера вечером, – сослаться на непонимание языка и попросить снять деньги в ближайшем банкомате. Но вот досада, плутовка за все заплатила, что не стоило ей многого, поскольку гостиница была японской традиционной, а с местных брали по-божески.

На выходе Диму посетила новая идея: сделать покупку через интернет с тем, чтобы доставили в эту самую гостишку. Визитку он захватил на выходе. К тому же, хотелось есть, и идея заказать суши казалась привлекательной, поскольку даже в его селении под Ганновером японскую еду могли всегда доставить курьеры. Найти интернет-кафе не заняло и часа, затем час ушел на поиск суши в районе Токио-со, где, как выяснилось, Дима теперь искал удачу. По его планам, нужно было поджидать рядом с отелем и убедиться, что нет полицейского хвоста. Но эта шпионская уловка не пригодилась, поскольку ни один интернет-магазин не хотел принимать европейские карточки.

В этом же кафе сидело до десятка молодых японцев, и все, как один, играли в компьютерные игры через интернет. Создавалось ощущение, будто играют они друг с другом, при этом никто ни разу не посмотрел на соседа. Диму разрывало от негодования: как эти люди черствы, они не видят ни его, потерянного и несчастного, ни даже ближайшего к себе человека, играющего точь-в-точь в такую же игру. Нет, в Германии это выглядит по-другому!

«Хоть бы один отвлекся и помог с этой проклятой карточкой! Меня убеждали, что она будет работать по всему миру, – кукиш!» Но тот же кукиш ему показал и немецкий сайт, когда владелец карты попробовал с ее помощью пополнить свой счет за домашний интернет. Электронное сообщение с родины возвестило, что на счету недостаточно средств. Но нужно-то было всего двадцать евро – как так?

Дима почувствовал, как у него перехватило дыхание от мысли позвонить фон Либену. Он стал взвешивать в уме, сомневаться, делать прикидки и прокручивать сценарий разговора. Дыхание шалило. «…Ведь просто – надеть наушники, набрать номер… а кто поднимет? Может, на мобильный? Так ведь старый черт не всегда его берет… Вот, заодно про Око Сострадательное расскажу – уволить негодяя сегодня же… барон не знает, кого у себя держит. Мало ли капитанов на свете? Завтра же замена найдется…» Но тут он прервал свою мысль, поскольку один тинэйджер оторвал взгляд от своего монитора и пристально посмотрел на Диму. Паренек думал о своем, но смотрел сквозь Димино тело куда-то вдаль и потом так же резво нырнул обратно в свою игру.

«Нет, пожалуй, такого не найдется!» – закончил мысль о капитане отчего-то испугавшийся юрист.

Набирая номер Кростхауза, Дима размышлял о том, что становится суеверным. Пошли гудки, и сразу подняла тетя. Без пауз и запинаний Дима стал тараторить по-немецки так бойко, что на него неотрывно смотрели уже не одна, а несколько пар глаз. Он производил в игровом мире тинэйджеров культурный переворот.

И минуты не прошло, как тетя Хельга узнала, что племянника занесло в страну Восходящего Солнца, что ему здесь не надо быть и пусть она «пожалуйста, пожалуйста» сделает все, как он просит, и не задает вопросов, которые не помогут ни ему, не ей. Хоть и говорил племянник быстро, но и внимателен был до крайности. Что тетя пытается вставить между его слов, как вздыхает после каждой его фразы, что приговаривает: каждое «ну-ну» и «да постой же!» он трактовал по-своему и на основе известной истины, что у страха глаза велики. А Дима боялся, боялся всего, что могла сказать тетя. Не желал он знать ничего: ни что сейчас происходит в его доме, в Кростхаузе или Шлоссе, ни о здоровье барона, а ее здоровье волновало молодого человека в наименьшей степени. Не хотел он слышать о ходе следствия, а по всем тетиным всхлипам выходило, что она жаждет рассказать именно об этом.

– Пришлите мне срочно, экспресс-почтой карту системы Джей Би Си. Это японская такая шутка для иностранцев. Да, прикол такой местный, европейские здесь не уважают. Не знаю, тетя, как-нибудь, сами сходите в банк, пусть к вам пришлют человека, записали буковки? Повторю – Джей, наша Йот, Бе, Це… сколько вам не жалко… но не меньше пяти тысяч, хорошо-хорошо, пусть будет три, только три с половиной… Нет, три с половиной… Что, будем сейчас по международной линии торговаться? Кладите четыре тысячи и не ошибетесь, все отдам – слово моряка! Продайте мою машину, наконец, она не меньше семи стоит… Это не я побил, это в меня въехали, должны были по страховке отремонтировать… Да она и побитая семь с половиной, а то и все восемь! Давайте уже об этом закончим, а?! Ключи в куртке… ах, нет, куртка здесь. В камине под решеткой железный ящик, там запасные. Боже, какой базар мы развели… тут люди таращатся.

Тетя все-таки ввернула словечко о следствии: что оно в тупике, но Дитера очень хотят видеть в качестве свидетеля и все такое. «Хотя от них намеки, намеки… барон говорит, что рано!»

– Да, да, да, – с интервалом в секунду повторял племянник, делая каждое последующее «да» более чеканным и жестким. Он, наконец, прервал тетю и попросил ее запомнить три вещи: она не знает, где племянник, он ей ни разу не звонил, и последнее – адрес отеля в Токио, куда прислать карточку, «и, ради Бога, никаких денежных переводов. На отель, экспресс-доставкой в номер шестнадцать, и точка!» Адрес отеля Дима произнес с носовым акцентом, до сих пор встречающимся в деревнях Нижней Саксонии – звуком, абсолютно непостижимым для японского уха.

– Гюнтеру мои лучшие пожелания!

– Гюнтеру? – почему-то переспросила тетя.

– Да, барону… И скажите ему, что он жестоко ошибся в капитане. Этот человек не тот…

Дима осекся, поскольку в компьютерном зале вдруг воцарилась небывалая тишина, и, окинув взглядом игроков, он ужаснулся – все они уже стали слушателями. Дима резко нажал сброс вызова, зачем-то пригнул голову и затаил дыхание. Только через две долгие секунды эфир стал наполняться милым уху щелканьем клавиш.