Читать книгу Боярин - Сергей Валентинович Антонов - Страница 5

– Если не хочешь, можешь не говорить, – продолжал Иван. – Всему свое время. Делай, как считаешь нужным. Но мне-то скажи. Как-никак я тебя спас… Клянусь Базисом, никому не скажу, пока ты не позволишь.

Георгию понадобилась минута, чтобы ответить на поставленный вопрос. Он лихорадочно размышлял над тем, до какой степени ему можно врать. Судя, по почтению, с которой Иван произносил слово «олды» и его значению в переводе с английского, в новом мире олды считались древней расой. Возможно, мудрецами, сохранившими накопленные цивилизацией знания.

Выбор был невелик – остаться желторотым, ничего не знающим о новом мире новичком или сразу выставить себя легендой. Не перегнуть бы только палку… Легенда. А почему бы и нет? Все сходилось. Он на самом деле пришел из-под земли и был стопроцентным олдом, проспавшим сотню лет. Если на то пошло, то и кое-какие знаниями явно недостающие парням, вроде Вани, он обладал. Последним аргументом в мысленном споре стала фраза «пока ты не позволишь». Она свидетельствовала о почете и уважухе, которой бы он пользовался, назовись олдом.

– Да, Иван, ты меня раскусил. Я – олд. Но пока об этом должны знать только я и ты.

– Понимаю, – громила кивнул головой. – Все понимаю. Если бы ты знал, сколько мы вас ждали!

– Только не надо требовать от меня чудес, – на всякий случай предупредил Георгий. – Подробнее поговорим об этом, когда осмотрюсь. Для начала неплохо бы встретиться с кем-нибудь из ваших ученых.

– Ученых? А-а, ты о книжниках! Есть один такой. Ученее и не придумаешь! – Иван улыбнулся. – К нему, кстати, мы сейчас и идем. Вондра из Либерии знает столько, что я просто поражаюсь, как это умещается в его голове!

– А ты, Иван? Чем занимаешься ты?

– Я – поставщик, – произнес верзила с нескрываемой гордостью. – Вольный путешественник. Не думаешь ли ты, что я оказался на этой горе случайно? Такая уж у меня профессия – искать и находить. Не принадлежу ни к одному из племен, но нужен всем. Позарез нужен.

– И что же ты поставляешь?

– Разное. Поставить не так уж сложно. Труднее найти. Особенно то, что просят такие умники, как Вондра. Его последний заказ я разыскивал почитай месяц.

– И что же это за драгоценность?

– А-а-а, то-то и дело, что драгоценность, – Иван сунул руку в свою сумку и вытащил что-то опять-таки завернутое в пальмовый лист. – Сейчас покажу…

Он положил сверток на ближайший камень и бережно его развернул. Георгий наклонился, чтобы рассмотреть сокровище и едва не рассмеялся.

Перед ним был карбюратор. Самый обычный, уже видавший виды карбюратор, с крепившейся на паре заклепок алюминиевой табличкой «ВАЗ-21011». Какую ценность могла представлять для мира туник и примитивных тесаков старая запчасть от «копейки»?

Только музейную. Наверное, новая раса людей с оливковым цветом кожи, собирала сохранившуюся от олдов всякую ерунду. Кто знает, может они еще и поклонялись карбюраторам, поршням и распределительным валам…

– Хорошая штука, – произнес Георгий уважительным тоном, стараясь не обидеть поставщика. – Твой Вондра наверняка будет доволен.

– Еще бы!

Тут Мальцев вспомнил о зажигалке, которую нашел на лабораторном столе. Он ощупал карманы, уверенный в том, что оставил зажигалку в подземелье. Однако зажигалка была с ним. Георгий протянул ее Ивану.

– А это? Может, пригодится?

Реакция Ивана поразила Мальцева. Казалось, он рухнет на колени, возденет руки к небесам, а потом примется молотить головой о землю, отбивая поклоны. Вместо этого Иван поднес зажигалку к глазам, крутанул кремниевое колесико, полюбовался на искру, вздохнул и улыбнулся во весь рот, обнажив ряд очень здоровых зубов.

– А я ведь сразу догадался, кто ты! Меня не обманешь. Спасибо, Георгий. Это – очень дорогой подарок.

– И полезный. Можно разжечь огонь.

– Ну, уж нет. Огонь я и так разожгу. А это…

Иван поднял с земли пожелтевший пальмовый лист, оторвал от него кусок и завернул в него зажигалку, прежде чем поместить на дно своей сумки. Когда он вытащил руку, в ней было что-то вроде амулета – тщательно отполированная кость идеально овальной формы с вырезанными на ней знаками и цифрой «четыре». Через отверстие в дыре был продет витой кожаный шнурок.

– А это – тебе. Паззл поставщиков. Он принадлежал моему погибшему другу. Мне положено его сдать, но пока ты не получил своего тотема, поносишь этот. Он послужит тебе пропуском через территории, принадлежащие любым племенам. Никто не сочтет тебя чужаком и не сделает из тебя чела.

Георгий благодарно кивнул и повесил тотем себе на шею. Только сейчас он заметил, что Иван носит под вырезом туники такой же, только с цифрой «два».

Он был очень доволен собой и той легкостью, с которой отвоевывал себе место под солнцем в новом, незнакомом ему и, порой довольно враждебном, мире.

Мальцев и не подозревал о том, что вскоре составит совсем иное мнение о враждебности мира, строившегося на жалких обломках человеческой цивилизации.

А пока просто шел за Иваном по пальмовому лесу, изучая его флору. Иногда они перебрасывались с Иваном короткими фразами, но в основном молчали.

Георгию не терпелось задать своему проводнику целую кучу вопросов, но он боялся испортить свою репутацию всезнающего олда – представителя старой расы, пришедшего из-под земли.

Через пару часов любопытство одержало верх над осторожностью.

– Ты говорил о племенах. Иван. Их много?

– Вообще или здесь? За пределами Базиса бывать доводилось всего пару раз. Большой нужды не было. Живут люди и там, но мелкими племенами. А здесь… Посередке обосновались зюгачи. Это, пожалуй, самое старое сообщество. Другие еще не объединились, когда эти уже вместе кучковались. Народ крайне негостеприимный. Держатся особняком, молятся кускам какой-то большой звезды, а заодно поклоняются мумии вождя, умершего задолго до Великой Войны. Чудики, в общем. Видишь ту башню? Ну, так это их работа. Заботятся о ней, очищают от травы, кустов. А еще у них есть каменный дом, через который можно войти в подземелье, где та самая мумия и хранится. Пару раз имел с зюгачами дело, доставал до них то да се. Больше не хочу. Эти придурки в каждом видят врагов и помешаны на секретности.

Либерейцы, к которым мы идем – другое дело. Старшим у них Вондра, о котором я тебе уже говорил. В их распоряжении – целая библиотека книг, сохранившихся от олдов. Прости, от вас, то есть. Вондра и его люди хранят знания. Ну и придумывают всякое… Раньше это технологиями называлось. Есть еще фамеры и каттлы. Это – ребята простые и мирные. Землю пашут, скот разводят. Реместы – мастера по части выделки кож и ткацким делам. Ну, еще мольфары-колдуны, трэйды-купцы… Да! Базары. Если приспичило в карты-кости сыграть или девок пощупать, так это к ним.

Мальцев сразу догадался, почему племя, обосновавшееся у Спасской башни, именуется зюгачами. Название сообщества Вондры тоже объяснялось просто. Либерейцы назвали себя так в честь легендарной библиотеки Ивана Грозного. Эта догадка подкреплялась упоминанием Ивана о книгах.

– Раз у вас есть купцы, то должны быть и деньги.

– Как не бывать? Мы называем их кругами и квадратами, – Иван вытащил из своей сумки что-то похожее на ожерелье и продемонстрировал местную валюту. Квадраты из меди и стальные кружки, с отверстиями посередине. – Как понимаешь – квадраты дороже. Есть еще и шарики, они – золотые, но я не настолько богат, чтобы показать их тебе.

Какое-то время они опять шли молча. И вот заросли кустов оборвались. Появились пни от срубленных деревьев. Путники вышли на дорогу, мощеную обломками бетона и булыжниками.

Мальцев заметил, что щели между обломками тщательно засыпаны серой крошкой. По обеим сторонам дороги, вместо бордюров, стояли врытые в землю валуны.

Снова – примитивная прочность. Не так уж мало для потомков тех, кто выжил после Великой Войны. В том, что война эта была ядерной, а Ямы – воронками от ракет, выпущенных по России противниками, Мальцев уже не сомневался. Беспокоила его одна фраза Ивана, которую он произнес, рассказывая о скребнях. Они убили всех взрослых… Речь, по всей видимости, шла о паразитах, поражающих избирательно. Не означало ли это, что новая раса в самом начале была расой подростков?

Размышления Мальцева были прерваны звуком, похожим на раскаты отдаленного грома. Он взглянул на Ивана. Однако тот невозмутимо махнул рукой.

– А-а. Забыл тебе сказать. Дороги между поселениями у нас строят челы, а присматривают за ними… Тьфу. Только помяни черта… И надо ж было повстречать этих… Присматривают за ними русы.

Георгий не сразу сообразил, почему Иван, произнеся последнее слово, брезгливо поморщился, а потом добавил:

– Они у нас все сразу: стражники, воины и собаководы…

Тут раздался новый звук. Гулкие удары и треск. Источник его Мальцев увидел сразу за поворотом дороги. Человек десять мужчин стояли на выложенной камнями площадке в стороне от дороги и дробили осколки бетона, разбивая их камнями. Другие, выстроившись в цепочку от строительной площадки до руин какого-то здания, снабжали дробильщиков материалом. Чуть поодаль, другая группа рабочих мостила дорогу, засыпая щели между ее элементами дробленой серой крошкой. Подносили ее на деревянных носилках, представлявших собой конструкцию из грубо отесанных досок, скрепленных между собой кожаными ремнями.

Рабочие носили такие же, как у Ивана туники, штаны и сапоги, но одежда их была поношенной и рваной.

Георгию сразу бросилось в глаза то, что, несмотря на оливковый цвет кожи и фиолетовые глаза, строители выглядели иначе, чем первый из встреченных им людей: в отличие от Ивана внешность их была не славянской. Иссиня-черные волосы, густые, сросшиеся на переносице брови, скуластые лица и узкие глаза выдавали уроженцев Востока.

Громоподобные звуки, которые Мальцев услышал первыми, издавали похожие на собак существа. Массивные морды в виде очень широкого клина, высокие остроконечные уши, сильные и мускулистые лапы, широкие бедра с проступающими мышцами, короткие, утолщенные к основанию хвосты, делали животных похожими на питбулей бульдожьего типа. Правда были они раза в полтора крупнее и выглядели свирепее. Гладкая, коричневая шерсть росла только на голове и туловище. Ноги были голые, туго обтянутые розовой, с синими прожилками вен, кожей.

Псы ни на минуту не стихали. То рычали, то лаяли и норовили напасть на строителей. Удерживали их с помощью широких кожаных ошейников и веревок люди, выполнявшие роль охранников.

Носили они не туники, а тканые сорочки с короткими рукавами и полотняные штаны. Вместо ремней использовали что-то вроде подтяжек – переброшенные через плечи полоски кожи крепились к штанам с помощью металлических или костяных крючков. Сапоги у них были самыми обычными, а вот на черных сорочках красовался отличительный знак – красная буква «Р», нарисованная старославянским шрифтом.

Вооружены русы были короткими, но увесистыми, гладко отполированными дубинками. Кроме того, у каждого из специальных, пришитых к штанам карманов-ножен торчали костяные рукоятки ножей.

Русы напомнили Георгию хорошо знакомую группировку из его времени. Короткие стрижки и бритые наголо виски подтверждали догадку – перед ним были наци-скинхеды. Сто прошедших лет изменило этих парней только по форме. Содержание осталось прежним.

Это открытие расстроило Мальцева – мир будущего оказался не таким уж чистым и по-детски наивным. Предубеждения не просто сохранились, а приобрели гипертрофированные формы. Теперь потомков гастарбайтеров, выходцев из азиатских стран, имевших глупость осесть в Москве, использовали напрямую, без всякого лицемерия, а скины стали не просто течением, а обрели статус. Челы? Челядь, рабы – вот, что имелось в виду.

Между тем к гостям направился тот, кто, по всей видимости, был старшим. Чем он заслужил право на лидерство, было непонятно. Круглолицый коротышка со светлыми волосами, в которых белые пряди перемежались с желтыми.

Уши был так плотно прижаты к черепу, что почти не нарушали правильности круга головы. Нос утопал в пухлых щеках. То ли потому, что был чересчур маленьким, то ли потому, что щеки чересчур разбухли от хорошего питания. Симпатичными у коротышки были разве что глаза – по-девичьи большие и почему-то зеленые, а не фиолетовые.

Вслед за зеленоглазым коротышкой шел долговязый, высохший в щепку скин, сжимавший в зубах что-то похожее на сигарету. Время от времени он выпускал дым то изо рта, то из ноздрей.

Похлопывая себя дубинкой по бедру, коротышка остановился напротив Ивана и улыбнулся, показывая мелкие и острые, как у грызуна, зубы.

– Ванька! Вот те на! Ванька! Что-то давненько я тебя не видал. – пробасил коротышка. – Где носило? Что поделывал?

– И тебе здравствуй, Фишер, – произнес Иван без намека на доброжелательность. – Все строишь?

– Строю. Сам видишь. Тружусь в поте лица, – тут Фишер резко вскинул свою дубинку и ткнул ее концом Мальцева в грудь. – Чужака заарканил? Отдай его нам. Рабочая сила в цене!

Георгий машинально отбросил дубинку рукой. Скины, наблюдавшие за сценой встречи гостей, напряглись. А некоторые из них, вместе со своими псами-убийцами начали приближаться.

– Ну и чего дергаешься, Фишер? – Иван миролюбиво выставил ладони вперед. – Ослеп, что ли? Какой это тебе чужак? Наш он. Новенький. Поставщик. Георгий, покажи дяде свой паззл.

Мальцев вытащил из-за выреза комбинезона костяную бляшку.

– Точно. Поставщик, – Фишер прищурился, рассматривая знак на тотеме. – Только выглядит как-то странно. Да и одежка у него… Чего молчишь новенький?

– А что ты хочешь услышать?

– Ха! Да ты борзый. Ну, извини, брат, – скин протянул Георгию руку. – Я – Фишер. А эта красотка – Фрида. Моя боевая подруга.

– Привет! – Фрида придвинулась и выпустила облако дыма в лицо Георгию. – А по мне так – не из Базиса ты. Подозрительно выглядишь, паря!

Мальцев долго не мог поверить в то, что перед ним женщина. Плоскогрудая, с низким лбом и квадратным, словно обрубленным подбородком, она выглядела развязным, уродливым подростком. К тому же курила какую-то дурь – об этом свидетельствовала замедленная речь и подозрительная, нехорошая муть в глазах. Вместо дубинки, возможно у русов это было прерогативой женщин, Фрида сжимала кнут с привязанным к ремню свинцовым шариком. Еще та сучка!

– Георгий…

Мальцев тоже протянул руку Фишеру. Но в последний момент, вспомнив о своих экстрасенсорных способностях, собирался отдернуть ее. Однако было поздно – пухлая ладонь Фишера сжала пальцы Георгия.

Вновь ослепительная вспышка. А затем – полумрак, наполненный стонами и воплями. Хлесткие удары кнута. Рассеченная кожа цвета оливка. Безумные от боли глаза. Кровь, сочащаяся из ран и… Смех, больше напоминавший лошадиное ржание. А еще… Танцующее существо, с туловищем в виде яйца, короткими, смешными ручками-ножками, похожими на пуговицы глазами, носом-пупырышкой и разинутой в дурацкой улыбке беззубым ртом. Оно никак не вписывалась в общую картинку. Кто это? Инопланетянин? И кого этот человек-яйцо так ему напоминает?

Когда Мальцеву удалось освободиться от рукопожатия Фишера, он почувствовал невыразимое облегчение. Хватит с него экстрасенсорики. Пожимать руку Фриде он уж точно не станет. Странная парочка…

Дав такую характеристику Фриде и Фишеру, Георгий не забыл напомнить себе о том, что, возможно, носит свое имя и является чудовищем, по сравнению с которым два «Ф» – просто детки в песочнице. Можно искать сучки в их глазах, но нельзя забывать о бревне в своем собственном…

– Что встали?! – рявкнул вдруг Фишер, обращаясь к челам, наблюдавшим за встречей. – Я не отдавал приказа отдыхать! Работаем, твари, работаем! Если каждый будет заниматься своим делом, мир будет вертеться намного быстрее!

Фишер вновь повернулся к гостям и развел руками.

– Скоты. Понимают только язык палки. Ленивые уроды. И упрямые. Предпочитают сдохнуть, чем пахать в полную силу. Ну, Иван, пойдем, что ли, бабахнем за встречу по маленькой?

– Мы спешим… Вондра…

– Старый пердун твой Вондра. Подождет. Пойдем-пойдем. Кровно обидишь. Фрида приготовила отличное пойло. Веришь, от крепости этого ликерчика глаза на лоб лезут. Он просто так и нашептывает на ухо «Выпей меня!».

– Ну, если глаза, если нашептывает… Если на лоб, – Иван пожал плечами. – Пойдем, Георгий. Давно пора перекусить.

Они двинулись вперед, мимо надсмотрщиков, которые с трудом удерживал своих свирепых псов, рвавшихся испытать свою челюсти на незнакомцах и челов, начавших мостить дорогу с удвоенной энергией.

Фрида шла впереди. Сделав очередную затяжку, она остановилась и ни с того, ни с его хлестнула кнутом по спине ближайшего чела. Тот уронил камень, который собирался укладывать, резко выпрямился и смерил Фриду испепеляющим взглядом. Это был статный красавец, как сказали бы в прежние времена, кавказской наружности. Ростом с Ивана он имел более спортивную и точеную фигуру, чем поставщик и лицо древнеримского гладиатора. Многочисленные белые полосы на спине, груди говорили о том, что с плеткой и палкой он знаком далеко не шапочно.

– Че уставился?! – расхохоталась Фрида, каркающим смехом вороны. – Ведь убил бы меня, если бы смог? Правда? Убил бы? Знаю-знаю. Да только руки коротки. Ты мне нравишься. Работай, падла!

Чел поднял свой камень и занялся делом теперь уже с новой раной на спине. Фрида же, пройдя несколько шагов, обратилась к Фишеру:

– Как тебе этот красавчик?

– Неплох. Просто Ап… Этот… Ну, как его… Апло…

– Аполлон, дурачок.

– Точно. Хорош.

– А если и между ног у него все так же отлично, я бы не отказалась, что этот чел засадил мне по самое не могу, – Фрида осклабилась. – Ну, а я попробовала бы на вкус то, что вытекает из его шланга.

– Стерва! – с улыбкой вздохнул Фишер. – Ну и стерва же ты, Фрида!

– Так ты не прочь, если сегодня ночью я слегка порезвлюсь с этим Аполлоном?

– Да хоть с десятком!

– А это идея. Десяток – сильно сказано, но если мне все дыры вопрут пятеро таких жеребцов… Надо как-нибудь попробовать, – Фрида, никого не стесняясь, провела ладонью себе по промежности и мечтательно улыбнулась. – Да-да… Во все дыры, чтоб воздуху не было куда выйти!

– Заткнись! – буркнул Фишер. – А вы, ребята, не удивляйтесь. Ревновать к челам – глупо. Они ведь не люди, и не животные.

Мальцев улыбнулся. Его, конечно, шокировала распущенность Фриды и свобода нравов, царивших у русов, но вопиющая непосредственность плоскогрудой сучки была достойна восхищения. Что касается высказывания о людях и животных, то ничего нового Фишер не придумал – наци всегда были сторонниками этой теории.

Фишер привел гостей к большой, очищенной от пальм поляне. В центре ее стояли три, сооруженные из бревен, навеса странной конструкции. Странность заключалась в том, что навесы стояли на пальмовых пнях, как на сваях и, благодаря этому поднимались над землей на целый метр. Плоские крыши навесов покрывали несколько рядов пальмовых листьев.

Один навес, площадью в добрых полсотни квадратных метров, был открыт и предназначался для надсмотрщиков, второй, размером еще больше, имел стены-решетки, мастерски сделанные из пальмовых стволов и дверь, которая запиралась тяжелым засовом снаружи.

В это здание, как догадался Георгий, помещали на ночь челов. Третий навес, судя по перилам, со следами потертостей и горам обглоданных костей на полу, предназначался для сторожевых собак-монстров.

Последним сооружением на поляне был ряд деревянных клеток, установленных на высоких подпорках и очень похожих на тех, в которых держат кроликов. Только вместо кроликов там были собаки. Поначалу Мальцев решил, что это щенки голоногих питбулей, но быстро понял, что ошибся – эти собаки походили скорее на безобидных дворняг и особой нужды держать их в клетках не было.

Бревенчатый пол элитного навеса был устелен шкурами животных, а по центру его из камней было сложено пять очагов. В одном из них полыхал огонь, а рус, сидя на корточках, поворачивал деревянный вертел. Насаженная на него туша небольшого животного уже прожарилась. Капли жира, падая на раскаленные камни, распространяли вокруг аппетитный запах. Рядом, на выдолбленном из дерева овальном блюде лежала горка мохнатых кокосов, с уже проделанными в скорлупе дырами.

Все было бы чудесно, если бы не острый запах. Очень знакомый. Скорее всего, он исходил от шкур. Георгий решил, что шкуры недостаточно хорошо выделаны и перестал принюхиваться.

Фишер первым, скрестив ноги, уселся у горящего очага, махнул подчиненному, чтобы тот заканчивал с кулинарией. Рус-повар тут же убрался восвояси.

– Фрида, девочка, тащи сюда ликерчик. Умаялся я, ох умаялся. Чертова работа…

– Сам бы тащил! – Фрида все-таки, прошла в дальний угол навеса и принесла вместительный кожаный бурдюк. – На, подавись!

– Вообще-то она – лапочка, – Фишер разливая свой ликерчик в глиняные кружки, продолжал оправдывать подругу. – И характер у нее – ангельский. Но если обкурится… Завязывала бы с дурью, Фрида!

– Да пошел ты!

– Вот видите. Я же говорил. Своенравная. За что и люблю. Ну, махнули!

Георгий поднес кружку ко рту. В нос ударил запах кокоса. По цвету и консистенции напиток действительно выглядел, как ликер. Что касается кружки, то она не принадлежала к лучшим образцам гончарного искусства. Сделана была грубо, наспех, а обжиг на огне оставил на коричневой поверхности темные пятна.

Мальцев дождался, пока Иван опорожнит свою кружку и лишь после этого глотнул ликера. Сладкий, крепкий и поразительно вкусный напиток, обжег горло, скатился по пищеводу и взорвался в желудке, обдав его стены мягкой, теплой волной.

Приятное ощущение смыла яркая вспышка, заставившая исчезнуть навес, костер, руса и поставщика. Вместо грубой глиняной кружки, Георгий сжимал пальцами ножку стеклянного бокала, наполненного желтой жидкостью. Перед ним был стол с нехитрой закуской – открытая банка рыбных консервов, пара яблок, тарелка с маринованными помидорами и нарезанная на газете колбаса.

Напротив Георгия стояли двое. Парни лет двадцати в футболках и джинсах. Солнечный свет проникал в комнату через окна, на которых не было занавесок.

– Ну, и за что будет первый тост? – с улыбкой поинтересовался один.

– За то, что мы, наконец-то, снова вместе! – ответил Мальцев.

– Ну, между первой и второй…

Басовитый голос Фишера прогнал видение. Георгий лишь успел понять, что память вернула его в студенческое общежитие, а с ним были двое его лучших друзей, с которыми он пил… Банановый ликер! Ну, конечно же, тот ликер был банановым…

– Перерывчик небольшой!

Георгий специально продолжил фразу Фишера, чтобы его отсутствия и возвращения не заметили. Фишер, искоса взглянул на резвого гостя, хмыкнул, опять наполнил кружки.

– За твоего приятеля!

– А что нового в наших местах? – поинтересовался Иван, вертя в руках кокос. – Пока я в дальних краях ошивался…

– Да че там у нас, че там дальние края, – махнул рукой рус. – Есть другая тема для задушевной беседы.

– Да? И какая же?

Фишер сделал паузу, оторвал кусок жареного мяса, сунул в рот и начал жевать. Потом не спеша вытер жирные пальцы о шкуру, расстеленную на полу.

– Поговорим о четвертом, Иван. О четвертом поставщике. Я хорошо знал того парня, а этот, – Фишер указал на Мальцева. – На него совсем не похож. Даже рядом не сидел. Эй, Фрида, поделись-ка дурью. Сверни, будь любезна, одну самокруточку для своего Фишера. Так, как решать проблему будем, а Ваня?

– Не вижу никакой проблемы. Паззлы поставщиков – не твое собачье дело. Занимайся челами, Фишер.

Коротышка пыхнул принесенной Фридой самокруткой, полюбовался колечками дыма.

– Собачье? Даже так? Вы, поставщики – гордый народ. Думаете, что бога за яйца ухватили. Считаете нас, русов отбросами, но… Дело не в тебе и не в нас, Иван. Согласно Своду Законов Двенадцати Таблиц, любой, кто не принадлежит к конкретному сообществу Базиса, считается челом. А челы, как раз мое, как ты выразился, собачье дело. Еще одно оскорбление и твой дружок со шрамом на своем распрекрасном лбу отправится мостить дорогу, а ты пойдешь к Вондре один-одинешенек. Усек расклад?