Читать книгу Близнецы с Алатырь-острова. Сын Звезды, рожденный горой. Александр Великий. Романы. Необыкновенные деяния - Сергей Юрьевич Соловьев - Страница 22

Волхвы подошли к Близнецам, поклонились и преподнесли дары:

– Мы просим поговорить, как Посвященные с Посвященными в шатре, что бы несведущие не слышали нас.

– Хорошо, – сказала Элисия, Улль просто кивнул головой.

Близнецы поднялись, и пошли за волхвами в шатер, по протоптанной тропинке, и полы шатра захлопнулись за ними. В шатре мрак разгоняли горевшие светильники, и посередине был стол, с кувшином полным питья и серебряные ковши, и на столе лежали выделанные кожи для письма.

– Садитесь, – сказал волхв мокшей, – вы же ученики Алатыря и Буян-острова, – мы благодарны вам за помощь, и мокши шлют вам запас хлеба, вам его на год хватит, и сто бойцов хотят идти в поход. Но, Белый царь, извини, не с тобой, а с Царевной-Лягушкой.

Тут Элисия закусила губу, и стала водить рукой над огнем, зрачки ее глаз расширились, они почернели, и она заговорила:

– И я вас отблагодарю на все времена, хоть и немного мне осталось, отныне вы мокши вознаграждены- после смерти вы не будете обречены возрождаться для земных страданий, а успокоитесь в царстве Небесном, но вы должны охранять путь в тридевятое Царство и не пускать туда чужих. Магам же будет открыто будущее, а арсам дано видеть мир горний.

И она слепо присела на кресло, но тут сразу же прозрела опять, и в удивлении смотрела на побелевшие лица волхвов. Волхв мокшей сглотнул, и налил себе трясущейся рукой питья из кувшина.

– Улль, расскажи нам о Возвышенном пути, что бы и мы могли поступать верно, – сказал волхв арсов, – а так же о правильном начертании истинных знаков.

Улль рассказывал долго, сестра ему помогала, а волхвы быстро записывали, что им говорили Близнецы. Когда все закончилось, брат и сестра вышли из шатра, и направились к своим спутникам.

– Собираемся, – сказал Улль Гейзе, и положил сверток с подарками волхвов.

– Прости меня Рада, – и юноша поцеловал свою жену.

– Ты же вернешься ко мне, и не сейчас уходишь, – говорила она, ласково поглаживая его по щеке, – я знала, кто ты такой, когда замуж за тебя выходила.

– Конечно вернусь, – ответил Улль, и положил ладонь на плечо жены, и попытался прислушаться к себе, вернется он сюда или нет.

Девы привели упряжки, и гости вставшие на площадки повозок, направили колесницы домой, в Ладу. Путь обратно был более легким, на сердце Улля не было тревоги, угнетавшей его в ожидании свидания с угорцами. Но съедало чувство вины перед девушкой, но Путь, который он должен пройти? Он вернется, он обязательно вернется, сюда, домой.

Еще целый месяц собирались в дальнюю дорогу, а молодые и не расставались, согревая друг друга теплом души, вместе посетили и знамениты храм Лады, Золотой Богини, любовались лесами, рекой. Гейза приохотил Улля ловить раков, и их вкус очень понравился и Раде. Но однажды, у нее стал иногда пропадать аппетит, и ее тошнило, так что юноша побежал за сестрой, которая пока занималась лечением окрестных людей, и учила знахарок и лекарей лечению больных. Она пришла быстро, шурша оборчатой юбкой, и звеня браслетами на руках.

– Добрый день, Рада, – участливо сказала Эля, и поцеловала жену брата, – сейчас посмотрим, что с тобой, – и стала аккуратно проводить ладонями вдоль тела, но не касалась его, и вдруг на ее лице разлилась улыбка, и она расцеловала Раду и Улля, – у вас дети будут, – на мгновенье задумалась, – двое, мальчики.

Рада покраснела и заулыбалась, муж ее обнял и поцеловал, жена прошептала чуть слышно:

– Теперь вам уходить можно.

И вправду, Гун ушел неделю назад, и Улль подарил ему «Ведающего», юноша вспоминал этот день.

* * *

Гун попрощался с Гейзой, крепко обнял и Улля, и сказал подумав:

– Сестру береги мою, и там, на Западном море, мы все равно будем зваться твоими людьми.

– Дарю тебе «Ведающего», правда придется судно и волоком тащить.

– Спасибо, – он на секунду отбежал к своей кибитке, запряженной парой черных быков. Вернулся и протянул сверток, с драгоценным сосудом из горного уральского хрусталя – ковшом, в виде утки. Улль засмотрелся на вещицу, она была настолько прекрасно сделаная, что просто пылала на солнце, с клювом, выточенными глазами, и крыльями, просто как живая.

– Это я Эле подарю, ей он нужнее.

– Она же тоже близнец, – рассмеялся Гун, – и моих ведуний обучила и посвятила в таинства, а то шли они, как вслепую. Ну а Семерых Руга посвятил. Так что все у нас будет хорошо, на Двине перезимуем, и пойдем на Запад. А то видишь, я Раду за Тала сватал, а они оба отнекивались, – и о опять засмеялся. Надеюсь, Тал найдет себе невесту на Двине, ну или я помогу, наверное.

К ним подошла еще одна молодая пара, улыбчивые юноша и девушка, уже походной одежде.

– Прощай, Улль, вспоминай нас, – и Арий обнял старого друга, а Зана поцеловала Раду, и на мгновенье замешкавшись, Элю.

– Не бойся, не заколдую, – сказала медленно, и улыбаясь лишь глазами Элисия.

– Да и не боюсь, – ответила опустив красивые глаза, Зана.

– Пора, уезжаем, – сказал Гун, и за руку повел жену к кибитке, Арий пожал руку Уллю, и с женой пошел к своим родовичам, Тал тоже со всеми попращался и побежал к свой колеснице.

Эля и Рада махали платками уходящим, что бы дорога их была легкой, Улль просто смотрел вслед своим друзьям, и думал, что скоро и он пойдет в далекий путь.

* * *

Они собирались быстро, Гейза обрадовал, сказал что городок угры на Белой для Рады уже срубили, построен и светлый терем, и двадцать домов для первых жителей. И обещанные лодки для припасов тоже построены, осмолены, ждут своего часа на пристани.

Наконец пришел и их час прощания, разъезды на колесницах с Игаром отправились в путь, Куна со своими воинами тоже шел впереди, провожая Великий Поход. К ним пришли и проводники от мокшей, довести с честью Раду с остающимися с ней гунами и савирами.

Караваны кибиток тронулись в путь, идя вдоль реки, их повел Исфен.

Эля, с хорьком на руках, и Волк с ее мечом стояли рядом, пока Улль прощался с Гейзой и его женой Делой, и волхвом Ругой.

– Это тебе на память, – сказал юноша протягивая вождю магов золотой браслет.

– А это тебе, Дела, за доброту, – и он ей протянул золотое ожерелье.

– Руга, ты был здесь моим наставником, мамонтова кость приносит удачу, – и отдал в руки волхва большой кусок бивня, годный для поделок, и увидел, что ведун расплылся в довольной улыбке.

– Возвращайтесь потом сюда, к нам, когда совершите Предназначенное, – сказал Руга.

– И ты правда этого хочешь? – ехидно ответила стоявшая рядом Эля, держа за хвост сердито верещавшего питомца.

Лицо волхва странно изменилось, стало скорее грустным, чем веселым, Гейза взглянул на старого друга, и губы его растянулись в широчайшей улыбке.

– Мы тебя любим, Эля, правда, не думай о плохом, – сказал вождь магов.

– Мы вернемся, волхв, так или иначе, – сверкнув очами, добавила Элисия.

– Мокшане здесь?

– Ждут в лодках.

– Тогда мы пошли, не поминайте лихом, – сказал Улль, и вся семья пошла, за ними гордо шествовали Серебряные копья, а дальше шла колонна Дев Зии. Все лари и палатки с утра уже загрузили на лодьи, так что на пристань шли налегке, только Катей мерил шагами землю с Грифоновым знаменем в руках. В лодьях уже сидели люди, другие погоняли упряжки быков, тащившие лодки с зерном и подарками угорцев в которых сидели рулевые, управлявшие суденышками, не дававшие им сесть на мель. Несколько больших тридцати весельных лодий ждали свиту Улля, но еще двадцать уже плыли вниз по реке, своим ударами весел двигали суденышки к заветной цели, устью Волги. Близнецы и их приближенные прошли по скрипящей пристани, сколоченной деревянными шипами из дубовых плах. Рада посмотрела еще раз на гостеприимный город, который их встретил и обогрел, и где она обрела нечаянного мужа, и при этом лишь улыбнулась про себя.

– Садитесь, – прокричала Кама, уже стоявшая на оной лодье.

– Я пошла к своим, братик. Волк, со мной, – и она пошла на лодью Камы, где уже были Семеро ведуний и Лия.

Улль с Радой и Серебряными копьями и Катееем пошел на ладью Зии, где им приветственно махали Девы.

– Привет, давно не виделись, козленочек! – кричали ему соскучившиеся девушки.

Рада оторопела слушая это, Катей скрывал усмешку и устраивал штандарт на корабле, и краем глаза приметил, что Айя помогает Зии у рулевого весла. А Улль весело смеялся, слушая своих Дев, и положил у мачты свой лук и стрелы, не снимая меча.

– Да я вам тоже рад, и моя жена Рада! – ответил он, и воительницы встретили эти слова довольным гулом, – мы сейчас идем за мокшанскими лодьями, и с нами шесть лодий идут туда, а потом Элю догоним.

– Я поняла, – прокричала ему Зия, – держаться за мокшами. Ставьте парус!

Попутный ветер подгонял корабли, плывущие по водной глади, и Кама несла суденышки на своих плечах, и караван кораблей разделился, суда Эллы держались правого берега, а Улля – левого. Плыть по реке, было конено легче, и видны берега. Растилались прекрасные леса, растущие по берегам Камы, и хотя лето было уже на исходе, солнце щедро согревало путников, непривычных к такому зною. Гунам и манам было сложнее всех привыкать к такому теплу. Рада находилась на одном корабле с мужем, и с любопытством внимательно осматривала эти берега, которые должны были стать новой Родиной.

Улль был на лодье магов, и хотя судно было немалое, но меньше «Ведающего», двадцати весельное вместо тридцати весельного, и глаза кораблю хозяева не рисовали. Катей помогал держать руль Айе, или просто держался рядом с ней, рассказывая о Лабиринтах Буян-острова.

– Знаешь, Айя, я вместе с воспитанниками тоже прыгал через быка все время, – рассказывал он о своей жизни на Буяне, – здесь ведь главное разбежаться, и считать шаги, что бы толчок шел на правую ногу. Потом прыгаешь, цепляешься а рога- и переворот, и уже стоишь ногами на земле.

– А думала просто стоишь ногами на земле, – сказала девушка улыбаясь, – я слышала, что только Близнецы смогли через быка перепрыгнуть, остальные только старались усидеть и сетку сбросить.

– Не может быть, – сказал Катей, нахмурив брови и посмотрел на Улля выжидающе, а тот лишь сделал вид, что смотрит на карту.

– Кешава! – смотри, мокши поворачивают в речку, это наверное, Белая.

Улль посмотрел на карту, туда же взглянула жена, он еще развернул изображение местности, подумал, и кивнул головой.

– Похоже так, – согласился предводитель, – Пата! смотри за гладью реки, что бы на на мель не выскочить.

– Уже смотрю, Улль!

– Хорошо идем! – добавила Кама.

Гребцы гребли споро и в такт, кормчий держал направление, и их корабль шел на расстоянии пяти корпусов от мокшей. Уже вскоре показался холм с острогом, и свежее построенная пристань на реке, только ждущая корабли в свои объятия. Лодья мокшан пришвартовалась, бросили канаты, закрепленные на пристани, а между лодьей и настилом подложили мешки с шерстью. Люди с судна, забрав груз покинули пристань, освободив причал для кораблей, подходящих для разгрузки к городу. Вот и стала причаливать лодья Улля, гребцы убрали весла, втянули и положили их на дно лодки, а причальная команда крепила канаты на носу и корме. Девы стали выгружать короба с имуществом Рады, и по сходням стали спускаться на причал люди, сначала вышли новые Избранные воины Рады, набранные Катеем из савиров, а затем и девы Камы сошли с другой лодьи, и наконец и Улль с Радой ступили на твердую землю.

Улль, взяв в левую руку свою золотую булаву, в правой держал за руку свою жену, и шел навстречу процессии угорских вождей, за ним шел Катей с золотым грифоном, и Серебряные копья, с обеих сторон, слева и права шествовали Девы, а замыкали строй Избранные. Во главе колонны шла прекрасная девушка с хлеб- солью на расшитом полотенце, и вышел вперед вождь мокшан.

– Здрав будь Улль с женой Радой, – и пропустил вперед девушку с угощением, – я же Бажен, а это, – и он взял за руку женщину, – жена моя, Арта. А это, – и кивнул на девушку с угощением, – моя дочь Вандола.

И Вандола посмотрела на пару гостей, протянула им хлеб, Улль и Рада отломили по кусочку, и поклонились в ответ.

– Рады вас видеть, в новом граде, назвали его мы в вашу честь Белград. Проходите, гости дорогие, все как обещали, мы сделали, – говорил вождь и повел гостей в крепость.

Все вместе прошли по протоптанной тропинке, которая скоро станет торной дорогой, увидели глубокий ров вокруг крепости. Рядом еще работали множество плотников и столяров, которые распускали бревна на доски большими пилами, пахло свежим деревом. Много ошкуренных бревен уже ждали мастеров, которые пустят их в работу. Еще предстояло много работы, но и многое было сделано, и честно, Улль не понимал, зачем мокшанам это все нужно. Выпустив руку жены и убрав булаву за пояс, юноша подошел к Бажену.

– Старшина, надо бы поговорить, так что бы без лишних глаз, – обратился к нему Белый Царь, – извини, если что не так.

Бажен огляделся вокруг, поднял руку, когда к ним хотела подойти жена, и провел Улля в малую сторожку рядом с воротами. Он открыл дверь, пустил гостя вперед и поставил светильник на стол.

– Садись на лавку. Не очень мне веришь? Я рад, что ты не так прост, – начал Бажен, криво усмехнувшись, – а то я в тебе сомневаться начал, уж не ошиблись ли Пряхи?

– Я и подумал, зачем тебе чужаки в своей земле?

– Так да не так, – покачал головой старшина, – чужой да свой, раз Пряхи на вас указали. А уйдете- мы тут мигом передеремся, будем выяснять, кто сильнее. Да и соблазн теперь- Эллины соляные источники. А так – твои дети здесь, и союз значит, в силе. А поскольку ты- Близнец, Великий Белый Царь, то и твои дети значит выше всех по значимости, и не обидно никому, вы же с сестрой не из какого племени, безродные, Горой рожденные, Марой выращенные.

– Понятно, старшина, просветил.

– Не кручинься, Рада здесь в безопасности, и говорят, сестра твоя над ней колдовала, все хорошо будет. А там и ты вернешься. Но, – он рассмеялся, – в далеких краях многие вожди будут тебе своих дочерей сватать, хотя бы и на время.

– Да ладно, – Улль поперхнулся, когда это представил.

– Точно. Если бы ты неженат был, мы бы сейчас с Гейзой соперничали, чья бы дочь твоей женой стала, – и он развел руками в изумлении, – но обошлось, и хорошо, что Рада из гунов.

– Но здесь же поселятся гуны с савирами в крепости, – заметил юноша. И сколоты просятся сесть ниже по течению по Волге.

– Они с тобой и Радой, так что это не в счет. Пошли, Улль терем твой покажу. Насчет сколотов, тоже можно, пускай остаются, места хватит, главное, на нашу соль не претендуют, – он рассмеялся, и морщины пошли лучами от глаз, – а то уже нас ждут давно идти давно пора, думают небось, что ты меня заколдовал.

Улль тоже засмеялся, встал с деревянной скамьи, поправил меч, и пошел к выходу. За ним, опираясь на посох, шел Бажен.

– Чуть не забыл, Белый царь. А что это за рожки у тебя такие на переносье нарисованы?

– Это знак Царя Пастуха, Предназначенье от Прях.

– Не обессудь, Улль. А то у нас уже стали говорить, что ты с рогами на голове, Коровий Сын.

– Чего не наговорят не знаючи. Пошли, Бажен.

Они прошли от сторожки к изукрашенному терему, шли по деревянным плахам двора, а на против терема стоял вкопанный деревянный столб с тележным колесом на нем. Улль поднял голову, посмотрел внимательно, что за диво.

– Это у нас на праздник, Знак Солнца.

– Понятно.

И стали подниматься на лестницу ведущую наверх, посмотреть жилье. Там уже стояли и гости, и мокшане показывали на лавки, красиво сплетенные коврики, на праздничное убранство. Рада тоже стояла, провела пальцем по столу, как он был хорошо выглажен инструментом, ни заусенца, ни неровности. Катей рассмотрел резные кресла, украшенные прихотливыми узорами и натертые воском.

– Очень красиво, Бажен. Спасибо вам, мокшане за честь и ласку, – и поклонилась, а те поклонились в ответ.

– Пойдемте во двор, гости дорогие, столы накрыты, – сказала Дела, жена старшины, – откушать нашего угощения.

Все спустились во двор, и расселись за столами с праздничной трапезой. Улль сел рядом с женой, Бажен с Делой и Вандолой, остальные- как придется, гости вперемежку с хозяевами. Еда была для всех привычная- и пироги, и сыр, и мед, тушеная зайчатина.

Как-то скоро потемнело, все отправились спать, кроме стражи, Улль пошел в терем, вместе с женой, держа светильник в руке. Поднялись по лестнице и вошли в покои, к кровати, покрытой богатыми мехами. Разделись, и легли спать, не став гасить светильник на ночь.

– Не беспокойся обо мне, – говорила жена поглаживая длинные волосы мужа, – все закончится, и ты ко мне вернешься, – она посмотрела испытующе в его глаза, потом поцеловала. Много времени спустя, Улль лежал под меховым одеялом, гладил плечо жены и говорил:

– Конечно я вернусь, все закончится, и я буду с тобой, – говорил он это, и сам старался поверить в свои слова.

Спалось здесь очень хорошо, гораздо лучше, чем на лодье, но внезапно сладкий сон разбился в клочья, их пришли будить, громко постучав в дубовую дверь.

– Вставай, муж мой, – и Рала его поцеловала, и он быстро вскочил с кровати и кинулся одеваться. Солнце светило в слюдяное окно, и комната была окрашена в светло охряные цвета. У себя на острове он жил много беднее, подумал Улль. Ни тебе слюдяных окон, ни медвежьих мехов.

– Ничего не забыл?

– Давай, на дорогу присядем, – он потянул жену к скамейке. Оба присели, подумали, посмотрели друг на друга, и Улль, прицепив меч и кинжал, и заткнув булаву за пояс, еще раз посмотрел на красивую горницу.

– Я тебя провожу до пристани, – сказала Рада, быстро собираясь и выходя к лестнице из дома, и юноша пошел за ней. Все во дворе были построены, и те кто уходил, и те, кто оставался. Стоял и царский знаменосец с Грифоном в руках. Люди, все вместе, пошли к кораблям. Рада не выпускала ладонь мужа всю дорогу, и часто посматривала на него, будто стараясь навсегда запомнить. Наконец, подошли к пристани, Девы сели на один корабль, Серебряные копья Улля ждали своего командира, а Серебряные копья царицы, остающиеся здесь, построились за Радой.

– Берегите ее, – сказал он телохранителям, отобранным Катеем.

– До свиданья, жена, – он обнял и поцеловал Раду, – счастливо, Бажен и Дела! – и он поднял в приветствии руку, – и вам всем, друзья мои! – попрощался он со всеми, и поднялся на корабль. Суда отваливали от пристани и медленно набирали ход. Улль обернулся на пристань, и увидел, как Рада машет ему платком, а левой рукой вытирает слезы, и помахал ей в ответ, стараясь запомнить ее лицо навсегда.

Так все и случилось- рано утром одни остались здесь насовсем, а другие отправились в дальний путь, без возможности вернутся.