Читать книгу Запрет на любовь - Шивон Дэвис - Страница 12

Наталия

– Все очень вкусно, мама Роза, – говорит Карло, любезно улыбаясь моей маме, пока его рука под столом ползет выше по моему бедру.

Только soldati Маццоне, знакомые с моей мамой, могут называть ее так, но никто не станет упрекать моего жениха за фамильярность, когда есть более срочные вопросы, например, моя безопасность.

На челюсти Лео, который стоит на страже в одном из углов комнаты, дергается мышца, но он продолжает смотреть прямо перед собой, словно не слушает и не наблюдает каждую секунду этого ужасного ужина. Карло настоял на том, чтобы сесть рядом со мной, и в течение всей трапезы подлизывался и пытался залезть мне под платье. У меня болит запястье от усилий удержать его руку, а бедра ноют от того, как крепко приходится их сжимать. Я так напряжена, что кажется, будто все мышцы свело, и кусок почти не лезет в горло.

– Я рада, что тебе понравилось, – отвечает мама. – Наталия делала канноли. Десерты ее фирменные блюда.

– Правда? – говорит мой мерзкий жених, впиваясь ногтями в мое бедро, сверкая обезоруживающей улыбкой. – Не думал, что ты можешь быть еще слаще, bella.

На шее собирается пот, но я, стиснув зубы, изображаю улыбку.

– Я думаю, нам следует пожениться сейчас, – заявляет он, перебивая идущую за столом беседу.

Меня прошивает паника, и хочется умолять отца не соглашаться, но я сохраняю фальшивую улыбку и спокойное выражение лица, а мысленно молюсь как никогда в жизни.

– Ты с ума сошел? – огрызается Матео, сердито глядя на Карло через стол. – Это ты виноват в том, что жизнь моей сестры под угрозой.

– Матео! – ревет папа, сверля брата суровым взглядом. – Не говори без очереди.

Дон Греко самодовольно улыбается, и мне хочется врезать по его глупому лицу. Карло – точная копия своего отца, с такими же темными волосами и черными глазами, так что смотреть на будущего свекра все равно что смотреть на будущего мужа, когда он станет старше. При этой мысли меня передергивает. У Карло такой же холодный, нечеловеческий блеск в глазах, и я задаюсь вопросом, не ждет ли меня судьба миссис Греко. Бледной, дрожащей, бессловесной мышки, которая держит приборы трясущимися руками и почти не поднимает глаз. Могу только представить ужасы, которые творятся в их доме, и, несмотря на принятое ранее решение, не хочу туда.

Я вновь противлюсь своей судьбе и хочу избежать ее любой ценой.

– И не тебе это решать, – добавляет папа, переводя свой острый взгляд на Карло.

– Наталия будет моей женой, так что я не согласен. Это мое дело.

Жаль, что я не могу помахать рукой у него перед лицом и спросить: «А как же я?» Но какой смысл? В нашем мире женщины не имеют права голоса. От нас ждут, что мы будем делать то, что говорят, и все время держать язык за зубами.

– Карло. Прояви к дону Маццоне уважение, которого он заслуживает, – говорит его отец, предупреждающе глядя на сына. – Это разговор не для стола. Мы обсудим это в мужском кругу после ужина. – Отец Карло поворачивается к маме. – Еда восхитительная, Роза. Благодарим за гостеприимство. – Он хмурится. – Ты в порядке? – спрашивает он, и я резко поворачиваюсь к маме.

– Мама? – спрашиваю я, заметив ее бледность и выступивший на лбу пот.

Все за столом поворачиваются к ней. Мамины веки дрожат, и папа встает как раз в тот момент, когда она начинает заваливаться набок. Он успевает подхватить ее, и я щипаю руку Карло и отпихиваю ее, вставая. Мы с Лео встречаемся взглядами, в его глазах полыхает пламя, и я понимаю, что он все видел. Но сейчас мне плевать на все, кроме мамы.

Я бросаюсь к ней, а Матео подходит с другой стороны.

– Вызови врача, – говорит папа, глядя на меня и осторожно поднимая маму на руки. – А потом поднимайся к матери в комнату.

– Может, нам стоит уйти, – говорит дон Греко, вставая.

– Нам надо обсудить дела, – возражает папа. – Дайте мне устроить жену наверху. Доедайте канноли, и Матео проводит вас в мой кабинет. – Он смотрит на брата, и Матео кивает, хотя я знаю, что он тоже хочет пойти с мамой. – Я скоро присоединюсь к вам.

Игнорируя пылкий взгляд Карло, я выбегаю из комнаты следом за родителями и иду в нашу гостиную, чтобы позвонить врачу.

* * *

– Что с ней? – спрашиваю я полчаса спустя, когда врач заканчивает предварительный осмотр.

– Я не уверен. – Он мягко надавливает маме на живот и выглядит при этом встревоженным. – Потребуется обследование в больнице, миссис Маццоне.

Он хлопает ее по руке.

Мама выглядит смертельно бледной на фоне многочисленных подушек, на которые опирается.

– Анджело это не понравится, – хрипит она слабым голосом. – Вы не можете провести обследование здесь?

Папа оплачивает круглосуточного врача специально, чтобы избегать больниц и не привлекать внимания. Если бы нам приходилось возить soldati в больницу каждый раз, когда они получают ранения, мы появлялись бы там каждый день, и это привлекло бы внимание властей. А это нежелательно, даже при том, что копы, судьи, юристы и прочие представители сил правопорядка у папы в руках.

– Пока не переживайте об этом. Завтра я получу результаты анализа крови, и, надеюсь, он скажет больше. – Защелкнув портфель, врач встает. – Оставайтесь в постели. Отдыхайте. Пейте много воды и обязательно поешьте.

– У меня нет аппетита, – говорит мама. – И я уже постоянно хочу в туалет.

– Почему ты не обратилась к врачу? – спрашиваю я, волнуясь все сильнее.

– Пф-ф, – отмахивается она. – Тут не о чем беспокоиться.

Хотелось бы мне разделять ее уверенность, но у меня уже появилось плохое предчувствие.

Врач поворачивается ко мне:

– Холодное полотенце на лбу поможет снизить температуру.

– Спасибо.

Он выскальзывает из комнаты, а я иду в ванную.

– Я волнуюсь, – говорю, вернувшись с холодным полотенцем.

Пристраиваюсь рядом с мамой на кровати и аккуратно промакиваю ее липкую кожу.

– Не надо, – говорит она, накрывая ладонью мою щеку. – Я буду в порядке. Уверена, это просто простуда или легкая инфекция.

– А если нет?

– Bella Donna. Я думаю, тебе и без меня есть о чем волноваться. – Между нами повисают невысказанные слова. – Будь осторожна, – добавляет она с таким видом, будто хочет сказать больше.

Мама засыпает, и я, подоткнув вокруг нее одеяло и зашторив окно, на цыпочках выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице.

Когда прохожу мимо папиного кабинета, пялясь на закрытую дверь, в голове возникает идея. Не оставляя себе времени на раздумья, я ныряю в соседнюю гостиную и тихо закрываю за собой дверь. Подойдя к большим книжным полкам, вытаскиваю с нижней муляж книги и отхожу, пока стеллаж разъезжается в стороны, открывая тоннель. Я проскальзываю внутрь, пока не передумала.

Этот дом принадлежал многим поколениям папиной семьи, и один из предков построил в стенах множество пересекающихся скрытых тоннелей. Один главный тоннель ведет к тайному входу за пределами поместья, и я знаю, что папа держит там машину на случай, если нам придется спешно бежать. Когда мы достаточно подросли, папа рассказал нам про тоннели, дав точные инструкции использовать их для побега, если в дом когда-нибудь ворвутся.

Анджело не знал, что мы с Матео обнаружили тоннели на несколько лет раньше, когда играли, и что мы частенько пробирались в этот и подглядывали за его встречами. Я не делала этого много лет, и видно, что в тоннеле давно никто не бывал. Потолок покрыт паутиной, которая липнет к волосам, так что приходится пригнуться. Мурашки покрывают каждый дюйм моей голой кожи.

Когда я добираюсь до тоннеля, расположенного за книжными полками в отцовском кабинете, то слышу громкие голоса. Этот стеллаж не закрывается полностью, и там есть тоненькая щель, сквозь которую можно слышать все, что происходит в комнате, и даже кое-что видеть.

Когда мы с Матео приходили сюда в последний раз, то видели, как наш отец убил двух человек голыми руками. Мне было девять лет. Мэтти было тринадцать, и через несколько недель его ждало посвящение. Он заставил меня пообещать не рассказывать никому о том, что я видела, и запретил ходить в этот тоннель. Я была достаточно напугана, чтобы согласиться без возражений. А на протяжении многих недель после не могла расслабиться в папиных руках. Каждый раз, когда он обнимал меня, я застывала, а в памяти всплывали картины того, как он душит тех мужчин. Если папа и заметил мою замкнутость, то никогда об этом не говорил, и постепенно я научилась блокировать эти воспоминания.

Но никогда не забывала.

Именно в тот день я поняла, кто мой папа и в каком мире мы живем.

– Мы договорились, – рявкает Анджело, отвлекая меня от мыслей.

Я вжимаюсь в угол. Мне вполне хватает звука, а видеть не обязательно.

– С этим никто не спорит, – говорит дон Максимо Греко. – Но ситуация заслуживает, чтобы мы хотя бы обсудили изменение условий.

– Это не обсуждается, – говорит отец. – Наталия еще учится в школе, и я не стану переворачивать ее жизнь из-за того, что ваш сын нажил себе врага среди нас.

– Мне не нравится ваш тон, – огрызается тот.

– Карло! – Дон Греко выдает фразу на итальянском, попросту веля ему заткнуться.

Конечно, Карло не слушается.

– Я не виноват. Это Аккарди действует за нашими спинами, пробуя альтернативные варианты. Он думает, что его дерьмо не пахнет теперь, когда он сменил своего отца и женился на этой вертихвостке Джульетте. Он щеголяет с ней, как будто невидимый. Как будто мы не знаем, что он предает нас! А вы сидите здесь и заливаете мне. Охренеть.

– Осторожно, мальчик, – говорит папа. – Это тяжкие обвинения, и я не потерплю подобного неуважения в своем доме.

– Я говорю правду! – кричит Карло. – Почему вы мне не верите? Говорю вам, это Аккарди науськал Бароне. Он хочет забрать Наталию, чтобы заставить меня молчать. Я не буду этого делать, но и рисковать жизнью своей будущей невесты не хочу. Вот почему наша немедленная свадьба – лучший вариант. Я могу обеспечить ее безопасность, дон Маццоне. Я не позволю никому тронуть ее или приблизиться к ней.

– Ты просто хочешь заполучить ее в свои лапы, – оскаливается Матео. – Ее безопасность ни при чем. Я вижу, как ты на нее смотришь.

– Привыкай, – огрызается Карло. – Скоро она будет моей женой. Сейчас или после окончания школы, но это случится.

– Карло, хватит! – рявкает дон Греко, и грохот упавшего тела побуждает меня подсмотреть. Я не могу остановить расплывающиеся в улыбке губы, когда вижу распростертого на полу Карло и ботинок отца на его шее. – Прекрати проявлять неуважение к дону Маццоне и мне. Извинись и заткни рот, пока к тебе не обратятся.

Карло рычит, но ничего не говорит. Его отец давит сильнее, и изо рта Карло вырывается бульканье. Я мысленно уговариваю дона Греко продолжать. Сделать мне одолжение и выдавить жизнь из своего сына.

Но это было бы слишком просто. Максимо убирает ногу, сгребает в кулак рубашку Карло и вздергивает его на ноги.

– Извинись перед доном Маццоне.

С потемневшим лицом Карло нехотя извиняется перед папой. Тот кивает, сверля моего нареченного взглядом, которого испугались бы большинство мужчин.

Но Карло – высокомерный говнюк и считает, что ему все сойдет с рук. Хотя он только что извинялся перед моим отцом, но смотрит ему в глаза так, что любой счел бы это грубостью.

Его отец ворчит и отталкивает от себя.

– Жди в машине, Карло, – выплевывает он так, будто сын исчерпал его терпение.

– Но, папа, я…

– Это не просьба! – ревет дон Греко, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. Забиваюсь обратно в угол, собираясь только слушать. – Убирайся с глаз моих! Я буду прибирать за тобой.

Не удивительно, что Матео и Карло не нравятся друг другу. Похоже, у них общая безбашенная жилка и склонность бесить своих отцов. Однако Мэтти не посмел бы возражать папе, как только что сделал Карло. Никто не хочет быть избитым в кровь. Интересно, Максимо Греко думает, что брак со мной поможет смягчить его сына или хочет отточить у него навыки зверя, дав постоянную игрушку?

Какими бы ни были его мотивы, на этом сходство между Мэтти и моим женихом заканчивается. У моего брата глаза не мертвые, и он не наслаждается, причиняя мне боль. От взгляда брата у меня не возникает ощущение, будто с меня сдирают кожу. Прикосновения Мэтти успокаивают и защищают, а от пальцев Карло на моем теле хочется застрелиться. От мысли о том, что его член окажется хотя бы близко со мной, становится физически плохо.

Грохот захлопнутой двери – единственный показатель, что урод покинул комнату.

– Наталия останется со своей семьей, – говорит Анджело не допускающим возражений тоном. – Мы лучше всех способны обеспечить ее безопасность. Я приставлю к ней двух soldati на постоянной основе. Лео, – зовет он, – назначаю тебя присматривать за моей дочерью. Выбери напарника.

– Брандо, сэр, – без колебаний отвечает тот.

В любое другое время я бы, наверное, обрадовалась назначению Лео моим личным телохранителем. Но сейчас этого не хочу. Не теперь, когда знаю, что он разделяет мои чувства, но мы не можем ничего поделать. Это будет худшим видом пытки. Для нас обоих.

– Мне это не нравится, – продолжает Анджело, и я слышу перезвон стекла, когда он разливает спиртное. – Карло нужно приструнить. Я не отдам свою дочь, пока он не докажет – словом и делом, – что сможет ее уберечь. Если к следующему лету эта угроза не исчезнет, свадьбу придется отложить. Я не доверю вам заботу о своей дочери, пока не буду полностью уверен в ее безопасности.

– Ты меня оскорбляешь, Анджело, – замечает дон Греко, непочтительно обращаясь к моему отцу по имени.

– Как и ты меня, Максимо, – отвечает папа.

– Наши семьи десятилетиями были ближайшими союзниками среди пяти семей. Много лет назад мы договорились укрепить эту связь браком. Если Карло прав… Если Аккарди ищет каналы распространения и партнеров за пределами Нью-Йорка, тогда наш союз становится еще важнее. Если вы отказываетесь от нашего соглашения, вы понимаете, что это значит.

– Никто не говорит об отказе, – спокойно отвечает папа. – Только о том, что соглашение может быть отложено, пока не разберемся с делами. Моя первоочередная задача – благополучие единственной дочери.

Я не могу поверить тому, что слышу, и, хотя мне хочется верить, что это правда, не могу удержаться от мысли, что на карту поставлено что-то еще. В прошлом я умоляла папу избавить меня от этой брачной сделки, но ему, кажется, не было дела до того, что за человек Карло. Так почему сейчас?

– А что насчет Бароне? – спрашивает дон Греко.

– Думаю, пора нам вдвоем нанести визит дону Бароне, не так ли?

Дон Греко тихо посмеивается.

– Визит, определенно, необходим.

Они продолжают обсуждать другие темы, и я решаю более не испытывать судьбу и убраться отсюда, пока меня не обнаружили Матео или отец.

Выходя из гостиной в коридор, я вытаскиваю из волос паутину и поэтому не смотрю вокруг. Неожиданно кто-то сзади закрывает мне рот ладонью и рывком прижимает к себе. В моих венах бушует адреналин, а в душе вспыхивает страх.