Читать книгу Самозванка - Скотт Вестерфельд - Страница 13

Имение Палафоксов оказалось действительно замечательным.

В отличие от мрачного закрытого поместья моего отца их жилище наполнено воздухом и светом. Комнаты выходят на балконы и террасы, в коридорах через застекленную крышу льются лучи утреннего солнца, и все это великолепие окружает заполненный деревьями двор размером с два футбольных поля.

В эти-то джунгли и ведет меня в первую очередь Кол. Мы взбираемся по дорожке из парящих в воздухе камней, пробираемся сквозь покачивающиеся листья папоротника и налетевший шквал крошечных крылышек. Неясно, настоящие ли это бабочки или генетически изменененые, но им явно что-то не дает упорхнуть в открытое небо.

Рядом с нами на случай падения витают следящие за безопасностью дроны. От перспективы долго лететь до земли мне нестерпимо хочется нацепить на запястья магнитные браслеты.

– Ты специально заставляешь меня нервничать, Кол?

Парень пожимает плечами.

– Только не говори мне, что девушка, столкнувшаяся с мятежниками и убийцей, боится высоты.

– Я сейчас говорю о бабочках. Они же плотоядные, да?

Впервые за время нашей прогулки он слабо улыбается. Не стоило отпускать такие глупые шуточки. Он ведь мог в ответ пошутить на французском, а мой сирано до сих пор спрятан в кармане. Уж больно мне не хочется слышать в ухе отцовские подсказки.

Но Кол ничего не говорит и просто ведет меня дальше.

Наши ноги ступают по влажной каменистой почве. Все кругом покрыто бледно-зеленым лишайником, который пестрит красными всполохами крохотных цветов. Это место больше похоже на естественную среду обитания, чем на сад, – своего рода островок дикой природы посреди города.

Интересно, можно ли с вершины деревьев попасть на крышу, если мне вдруг придется бежать? Кол наверняка знает ответ, но я не могу спросить его об этом. Он стоит неподвижно, вытянув вперед руку, и ждет, когда на нее сядет бабочка.

Когда Рафи хочет кого-то разговорить, она начинает его поддразнивать.

– Для экскурсовода ты не слишком-то общителен.

Он опускает руку.

– Мы находимся посреди симуляции Reserva de la Biosfera El Cielo.

Наверное, все-таки стоило надеть сирано. Хотя это испанский, а не французский.

– Биосферный заповедник «Небо», – переводит он. – Туманный лес в пятидесяти километрах к юго-западу отсюда. Он является природной заповедной зоной еще со времен ржавников. Моя семья до сих пор его охраняет.

– Туманный лес? Звучит как выдумка.

Кол пожимает плечами.

– Эти джунгли расположены настолько высоко в горах, что деревья здесь могут впитывать влагу из нависающих над ними облаков, а если надо, вызывать дождь. В старых джунглях особенная погода.

– Вот теперь ты говоришь как экскурсовод.

– Я известен своим занудством, – отвечает он.

А сам в это время делает характерный жест рукой «за нами следят».

На мгновение я теряю дар речи и молча смотрю на него. Откуда ему известны тайные жесты Рафи? Ее еще в детстве обучили им ученики из частной школы в Диего. А Кол Палафокс учился в школе по другую сторону океана.

Возможно, эти знаки универсальны и их разносят по всему свету безалаберные ученики, кочующие из одной школы в другую. А может быть, жест «за нами следят» настолько распространен, что везде означает одно и то же.

Уж Рафи бы знала. Мне так не хватает ее.

Кол пристально смотрит на меня, и я киваю ему в знак того, что уловила его сигнал. Что я, как и он, такой же избалованный ребенок, а не двойник и обученный убийца.

Тогда он впервые искренне улыбается мне.

Вдруг над нашими головами раздается шипение, словно от пролетающего аэромобиля. Я вскидываю глаза вверх, готовая прятаться в укрытие.

– Это всего лишь буря, которая бывает каждый час, – поясняет Кол. – В настоящем Ресерва ежегодно выпадает до трех метров осадков.

На лес опускается такой легкий туман, что бабочки его даже не замечают. Однако распылителей нигде не видно.

– Похоже, в джунглях действительно своя собственная погода.

Он снова улыбается.

– Давай-ка спрячем тебя от дождя.

Я пожимаю плечами.

– В это платье вплетена сеть наноустройств. Даже промокнув целиком, оно останется чистым и высохнет через пять минут.

Он изумленно смотрит на меня – Рафи никогда бы не стала так говорить о своей одежде. Ее обязательно волновало бы то, что крылышки стрекоз поникнут, а волосы намокнут.

– Ну ладно, – отвечает Кол. – Но я все равно хотел тебе кое-что показать. Настоящее здание возрастом пятьсот лет.

Он снова взмахивает рукой. На этот раз жест мне неизвестен, но я могу догадаться.

Такое старое здание наверняка построено из камня, а значит, не оснащено умными стенами, способными нас подслушать. Да и шпионской пыли в Виктории нет.

– Звучит восхитительно, – соглашаюсь я.

Кол снова замолкает и выводит меня из туманных джунглей в украшенный фресками коридор. Очередные черепа и цветы на фоне пустынного пейзажа, очень похожего на тот, где я вчера летела.

Я безумно довольна собой. Кол до сих пор не догадывается, что я не Рафи. Что я никогда не посещала модные вечеринки и не придумывала себе наряды.

Хотя в действительности мы по-настоящему так и не разговаривали. А теперь он вдобавок ко всему хочет уединиться. Вдруг он вздумает обсуждать со мной секретики испорченных детишек, всевозможные сплетни, о которых я ничего не знаю?

Рафи предупреждала меня: дружба с Колом лишь добавит мне проблем. Надо бы сказаться усталой и вернуться к себе в комнату. Не помешает на всякий случай собрать снаряжение для побега.

Но только я открываю рот, чтобы придумать какое-то оправдание и уйти, как с моих губ не слетает ни звука. Ведь у меня в отличие от сестры никогда не было друга.

Что, если Кол сообщит мне что-то полезное?

Он постепенно уводит меня в глубь их особняка.

Старое здание оказывается самой мрачной частью имения Палафоксов.

Кол проводит меня через дверь, оснащенную сканером сетчатки глаза, и мы оказываемся в коридоре с неровными стенами. Сквозь высокие решетчатые окна пробиваются слабые лучи утреннего солнца. На стенах не видно ярких фресок, только серое безмолвие прохладного камня.

– Что здесь раньше было? – спрашиваю я. – Замок?

– Монастырь, – отвечает Кол и вновь замолкает. Он по-прежнему не желает выступать в роли гида.

На следующий вопрос Рафи наверняка знала бы ответ, но я все равно его задаю:

– А что такое монастырь?

– Своего рода общежитие для людей, живших до ржавников, которые очень серьезно относились к религии. – Он проводит рукой по шершавой поверхности стены. – Обитающие здесь монахи принимали обет отречения от внешнего мира.

– Монахи? Как в боевых искусствах Шаолиня?

Я чуть не проболталась ему, что сама их изучала, и вовремя себя одернула. Кол только вскидывает бровь – в точности как Рафи, когда та ругала меня за то, что я изъясняюсь как военный советник.

– Вроде того. Эти монахи больше занимались каллиграфией, чем избиением людей.

Я вставляю в ухо сирано и тихонько постукиваю по нему.

«Каллиграфия – изобразительное искусство красивого письма».

– Поразительно, – говорю я насмешливым тоном Рафи. – Значит, ты хочешь показать мне свою коллекцию письменности?

– Жаль тебя разочаровывать, но у нас нет подобной древности. Здесь мы храним семейный антиквариат. Эта коллекция может тебя… заинтересовать.

Завернув за угол, мы оказываемся в комнате с низким потолком, заполненной стеклянными контейнерами.

Внутри их полно оружия из эпохи ржавников и даже старше. Мечи, винтовки, бронежилеты из металлических пластин, арбалеты.

Я стараюсь не выдать своего волнения, но тут мой взгляд падает на самый маленький ящик – в нем хранится вибронож. Подлинное оружие последних дней хаоса, до того как режим Красоты принес мир на эту землю.

Не столь функциональный, как мой собственный, но более надежный. Это тот вид военной техники, который спустя даже сотню лет будет работать.

Я касаюсь пальцами крышки контейнера.

Похоже на армированное стекло толщиной в сантиметр. Сломать трудно, но возможно, а еще мы окружены глухими каменными стенами.

Вот они, Палафоксы, – глупцы. Хранят свою коллекцию оружия в самой доступной для кражи части дома.

Разумеется, они принимают меня за Рафи, которая никогда в жизни ничего не крала.

– Прелестные у вас тут игрушки, – бормочу я.

– Вот эта моя самая любимая. – Кол подводит меня к следующему контейнеру и указывает на покоящийся внутри его охотничий лук.

Это уже не старинное оружие. Лук выполнен с применением нанотехнологий из сборного нанополимера, с лазерным прицелом. Стрелы оснащены «умными» оперениями и набором «умных» наконечников: взрывающиеся в воздухе – для стрельбы по птицам, с врывчатыми веществами – для крупной дичи.

Однако во времена красавцев и красоток люди не убивали животных. Это оружие было создано после реформы «Чистого разума».

– Он мой, – говорит Кол. – И обычно висит у меня на стене.

– А что он тогда делает здесь?

– Хефа лично забрала его и принесла сюда. Она заперла его тут вместе с моим скайбордом. – Теперь он смотрит на меня. – Вчера, прямо перед твоим приездом. Причину она не объяснила.

– Кто такая Хефа?

– Так мы с братом называем нашу мать. По вполне понятным причинам.

«Это значит “глава”»[12], – шепчет сирано.

Так вот почему за завтраком Кол заговорил об охоте. Он пытался выяснить, по какой причине она забрала его лук. Он ведь понятия не имеет, что я заложница.

Пора вновь становиться Рафи.

Я шумно вздыхаю.

– Может быть, она просто не хотела, чтобы ты хвастался перед гостями своими скучными хобби.

– Возможно. – Взгляд Кола устремляется к стеклянному ящику. – Или думает, будто я не понимаю, для чего все это затеяли. Эти твои маленькие «каникулы» с нашей семьей.

Меня сотрясает дрожь – неужели он догадался?

Он ждет, когда я что-нибудь скажу. И спасительная фраза «У вас замечательный дом» тут уже не поможет.

– Родители хотят, чтобы наши семьи стали союзниками, – осторожно произношу я.

– Именно, – вздыхает он. – Но могли бы уж придумать что-то поумнее. А то: «Кол, почему бы тебе не показать Рафии дом?»

До меня не сразу доходит смысл этих слов, шестеренки в моей голове со скрипом приходят в движение. В конце концов, все встает на свои места.

– Ох, – выдавливаю я.

– Да. Как будто ты ничего не знала.

Я отрицательно качаю головой. Сейчас я не вру.

Нам с Рафией стоило догадаться раньше, еще до того, как я уехала из дома. Но мы были слишком увлечены хорошими манерами и неправильными глаголами и не могли предположить, о чем подумает бабушка Палафокс.

– Твоя семья, – начинаю я. – Они хотят, чтобы мы… были вместе?

Кол презрительно фыркает:

– Моя семья? Думаешь, твой отец думает не о том же самом?

Тут мне нечего ответить. Моему отцу не нужен такого рода союз, иначе бы он отправил сюда настоящую Рафию, а не ее безумного двойника.

Он всего лишь хочет проучить мятежников, забрать свою долю металла из руин Виктории и уйти.

Никто из нас не предусмотрел иного сценария.

– Я не верю Хефе, – продолжает Кол. – Я всю жизнь учился, готовился помогать ей в управлении городом. А теперь она хочет женить меня на какой-то… – Он осекается, взмахивает руками.

– И на какой же?

Некоторое время Кол злобно молчит, а потом произносит:

– Все это похоже на какое-то средневековье!

С моих губ невольно срывается смех. Ему и невдомек, насколько все происходящее походит на средневековье.

Его темные глаза вспыхивают.

– Думаешь, это смешно?

Я качаю головой. Арибелле ведь известно, что я заложница, а никакая не гостья. Но при этом она с большим энтузиазмом поддержала эту небольшую экскурсию по дому.

Не пытается ли она перехитрить моего отца? Заманить Рафи в свой дом, а потом с помощью своего сына обеспечить себе союз?

– Кол, я действительно ничего не знала. Это правда.

Какое-то время он изучает меня. А потом начинает расхаживать по комнате, размахивая руками.

– Когда прошлой зимой мятежники чуть не выгнали нас из руин, все утверждали, что мы не можем привлекать к помощи ваши войска. Что твоему отцу нельзя доверять, иначе он снова предаст, как только узнает, сколько металла мы добываем. А потом вдруг безо всякой причины заключается сделка, вместе с которой появляешься ты. Как будто все играют в какую-то игру, но никто не стремится объяснить мне правила!

– Да, знакомое чувство.

– Моя мать полностью отстранила меня от процесса принятия решения. Но обиднее всего то, что я только сегодня утром понял почему!

– Скрывай свой замысел до его исполнения – и ты преуспеешь, – киваю я.

Он поворачивается ко мне.

– Ты только что процитировала Макиавелли?

– В последнее время я читала много его трудов.

Кол смеривает меня взглядом, и в эту минуту до меня доходит, как я стою. Не с балетной осанкой Рафи, а в боевой стойке, которой от меня требовала на занятиях Ная: вес тела на носках, к бою полностью готова.

– А ты, Рафия, оказалась не такой, как я себе представлял.

Мне следовало бы как-то возразить Колу. Повести себя так, какой предстает моя сестра в новостных каналах, – властной, своевольной, любящей находить у людей больные точки и давить на них.

Но вместо этого я спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– Твои вечеринки. Вспышки гнева. Если честно, я ожидал увидеть пустоголовую тусовщицу.

Я смотрю на него с обидой за Рафи. Она не пустоголовая, если только не притворяется специально. В конце концов, именно она заставила меня прочитать Макиавелли.

Но с другой стороны, мне приятно, что Кол видит перед собой не Рафи – он видит меня. По крайней мере, те частички моей личности, которые проглядывают сквозь мою маску.

От происходящего у меня начинает кружиться голова.

Только ошеломленная Фрей не знает что ответить, поэтому в игру вступает саркастичная Рафи:

– Жаль тебя разочаровывать, Кол. Впредь постараюсь быть более пустоголовой.

– Поверь, для меня это, напротив, облегчение. Тем более если моя семья хочет свести нас.

Верно, именно это она и пытается сделать. Кол уже понял, что я не та Рафи, которую все видят в сети. И его ума хватит разобраться во всем остальном. А значит, дружба с ним может быть опасна.

Однако в этом есть и свои плюсы. Он заметил то, чего не увидела моя старшая сестра, – Палафоксы стремятся заключить кровный союз.

И мне нужен тот, кто мог бы посвятить меня в замыслы этой семьи.

– Забудь о родителях, – говорю я. – Давай заключим свой собственный союз.

Он вскидывает бровь.

– Я так полагаю, не связанный с женитьбой?

– Абсолютно, – смеюсь я. – Нам даже не нужно нравиться друг другу, если мы не хотим.

– Значит, теперь мне не обязательно быть твоим экскурсоводом?

Я киваю, и на ум мне приходит великолепный ответ:

– А мне не обязательно быть твоим партнером по французскому!

– Comme il faut, – говорит он.

«Правильно», – тут же переводит голос отца.

Я расплываюсь в улыбке.

– Тогда решено. Мы теперь союзники.

Он протягивает мне руку.

– А не пешки в игре наших семей.

На этом мы пожимаем руки. Но что-то в душе мне подсказывает, что я не смогу сдержать это обещание.

Потому что я рождена быть пешкой.