Читать книгу Под крылом дракона - Софья Самокиш - Страница 6

Неожиданная

встреча

Сенеренталь неспешно шла по лесной дорожке. На ней была любимая голубая туника и сандалии с ремешками, оплетавшими ноги до самых колен. Прошло девять лет с тех пор, как она впервые переступила порог Фиела-тоны. Лето было в самом разгаре, но зеленые кроны, переплетавшиеся высоко над головой эльфийки, создавали приятную прохладу в тени.

Девушка свернула в рощу и опустилась на колени у неразличимого сквозь высокую траву ручья. Случайный путник никогда бы не обнаружил на этом месте источник воды. Сенеренталь убрала волосы за спину и склонилась к быстрому потоку.

– А ну, замри… – прошептала она, буравя его взглядом.

Но ручей не послушался, возможно, сочтя обращение к себе чересчур невежливым. Об этом подумала и сама эльфийка и потому не поленилась добавить волшебное слово.

– Асани миэто! – проговорила девушка, опустив руку в воду. Приятное в первые мгновения прикосновение холодной воды к нагретой коже очень быстро стало доставлять ощутимые неудобства. – Пожалуйста! – без особой надежды сказала Сенеренталь. Ничего.

– Значит, в прошлый раз показалось. Или это было совпадением, – вслух подумала эльфийка и, поднявшись, продолжила свою прогулку теперь уже вдоль ручья.

Вскоре он расширился и привел девушку к небольшой заводи, где и без всякого заклинания можно было смотреться в стоячую воду. Сенери подошла к самому краю и остановилась, прислушиваясь. Поверхность заводи, изредка колеблемая ветром, почти застыла, как будто залюбовавшись подошедшей и желая отразить её во всех подробностях.

За девять лет юная эльфийка превратилась в настоящую красавицу. Безупречный овал лица, тонкий нос, голубые глаза – и всё в совершенной пропорции друг с другом. Длинные прямые волосы поражали невероятным разнообразием золотистых и медных оттенков, плавно перетекающих один в другой, словно бы они ловили солнечные лучи и впутывали их между прядями.

Сенеренталь взглянула на отражение и с сожалением вздохнула. Наверное, в прошлом декадоне ей действительно показалось, что Вода её послушалась. Да разве возможно, ещё не окончив школу, овладеть второй стихией? У отца с матерью ушли на это столетия. Даже Лаулон ещё не достиг этого, только Пастораль недавно смогла творить волшебство с помощью Воздуха. Да ещё вот – исключение из всех правил, Амаир, который к концу своего обучения может творить волшебство уже с помощью трех стихий! Словно бы в ответ на её мысли, кроны деревьев зашелестели и над заводью быстро пролетел эльф. Через мгновение он вернулся и завис над водой, с улыбкой глядя на Сенеренталь.

– Амаир, спускайся! – махнула она рукой.

– Я так и знал, что ты здесь! – произнес эльф. – Чем порадуешь?

– Тем, что я обыкновенная среднестатистическая эльфийка, которая учится на последнем курсе Фиела-тоны и достаточно умело может творить магию с помощью своего покровителя, но ничего сверхъестественного ей недоступно, – улыбнулась Сенеренталь. – В прошлый раз мне показалось. Или ты́ неосознанно помог! Ты же у нас особенный! – со смехом закончила девушка.

– Я ничего не подстраивал! И не надо так меня называть, – недовольно поморщился юноша. – Сила есть, а осознания её – нет, несмотря на десять лет школы.

– Поэтому тебя и повезут в столицу разбираться со всеми твоими невероятными способностями, – спокойно пожала плечами Сенеренталь, не видя в этом ничего страшного. – Учиться не грех. Грех – не хотеть учиться.

– Я имею в виду: то, что магия мне дается, не моя заслуга. Она могла бы спуститься на кого угодно! А без этих сил я такой же, как все. Среднестатистический выпускник Фиела-тоны, – произнес Амаир, копируя интонации подруги.

– А вот тут ты не прав, – покачала головой Сенеренталь. – На кого угодно магия бы не спустилась.

Эльфы медленно прошли через кусты и вышли на тропу, по которой девушка начинала свою прогулку.

За школьные годы Сенеренталь и Амаир стали хорошими друзьями несмотря на то, что учились на разных курсах. Отношения Эвелирис и Сенеренталь остались прежними. С Ксионом дружеское общение тоже сохранилось. Нэнирин отправился на Лиол через год после того, как Сенеренталь поступила в Фиела-тону, Нефесона – через три.

С тех пор, как предназначенные нашли друг друга, Тарья стала разрываться между Фиаликом, где были её ученики и кхэлин, и Фиела-тоной, до которой от столицы было два дня пути верхом. Школ в Танмере было всего шесть в самых глухих частях эльфийских лесов, и все они были тщательно спрятаны, чтобы никто извне не мог узнать о заповедных местах, где находились дети. В этих городах никогда не проводились ярмарки с участием иноземцев. Не указывались они и на официальных картах, которые Повелитель предоставлял своим союзникам. Поэтому Тарья не могла позволить себе часто ездить туда и обратно. Но Ксиону приходилось ещё сложнее – ясновидящую хотя бы пускали беспрепятственно, остальные же родственники, друзья и возлюбленные учеников считались посторонними и допускались в школу единственный раз в году – на начало учебного курса.

– Твой отец не упоминал, что в столице для меня приготовили? – девушку отвлек от раздумий голос Амаира.

– Нет, отец ничего не говорил. Ты же знаешь, он не может раскрывать тайны, обсуждаемые на совете.

Амаир вздохнул.

– Не волнуйся! – Сенеренталь положила руку ему на плечо. – Ясновидящие не допустят, чтобы случилось что-то неправильное.

Эльф благодарно кивнул, и оба продолжили путь в тишине.

Им одинаково комфортно было и разговаривать друг с другом, и молчать. Глядя на тесное общение Сенеренталь и Амаира, её подруги были совершенно уверены, что оно перерастет в нечто большее, и удивлялись, почему желанная развязка всё не наступает. А Сенери сомневалась, не понимая своего отношения к новому другу.

Недоумение разрешилось самым неожиданным образом. В очередной приезд Тарьи Сенеренталь сидела вместе с предназначенными в дальнем уголке сада, где могли гулять только магистры, и Эвелирис посетовала на странную ситуацию между Амаиром и её подругой.

– А тут ничего удивительного нет, – ответила Тарья и обратилась к Сенеренталь: – Ваши сомнения абсолютно правильны. Потому что Амаир – одиночник.

«Ах, вот оно что!» – облегченно подумала Сенери, и всё встало на свои места.

Эльфы в принципе народ семейный. Своего спутника или спутницу жаждут найти, едва выйдя с Лиола, – так действует полученная магия, которая стремится к завершенности в семейной паре. Эльфы выбирают раз и навсегда и почти никогда не ошибаются, если они верны законам Создателя – магия не позволяет выбрать неправильно, надо только услышать её подсказку…

Но некоторые представители этой крылатой расы имеют особенную судьбу. Их магия не стремится найти свою половину, желая совершенствоваться в одиночестве. Эта предрасположенность может не сразу осознаваться ими, но после благословения стихии они всё больше начинают понимать, что не хотели бы создать семью, и это не доставляет им страданий. Одиночники – так называют эльфов, следующих по пути совершенствования своих сил вне семьи.

Когда Сенеренталь рассказала Амаиру то, что услышала от Тарьи, он простодушно заявил:

– А я-то всё думал, почему не могу полюбить тебя?

– Я удивлялась тому же! – кивнула эльфийка.

К тому времени – это был уже четвертый год обучения для Сенери и пятый для Амаира, – последний намного превосходил по силам всех своих однокурсников и даже некоторых выпускников. Что ж, теперь это хотя бы могло быть объяснено его принадлежностью к одиночникам, ведь они достигали в магии бо́льших высот по сравнению с теми, кто нуждался в спутнике жизни.

– …Сенери, о чем задумалась? – Амаир выпустил из рук горстку огненных бабочек, привлекая внимание эльфийки.

– Школьные годы вспоминаю, – улыбнулась девушка.

«Однако пора уже вспомнить и о цели моей прогулки!» – подумала Сенеренталь и остановилась, прислушиваясь к шуму леса. Искомые звуки обнаружились очень скоро. Девушка оглянулась на Амаира:

– Вообще, я шла к предназначенным, ты пойдешь со мной?

Тот отрицательно покачал головой, и, взмахнув крыльями, поднялся в воздух. Сенеренталь махнула ему на прощание рукой и пошла на негромкие голоса.

Через несколько минут она вышла на небольшую полянку и прикрыла глаза рукой, закрываясь от солнца. Здесь было в разы теплее, но не только от ярких полуденных лучей. В центре поляны стояли Эвелирис и Олоримэ и под чутким руководством Тарьи, которая в целях безопасности наблюдала за ними из-за огромного камня, пытались наколдовать совместную защиту. Разлитая повсюду стихия ещё больше накаляла атмосферу.

– Здравствуй, Сенеренталь, – небрежно кивнула Тарья в сторону пришедшей. Эльфийка подошла к ясновидящей и устроилась рядышком. Та подвинулась, делясь своим прикрытием, и обе обратились в слух и зрение, наблюдая за Эвелирис и Олоримэ.

Совместное волшебство – главное преимущество предназначенной дружбы – пока получалось у них плохо. Но зато с лихвой компенсировалось другим, совершенно невероятным проявлением их предназначенности: благодаря дару ясновидения Тарьи между тремя эльфийками почти сразу после первой встречи установилась мысленная связь. Ведь главное качество магического родства заключается в том, что во всех предназначенных проявляются индивидуальные дары каждой. Разумеется, они не могли стать полноценными ясновидящими, видеть будущее и проникать в чужое сознание. Но мысли друг друга больше для них секретом не являлись.

Со стихиями-покровителями дело обстоит несколько иначе.

– Моя стихия-покровитель – Воздух, – пыталась объяснить Эвелирис, – как и у Тарьи. А родная стихия Олоримэ – Огонь. Так как мы предназначенные, то моя стихия помогает не только мне, но и Олоримэ, и наоборот. Мне, так же, как и ей, не больно смотреть на солнце. Я никогда не пострадаю от пожара. Потому что её магия защищает и её сестер по магии. Нет, не так… Она воспринимает нас как нечто одно… Однако использовать их стихии я не могу, понимаешь? До тех пор, пока сама не овладею ими.

Несмотря на объяснения Эвелирис, Сенеренталь всё же не могла до конца понять, что такое предназначенная дружба. И каково это – иметь в сознании постоянный фон из чужих мыслей.

– Не надо бить со всей силы! – в негодовании воскликнула Тарья. —У вас должна быть маленькая точка соприкосновения!

Олоримэ вскинула руки, и огненное облако повисло у неё над головой. Эвелирис прочитала заклинание, и стихии Огня и Воздуха столкнулись. Раздался хлопок, и Сенеренталь заметила искажения в воздухе.

– Ну наконец-то! – улыбнулась Тарья, выходя из-за камня. – Теперь и мне можно к вам присоединиться.

Колеблющийся воздух вырисовывал полупрозрачные очертания переплетающихся жгутов оранжевого оттенка, по которым, как разряды молнии, пробегали голубоватые отблески стихии Воздуха.

– Сенеренталь, попробуешь? – обратилась к подруге Эвелирис.

Та медленно перебрала в воздухе пальцами, сгущая магию до состояния маленьких шариков, и метнула их в сетку. Колеблющееся пространство полыхнуло, проглотив стихию Земли, и снова распрямилось.

– Это несерьезно! – покачала головой Тарья. – Не жалей нас.

– Хорошо, – улыбнулась девушка и развела руки. – Деспро рития! – сосредоточенно прошептала она, и её стихия ударила со всей силы.

– Держите! – крикнула Тарья, обращаясь к предназначенным и сама сосредоточилась на сетке. Эвелирис и Олоримэ повернулись к своему совместному волшебству, мысленно удерживая и укрепляя защиту. Сенеренталь тоже усилила стихию Земли. Щит прогнулся. Эвелирис покачала головой и добавила ещё энергии. Сенеренталь азартно усмехнулась и снова толкнула магию руками, ощущая, как упруго пульсирует она перед ней.

– Сетаро! – воскликнула она, и тут же разрушительная сила землетрясения волной прошла от Сенеренталь к защитной сетке. Воздух дрогнул, и совместная магия предназначенных пылающими кусочками, похожими на искры костра, разлетелась по кустам.

– Тарья, мы ведь ни на миг не теряли связи! – воскликнула Эвелирис, складывая обратно крылья, вывернувшиеся под напором стихии.

– Я и не говорила этого, – ответила Тарья, – защита была сделана очень хорошо. Просто у Сенеренталь был сильный удар, которого я, признаться, не ожидала. Думаю, что на выпускном экзамене тебе поставят высшую оценку, – сказала она Сенеренталь и тут же вновь обратилась к сестрам по магии: – А вам – нет, если будете так же долго соединять стихии!

– Я уже выпустилась в прошлом году! – рассмеялась в ответ Олоримэ.

– Мы будем ещё практиковаться? – спросила Эвелирис. – Пока Сенери здесь.

«Вам бы лучше Амаира позвать, чтобы он вам удары посерьезнее наносил…» – грустно подумала Сенеренталь, но вслух предложения не озвучила. В глубине души она чувствовала смутную тревогу за друга. Прошло уже полгода с его выпуска, а его давно запланированная поездка в Фиалик всё откладывалась – что же за испытание так долго могли для него готовить?

– Сенеренталь! Мы готовы! – вырвал ее из плена неприятных мыслей голос Эвелирис.

– Что ж, держите крепче! – предупредила эльфийка и призвала стихию.

***

Эвелирис обогнула облако и ушла в пике, сложив крылья. Потом резко распахнула их во весь размах, чтобы парить, не шевеля ни единым перышком. «Одна из самых великих радостей в жизни – это летать!» – в который раз подумала она.

Восемь декадонов лета промелькнули быстро. Казалось, ещё недавно жара томилась даже в самой глухой чаще Танмере, и вот уже утро встречает сырой прохладой и ветром, несущим запах опадающих листьев.

Несколько дней назад Тарья отбыла в Фиалик, сопровождая туда Амаира, который вобрал в себя, кажется, все возможные способности и волшебные дары. Эвелирис качнула головой, вспомнив странного эльфа. Не хотела бы она оказаться на его месте! Не просто же так его везут в столицу – исследовать невероятные магические силы.

– Наслаждаешься прекрасным утром? – раздался голос над головой, и из-за облака вынырнула Сенеренталь. Сделав пару сильных взмахов, она поравнялась с подругой и так же распахнула крылья, подстраиваясь под её скорость.

– Да, – просто кивнула Эвелирис, не отрывая взгляда от начинающих желтеть лесов. Улицы Гиджиля, раскинувшиеся под ними, уже покрылись ярким ковром из опавших листьев, шелестящим под каждой длинной юбкой.

– Мне нравится, когда начинается осень, – без всякого перехода сказала Сенеренталь и поправила съехавший рукав длинного голубого платья. Летняя пора прошла, жаркие дни и ночи миновали, и поэтому любимая туника эльфийки была убрана в шкаф, уступив место более плотным одеждам. Эвелирис усмехнулась, взглянув на подругу. Она круглый год оставалась верна идее о первостепенности удобства и теперь была в темно-зеленых штанах и простой серой рубашке. Впрочем, Сенеренталь, кажется, не страдала от отсутствия удобства в платье с широким подолом. Как и Олоримэ. «Каждому своё!» – пожала плечами Эвелирис.

Сенеренталь немного поднялась и села на медленно проплывающее рядом облако. Белоснежные хлопья немного примялись, принимая эльфийку. Эвелирис улыбнулась и опустилась рядом.

– В городе скоро начнутся праздничные мероприятия ко дню пророка Хаква. Жаль, мы уже завтра уедем, – сказала Эвелирис и откинулась на облако, распластав свои сиреневые крылья.

Сенеренталь промолчала, подобрала подол платья и сложила руки на коленях. Она посмотрела на восток и подставила лицо ярким лучам восходящего солнца. Подруга взглянула на неё. Благодаря предназначенной дружбе с Олоримэ, которую благословил Огонь, сама Эвелирис спокойно смотрит на солнце, не жмурясь. Но Сенеренталь…

– Сенери, ты ничего странного не чувствуешь? Тебе не больно смотреть на солнце?

– Нет, – пожала плечами девушка. Её глаза в ярких лучах приобрели золотистый оттенок.

– Хочешь перед отъездом наведаться к Старленам? – вдруг спросила Эвелирис. – Тебе же тоже дорог Ксион, и Олоримэ будет рада тебя видеть!

– Когда? – улыбнулась Сенеренталь.

– Сейчас! – воскликнула Эвелирис и спрыгнула с облака.

***

Эвелирис задумчиво поставила чашку на блюдце и откинулась на спинку стула, возвращаясь в реальность из мысленного разговора с Тарьей.

– Волшебники и эльфы всегда были союзниками, – сказал Ксион и тоже отставил от себя чашку. – Поэтому это событие мимо нас не пройдет. Я думаю, Повелитель уже получил приглашение от императорской семьи Феррии!

«Волшебники? – рассеянно удивилась Эвелирис, выхватив из разговора одно слово. – Что подвигло их говорить о Феррии?» Слово это потянуло за собой воспоминания о первых днях в Фиела-тоне, самых ярких и навсегда отпечатавшихся в памяти, потому что тогда всё было так ново…

– …За тысячи лет между этими двумя народами никогда не было войн, – вещала темноволосая эльфийка, стоя в центре небольшой круглой комнаты. Это был урок истории. Прошло три декадона учения, и между предназначенными к тому моменту уже установилась мысленная связь. Вспоминая тот прохладный день, Эвелирис как наяву ощутила привкус горьковатого ветра, принесшего в окно запах распускающихся листьев. Весна только начиналась. – Феррийцы редко спорили с кем-то и никогда не нападали первыми, как и эльфы.

– Магистр, чем магия феррийцев отличается от магии эльфов? И почему у них иногда рождаются дети, не имеющие способности к магии? – подняла руку Эвелирис.

Дирэль – учитель истории, необычайно умная эльфийка с великолепным чувством юмора – повернулась к вопрошавшей и, немного помедлив, начала ответ:

– Магия – везде одинаковая. Различен лишь её выход. Эльфы с помощью заклинаний призывают стихию, которая совершает нужное действие в пределах своей природы: так, например, эльф, владеющий только стихией Огня, не может вызвать дождь – для этого ему потребуется покровительство Воды. А чародеи Феррии произносят заклинание, которое изменяет мир сразу, без привлечения стихии. Их магия, как и наша, заложена в них самих. Но если мы можем увеличить свои способности путем овладения новыми стихиями, то у волшебников такого правила нет. Чародей рождается с неким количеством силы, которого хватает на определенные действия, и набор доступных действий у всех волшебников разный. Однако для увеличения своей силы они используют артефакты, хранящие в себе цельную магию. Это их волшебный источник, который никогда не заканчивается.

– А что, разве артефакты встречаются в Феррии на каждом шагу? – удивилась Эвелирис.

– Нет. С давних времен у императора Феррии существует хранилище артефактов, где собраны все магические предметы. Они даются в пользование далеко не каждому, а только тому, кто может и достоин принять эту силу, кто не соблазнится её количеством и использует во благо. Это – та же работа над собой, которую совершаем мы для овладения другими стихиями! Теперь же, Эвелирис, ответ на твой второй вопрос – почему среди феррийцев есть и вовсе не обладающей магией живущие, которых называют фролями. Магия, как проявление Создателя, не может творить зло – таков закон использования светлых стихий. Если волшебник преступал этот закон, его ребенок может родиться без возможности творить магию – она будет в нем присутствовать, но никогда не сможет получить выход. Как вы наверняка помните из истории, число фролей росло вместе с увеличением чародейской расы в целом. Через несколько столетий они пожелали отделиться и основать собственное государство, чтобы не чувствовать свое бессилие рядом с волшебниками. Их желание было исполнено, и очень скоро они стали определяться остальными народами как отдельная раса, которую все вы знаете под именем людей. Однако до сих пор в семьях феррийцев нечасто, но рождаются дети, не имеющие в себе выхода магии. Судьбы их различны – кто-то уходит к людям, кто-то остается жить среди своих соотечественников. Тебя удовлетворил мой ответ, Эвелирис?

…Эвелирис тряхнула головой и оглядела комнату Ксиона. В ярком солнечном свете, вдруг залившем всё помещение, с трудом можно было разглядеть сидящих за столом эльфов.

– Эвель, ты с нами? – поинтересовалась Сенеренталь, аккуратно опуская вилку слева от тарелки.

– Да, конечно. Просто кое-что вспомнилось! А о чем вы говорили?

Сенеренталь и Ксион переглянулись и засмеялись. Олоримэ позволила себе лишь улыбку. Даже разговаривая с друзьями, девушка не изменяла своей привычке держаться так, словно она была на королевском приеме.

– Вспоминали про то, что скоро у императорского дома Феррии три тысячи лет со дня коронации первого волшебника рода Дигери. Предполагали, что за празднества будут у них на этот юбилей, – ответила она.

Эвелирис придвинулась к столу, присоединяясь к разговору.

– Отец рассказывал, как он был на торжестве в честь две тысячи девятьсот девяностой годовщины, – делилась тем временем Сенеренталь. – Ведь отмечают они каждые десять лет… Но мне кажется, что для такой даты они приготовят что-то особенное!

Солнце прошло через всю комнату и теперь поднималось выше и выше, уже не попадая прямо в окно. Створки были раскрыты, и с улицы доносилось громкое пение птиц. Эвелирис переводила взгляд с Сенери на Ксиона и Олоримэ и чувствовала себя абсолютно счастливой.

***

Олоримэ осторожно отвела толстую ветвь старого дуба и вышла на поляну. Оглядевшись, она расправила плечи и задела правым крылом с интересом наблюдавшую за ней белку. Животные в лесах Танмере вели себя как ручные, но только с эльфами; представителей других рас они пугались и прятались.

– Прости, – вздохнула эльфийка на возмущенный беличий писк и вопросила в темные кусты за спиной: – Вы идёте?

Позавтракав у Старленов, эльфы решили совершить прогулку по окрестностям Гиджиля и, когда солнце поднялось довольно высоко, вышли из поселения. Они ходили по лесу до самого вечера, а когда стемнело, повернули назад.

– Здесь мы расстанемся, – произнесла Сенеренталь. – Я пойду домой. Сегодня отец возвращается из столицы.

Дом Старленов был в другой стороне, а Эвелирис ещё не собиралась оставлять кхэлина, поэтому дальше Сенеренталь должна была идти одна. Попрощавшись со всеми, она раскрыла крылья и взмыла в небо.

Олоримэ прошла в центр поляны, подняла голову и залюбовалась тёмно-синим небом, богато усыпанным звездами. Слева висела молочно-белая круглая луна, неожиданно огромная – видно, сейчас она находилась к Тоукси ближе, чем обычно. Её яркий свет позволял эльфам без труда видеть свой путь в лесу.

Девушка с трудом оторвалась от любования небом и оглянулась на Ксиона и Эвелирис.

– Помню, ты как-то пожалела, что не художник, – поймав её взгляд, сказал Ксион. – Сейчас снова жалеешь?

Олоримэ улыбнулась:

– Я не думала, что ты запомнишь тот разговор…

Ксион и Эвелирис тихо засмеялись, стараясь не нарушить шумом очарование ночи. Но вдруг что-то насторожило всех троих.

– Да? – полувопросительно прошептала Эвелирис, чтобы убедиться, что тревога охватила не одну её.

Олоримэ остановилась и замерла, потом обернулась на Ксиона:

– Не кажется ли вам странным отсутствие звуков вокруг нас?

Сверчки затихли, белка, обиженная, но по-прежнему сидевшая на дереве, вдруг сорвалась и сиганула в чащу. Значит, что-то чужое было совсем рядом. Эвелирис приблизилась к Ксиону и раскрыла крылья. Остальные последовали её примеру.

Бесшумными тенями они поднялись под самые ветви деревьев, которые начинались в этой части леса очень высоко, и полетели, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в лесные заросли. Вдруг неподалеку тихо-тихо хрустнула ветка – в обычной суете леса на это можно было бы не обратить внимания, – а потом кусты колыхнулись где-то совсем рядом.

Эльф, молниеносно очутившись в районе шорохов, с помощью своей стихии создал невидимую сетку. Всё дальнейшее произошло в мгновение ока. Из кустов терновника выбежали трое. Отвлекшись на защиту от огненной волны, которую направила на незнакомцев Олоримэ, один из них попался в волшебную сетку. Ксион вынырнул из тени и выставил перед собой огненный шар. Его сестра встала позади, тоже держа свою магию наготове, а с левой стороны, окруженная голубыми пятнами стихии Воздуха, вышла Эвелирис.

Трое незнакомцев были в плащах с капюшонами, натянутыми едва ли не до подбородков. Попавшийся в сеть применил магию, пытаясь освободиться, однако Ксион вовремя успел отразить его заклинание, и пленник не смог вырваться. Но из-за движения с его головы слетел капюшон, открыв лицо иноземца, оказавшегося юношей. Он тут же тряхнул головой, и лицо снова оказалось скрыто, на этот раз длинными волосами, но Олоримэ успела рассмотреть блеклые серые глаза, прямой нос, словно размытые очертания губ. Нескольких мгновений хватило, чтобы девушка вспомнила, кому принадлежит эта невыразительная внешность. Эвелирис, уловив в мыслях догадку своей предназначенной, махнула рукой, срывая ветром капюшоны с остальных незнакомцев.

Луна высветила бледное лицо довольно молодого мужчины с твердыми и немного грубоватыми на взгляд эльфов чертами. Встрепанные темные волосы, щетина и широкие плечи придавали ему сходство с гномом, только рост был чересчур велик. Третьей путешественницей оказалась русоволосая женщина с синими глазами, подобными зеркалам – посторонний не мог увидеть в них ничего, кроме отражения внешнего мира. Несмотря на то, что в такой обстановке нельзя было сохранять спокойствие, ни одна черта её лица не выдавала напряжения.

Ксион, тоже узнав пришедших, убрал сетку, сдерживавшую юношу. «Перед нами – его величество Стефан, император Феррии, императрица Виорена и наследный принц Эарлан… – мысленно констатировала Эвелирис. – Если нас, конечно, не держат за идиотов и не обманывают мороком». Олоримэ недоверчиво взглянула на сестру по магии: «Проверь, ты лучше меня это умеешь». Эвелирис незаметно пустила стихию, дав ей задание снять маскирующие чары. Однако импульс вернулся, ничего не обнаружив.

– Ваше величество, простите за неучтивый прием… – медленно сказал Ксион. – Мы совсем не ожидали обнаружить здесь вас.

«Элиор, как ты посмел скрыть от меня такую информацию?» – это мысленно, да и, наверное, вслух, возопила Тарья в своей комнате во дворце Повелителя. Услышав этот возглас, Олоримэ и Эвелирис устремились сознаниями к своей далекой подруге и спустя мгновение взглянули на мир её глазами.

…Тарья тряхнула головой и выжидающе посмотрела на Элиора. Эвелирис и Олоримэ несколько раз встречались с кхэлином своей предназначенной вживую, но никогда прежде им не доводилось видеть его в полураздетом виде.

– Ну вот ты видишь сама ответ на свой вопрос, – улыбнулся ясновидящий, отстраняясь от Тарьи и ища в темноте тунику. Эльфийка вздохнула и прикрыла глаза, не давая предназначенным лицезреть Элиора, пока тот одевался.

– Ты прекрасно знаешь, что я могу хранить секреты даже от них! – тихо сказала она.

– Прости, Тарья, но Лаким и так смотрит сквозь пальцы на мою слабость рассказывать тебе обо всем. Не просто так каждый в совете имеет свои обязанности. Внешняя политика – это моя работа, – он наклонился и бережно поцеловал эльфийку. – Однако теперь у меня нет выхода. Терпение, о, лучезарные! Я сейчас всё расскажу!

Эвелирис и Олоримэ тоже закрыли глаза, и в их сознание потекла информация.

***

Это случилось около декадона назад. Повелитель и его кхэль Дорелея, носящая титул Хранительницы трона, в пятом часу после рассвета находились в рабочей комнате Лакима, слушая Элиора и двух других ясновидящих из совета. Комната была обставлена очень скромно для эльфа такого статуса, но Лаким не любил ненужных вещей: здесь стояли несколько стульев с бархатной обивкой сидений, два стеллажа с книгами, массивный стол с выдвижными ящиками – чтобы все нужные предметы были под рукой и при этом не занимали место на поверхности стола. Ни предметов декора, ни мягких кресел, ни даже картин не было в кабинете – ничто не должно отвлекать от работы.

– Значит, горные ведьмы по-прежнему ведут себя тихо? – переспросил Лаким.

– Да. Никакой агрессии на нашей границе, – ответила эльфийка, сидевшая справа от Повелителя. – В Эстере усилена защита, однако нападений со стороны гор не было.

– Мне не нравится, что они словно вымерли, – тихо сказала Дорелея. – Такое затишье бывает только перед бурей.

– А что происходит у волшебников? – спросил Повелитель. – Они ответили?

– Нет, Лаким, – лицо Элиора помрачнело. – Император на связь не выходит. Императрица – тоже. Удалось связаться только с их советником, который говорит, что он на время поставлен главным во дворце.

– Ты полагаешь, что-то не так? – взволнованно подалась вперед Дорелея.

– Я не стал своевольничать, но если вы согласны со мной, то я сейчас же выясню обстановку, – проговорил Элиор.

– Да, я даю тебе такие полномочия, – кивнул Повелитель, внимательно посмотрев на супругу. Ясновидящие удалились.

Вести пришли через полтора часа. И они были невероятными.

– Лаким, у них готовится революция! – Элиор ворвался в кабинет и сразу приступил к изложению дела. – Горстка сумасшедших чародеев смогла завоевать внимание всей страны и убедить волшебников в том, что император им больше ни к чему. Они предложили заменить его властью всего народа, представителями которого будут, разумеется, они сами. Все земли принадлежат всем, все между собой равны, а золото и магию – всем в равной мере… Просто вечное блаженство на Тоукси решили устроить!

Повелитель выпрямился, прижавшись спиной к спинке кресла. Руки его судорожно вцепились в подлокотники, и он тихо попросил:

– Пожалуйста, передай нам все подробно.

Под этой просьбой подразумевалось обращение к способности Элиора как ясновидящего передавать информацию в виде образов любому живущему, позволяющему вторжение в свое сознание. Дорелея глубоко вздохнула, получая неутешительные новости, и перевела взгляд на своего кхэлина, которому Элиор так же быстро передал произошедшее.

– Значит, власть народа… – задумчиво повторил Лаким. – Всё принадлежит всем в равной степени…

– Лаким! – Дорелея пристально посмотрела в глаза кхэлину. – Мы никогда не вмешивались в дела других народов, когда внутри их государств происходили неурядицы, но теперь это затронет всю Тоукси.

– Я думаю, что мы не слишком поторопимся, если начнём действовать сейчас же, – Повелитель с грустью кивнул головой. – Волшебники без морали и законов представляют опасность. Они могут ввергнуть страну в хаос и уничтожить этот народ как нацию, оставив одни лишь телесные оболочки с элементарными потребностями.

– Они считают, – Дорелея вопросительно посмотрела на ясновидящего, – что магия должна принадлежать всем и в равной мере вне зависимости от того, сколько сделал каждый для развития своих сил?

– Именно так, – Элиор, немного успокоившись, занял свое место за столом. – А это нарушает сам закон естества магии. И, чтобы доказать, что магия не является ни светлой, ни темной, а просто равнодушна к происходящему, мятежники решили убить королевскую семью!

Лицо Дорелеи изменилось. С кхэлином у них был абсолютно одинаковый взгляд на происходившее.

– Да… Всё правильно, – продолжил Повелитель, задумчиво проводя рукой по ручке кресла. – Император всегда считался наместником неба, о чем свидетельствовала его кровь. Представители императорской семьи могут подчинять себе самую сильную магию, просить о помощи высшие стихи и получать их ответ. И убить короля – значит лишить страну защиты. Значит оскорбить магию, убив её посредника. Но отступники хотят доказать, что ничего не изменится и никакой кары за это не последует. Они хотят убедить народ, что правящая семья ничем не отличается от остальных волшебников, что магией, которая находится во дворце, может владеть каждый. Они утверждают, что стихия – нейтральна и ей всё равно, используют её для светлых дел или для темных. Утверждают, что нет никого, кто бы отслеживал поступки живущих. А если магические силы слабеют, то можно прийти в хранилище, где лежат все изъятые из дворца артефакты, и взять столько энергии, сколько тебе необходимо.

– Создатель, как же это? – прошептала Дорелея, в ужасе качая головой. – Ведь император Феррии действительно единственный волшебник, который имеет связь с высшими стихиями! И магия действительно не может быть использована во зло! Если это, конечно, не низшая стихия.

– Одно из двух! – наклонил голову Элиор, внимательно выслушав слова Повелителя и Хранительницы. – Они или и правда не верят в это и считают, что останутся безнаказанными за подобное святотатство в отношении магии… Или же действительно, – это слово он произнес, точь-в-точь копируя тон Дорелеи, – хотят ввергнуть страну в хаос. Незаметно для самих волшебников перевести их на использование темной магии. Потому что никакая светлая стихия, данная Создателем при рождении, не станет помогать в темных делах. А если не помогают светлые силы, куда пойдут за помощью?..

– Стефан ещё жив? – спросил Лаким, прервав ясновидящего. – Или ты снова ждал моего указания, чтобы выяснить это?

Элиор помедлил с ответом и машинально обвел взглядом комнату. Совсем некстати ему попался на глаза кодекс Танмере, подписанный самим Повелителем, что ещё больше смутило эльфа. Он хорошо помнил о том, какие действия ясновидящих находятся под официальным запретом: взлом чужого сознания, управление другим существом и слежка. Любой предмет, принадлежащий кому-то из живых, содержит в себе его отпечаток. А любой ясновидящий может по этому отпечатку увидеть обладателя и окружающую его в данный момент обстановку.

Смущение главного ясновидящего не ускользнуло от внимания Повелителя и, несмотря на серьезность разговора, даже вызвало у него подобие улыбки. Элиор вздохнул и вытащил из кармана лоскуток черного бархата.

– Отрезано от плаща императора Стефана в последнее посещение им нашей страны, если ты помнишь, – сообщил он. Лаким одобрительно кивнул. Эльф сдержанно улыбнулся.

– Где они? – спросил Повелитель.

– В тесной комнате со скудной обстановкой. Судя по всему, их там держат в некотором подобии заключения, – Элиор снова стал серьезным. – Кормят, непочтительного отношения не выказывают, кандалов не надевают. Однако везде стоят блокаторы магии. Из помещения никуда не выпускают. Следов слез и истерик не видно, из чего могу предположить, что пока ничего страшного не произошло.

– Что ты ещё узнал из мыслей этих доморощенных революционеров? – мрачно поинтересовался Повелитель.

– Скоро планируют перевести всю семью в другой город, подальше от столицы, где и приведут в исполнение приговор, вынесенный императорской фамилии новым правительством, – ровно, не повышая тона, проговорил Элиор. Лаким медленно выдохнул, не выказывая никаких эмоций по этому поводу.

– Мы можем их перехватить? – резко спросила Дорелея.

– Сколько отправить эльфов? – произнес в ответ Элиор.

– Я не ошибся, ставя тебя во главе совета, – поднимаясь из-за стола, сказал Повелитель.

***

– Эвелирис, что у вас там происходит? – спросил Ксион, возвращая кхэль и сестру из воспоминаний главного ясновидящего.

– В Феррии произошла революция, – выныривая из чужих мыслей, ответила эльфийка. – Императора и его семью хотели убить.

– Откуда вы знаете? – осторожно поинтересовался Стефан. – Вы состоите на службе у Повелителя?

– Нет, – покачала головой Эвелирис, снова прислушиваясь к голосам в сознании.

«Потрясающе… У наших соседей бардак на бардаке и бардаком заправляет, а ты держал меня в неведении!» – продолжала возмущаться Тарья.

– Что значит – нет? – тихо переспросил волшебник. – Но тогда откуда? Простые эльфы не могут знать об этом!

Положение дел императору не нравилось. Он устало посмотрел на жену, встретил её ободряющий взгляд и снова уставился на странных созданий. Как быстро меняется ситуация!

«Значит, твой отряд не успел, раз ты так же, как и все мы, удивлен их присутствием в окрестностях Гиджиля?» – спросила Тарья. «Пойдем со мной, – Элиор тем временем облачился в тунику и был готов выйти из комнаты. – Я уже передаю случившееся Лакиму. Думаю, у него не будет другого выхода, кроме как попросить твоих предназначенных сопроводить их величеств в Фиела-тону!»

«Куда?!» – мысленно воскликнула Эвелирис, не веря своим ушам. Впрочем, идти Тарье и Элиору никуда не пришлось, так как дверь комнаты отворилась и на пороге показался Лаким.

Олоримэ и Эвелирис вздрогнули, вместе с Тарьей глядя на вошедшего Повелителя.

– Ты уже отозвал отряд из Феррии? – немного помедлив, спросил он.

Элиор с улыбкой развел руками. Очевидно было, что в спасательном отряде уже нет необходимости, раз императорская семья сумела выбраться самостоятельно, и глава совета сразу отдал мысленный приказ ясновидящему, находившемуся среди посланных на помощь феррийцам, о возвращении в столицу.

– Тогда нам ничего не остается делать, как попросить, Тарья, твоих предназначенных отвести наших гостей в Фиела-тону! – донеслось до эльфиек.

Эвелирис чуть не подпрыгнула от удивления: Элиор, конечно, ясновидящий, но предсказывать решения Повелителя! А впрочем, что ещё остается делать? До Фиалика далеко, а до Фиела-тоны пара часов пути, если лететь на единорогах, или шесть часов верхом по земле. Не оставлять же внезапных гостей бродить по Танмере без присмотра!

– Что там у вас? – наконец не выдержал Ксион.

– Повелитель принял решение помочь беглецам, – озвучила услышанное Эвелирис. – Ваше величество, мы отведем вас в Фиела-тону, – повернувшись к императору, сказала она.

– Да кто вы такие и что происходит? – Стефан не возвысил голос, но по тону было слышно, что он едва сдерживал гнев и нетерпение, за которыми стояли страх от непонимания и дикая усталость.

– Да, хотелось бы знать более подробно, – тихо сказал Ксион, переводя взгляд с одной эльфийки на другую.

– Дело в том, что Повелитель хотел спасти вас и послал своих эльфов, чтобы помочь вам бежать, – спокойно передала Эвелирис слова Тарьи. – Но так как вы справились с этим сами, а в столицу вам сейчас идти небезопасно, самое лучшее место для укрытия – то, о котором никто вне Танмере не знает. И даже вы, несмотря на долгие годы союзничества. Это школа. Ближайшая отсюда – Фиела-тона. Куда мы сейчас сопроводим вас по решению Повелителя.

Император стиснул зубы, но ничего не сказал, лишь пронзительно посмотрел на эльфийку. Тарья, сосредоточенно прислушивавшаяся к разговору, быстро сказала: «Сестры, объясните императору, откуда у вас эта информация. Не думаю, что они пойдут за вами просто так!» Эвелирис вздохнула и согласно кивнула. Потом виновато улыбнулась и произнесла, обращаясь к гостям:

– Простите меня, ваше величество. Мы сами весьма взволнованы. Сейчас я объясню, в чем дело.

***

– Что ж, на неопределенный срок это – ваши покои, – развел руками Дорел, проводив гостей в отдаленные комнаты.

Император Стефан, императрица Виорена и их сын, появившиеся сегодня утром в сопровождении двух недавних выпускников школы, не стали для магистра неожиданностью. Весть от Элиора пришла посреди ночи, и за шесть часов, на протяжении которых гости добирались до школы в сопровождении Ксиона и Олоримэ, главный магистр успел подготовить покои.

– Мы вам безмерно благодарны за ваше гостеприимство, – искренно улыбнувшись, произнесла Виорена. Стефан с благодарностью кивнул Дорелу:

– Невозможно чувствовать себя на своем месте, находясь в бегах, бросив свой народ, но я не думаю, что мы могли бы иметь лучшие условия в подобной ситуации!

Эльф вздохнул и покачал головой:

– Ваше величество, вы ничего не могли сделать. А мы никогда не отказывались помогать вам. Пожалуйста, располагайтесь. Еду вам будут подавать сюда в соседнюю комнату. Несмотря на то, что эта часть школы находится в отдалении от ученических комнат, вам лучше не покидать покои надолго. Я сожалею, но так будет безопаснее. Незачем кому-то ещё знать о том, что вы здесь. В Танмере официально ещё не передавали вести о проблемах Феррии.

Стефан кивнул и вернулся к своим мыслям. Сегодняшняя ночь вылилась ему в несколько седых прядей на голове. Сначала переход через границу, потом блуждание по лесу и пренеприятнейшая встреча с каким-то странным существом, которое, очевидно, желало сделать их своим ужином. И наконец эти эльфийки, едва не доведшие его до безумия. Предназначенная дружба… Император усмехнулся. Кто бы мог подумать, что она может принимать такие обороты – одно сознание на троих! Связанные друг с другом мысленно три эльфийки, одна из которых оказалась возлюбленной того самого Элиора – главного ясновидящего Повелителя. Который тут же, пользуясь случаем, передал Стефану привет и предложение укрыться в Фиела-тоне, куда и сопроводят его эти необычные эльфы. Волшебник с удивлением и восхищением вспомнил полные достоинства движения молодых эльфиек. Им было не больше тридцати лет, среди эльфов они считались младенцами, но дух великой древней расы чувствовался даже в этих желторотых птенцах.

Эльфы возвращались с прогулки, поэтому никаких ездовых животных с ними на тот момент не было. Эвелирис бесшумно исчезла в темноте леса и через пять минут привела трех лошадей и двух лемостер.

– Ты остаешься? – спросила тогда вторая эльфийка.

– Да, – ответила та.

Эльфы быстро попрощались. Эвелирис снова скрылась в лесу, почтительно поклонившись императору и его семье, двое же других взяли себе лемостер, оставляя волшебникам златогривых скакунов, правильно предположив, что лемостерами в качестве ездовых животных в Феррии не пользуются и вряд ли гостям будет удобно на них путешествовать. Путь по земле оказался более долгим, чем был бы в небе, но выбора не было, ведь путешествовать на крылатых животных могли только эльфы.

– Они учились здесь? – с улыбкой проговорил Стефан, вспоминая, с какой радостью увидел он спрятавшийся возле горы город. А ведь эти двое, не отдохнув, сразу отправились обратно…

– Да. Ксион и Олоримэ закончили обучение в прошлом году. А Эвелирис сегодня вечером должна прибыть сюда для прохождения последнего курса и экзаменов через несколько декадонов.

– Но почему она не поехала с нами ночью? – недоуменно взглянул на магистра император.

– У неё есть ещё друзья, которые также сегодня возвращаются в Фиела-тону. Наверняка они собирались ехать вместе. А ей было бы тяжело придумывать им объяснение, почему она решила отправиться в школу одна среди ночи. Нам ни к чему сейчас домыслы, пусть даже среди молодых эльфов в самой глуши Танмере… – произнес Дорел. – По секрету могу вам сказать, что мне очень льстит тот факт, что именно в моей школе воспитываются единственные на данный момент среди молодых эльфов предназначенные дружбой сёстры по магии. Хотя, конечно, в этом нет никакой моей заслуги!

– Простите мне мою наглость, магистр… – вздохнув, сказал Стефан. – Но у нас есть ещё одна нерешенная проблема. Мы бы не отправились к эльфам, если бы у нас не было одного дела, которое можно решить только здесь. Могу ли я поговорить с Повелителем?

– Я сейчас принесу связной медальон из хранилища, подам сигнал Элиору, а он позовет Повелителя.

Магистр поклонился и вышел, плотно притворив дверь. Виорена присела на обитый бархатом диванчик и вздохнула.

– Нам повезло, – тихо сказала она. – Я и в лучшем случае не могла себе вообразить такого поворота.

Принц, все это время молчавший и стоявший у входа в комнату, медленно прошел вглубь помещения и сел рядом с матерью. Император молча рассматривал в окно открывающуюся местность.

– Тебя не оскорбляет тот факт, что Повелитель эльфов скрывал от тебя и от твоего отца существование Фиела-тоны и ей подобных мест? – спросил юный чародей.

Стефан повернулся и внимательно посмотрел на сына:

– Я поступил бы так же.

– Но это значит, что он тебе не доверяет! Почему же ты так легко доверяешь ему наши жизни? – нахмурившись, произнес Эарлан.

– Нет. Мне он доверяет. Но, как ты уже убедился, императорский дворец и сам император далеко не неприкосновенны. Что бы произошло, если бы мы не смогли устроить побег? Быть может, они бы выпытали у нас важные сведения! Как бы они использовали знание о Фиела-тоне, если бы я владел им? Здесь сотни детей, ещё не обученных волшебству, они почти беззащитны! Я бы поступил так же.

Эарлан перевел взгляд с отца на мать, вздохнул и ничего не сказал. В это время дверь со щелчком приоткрылась и в комнату вошел Дорел.

– Элиор передал вашу просьбу Повелителю, и тот готов сейчас же выслушать вас, – проговорил он и положил на стол небольшой медальон.

– Благодарю вас, – со всей искренностью ответил ему Стефан.

– Я вас покидаю. Мои покои расположены в конце коридора, я к вашим услугам в любое время дня и ночи. И будьте уверены: я сделаю всё, чтобы обеспечить вашу безопасность здесь, – Дорел поклонился и снова вышел.

Стефан огляделся и коснулся пальцем медальона. Крышка откинулась, и изнутри потянулся туман, который постепенно воспроизвел черты Повелителя на фоне стен покоев.

– Замкни все звуки в этой комнате! – сделав несколько пассов в воздухе, произнес Эарлан.

Тоненькая ниточка магии отделилась от принца и рассеялась в воздухе. Дверь на мгновение вспыхнула, подтверждая, что заклинание начало работать.

– Здравствуй, Лаким! – вздохнул Стефан.

– И ты здравствуй, главный чародей Феррии, – улыбнулся эльф в ответ.

Императрица поднялась с дивана и, встав рядом с мужем, произнесла:

– Мы благодарим вас за помощь. Мы в долгу перед вами. Когда всё уладится …

– Не думай об этом теперь, Виорена. Лучше скажите, почему семья не в полном составе? – тревожная складка пролегла между бровей эльфа. – Неужели кто-то уже пострадал?

– Нет, Лаким, – горько усмехнулась императрица, – это не то, что ты подумал. Принцессы нет с нами по другой причине. Её нет с нами уже очень давно… Потому что Калипсо была украдена горными ведьмами в день её представления народу двадцать три года назад.