Читать книгу Байесовская игра - Стелла Фракта - Страница 6

– …популяризацией науки. Как говорил Гедеон Рихтер, что бы мы ни предпринимали, всегда была и будет пропасть между массовым потребителем и создателем инновации.

Кох не отрывал глаз от экрана компьютера, лицо его не выражало никаких эмоций, ему было наплевать, что я переслушиваю интервью с самим собой в научно-популярном подкасте – чтобы знать, как в итоге меня представили после монтажа.

– Как была и будет извечная борьба между классами, каждый представитель которых мнит себя носителем истинной мудрости – научной, интеллектуальной или народной – и будет стремиться сохранить элитарность и узость собственного круга, не принимать изменения, вступающие в силу в новом веке технологий.

– Вообще-то Гедеон Рихтер такого не говорил, – бросил Кох.

Я пожал плечами.

– Но это не мешает нам двигать идеи вперед и заниматься просветительской деятельностью, размывая границы, делая невозможное возможным, – продолжал мой голос. — В этом миссия любого деятеля – переступать черту, перетаскивать на противоположную сторону ценное, являть его миру и делиться им.

Кох был прав, Рихтер тут вовсе ни при чем – но никому, кроме Коха, не было никакой разницы.

– А какие слова ты мне присвоил?

Я поставил воспроизведение на паузу.

– Никакие.

– Хорошо.

Я вновь щелкнул пультом.

– Я тоже когда-то не понимал смысл популяризации науки – считая, что так науку обесценивают, показывают ее, якобы, простоту – так, словно каждый может запустить ракету в космос и совершить открытие. Но правда в том, что запускать ракеты и совершать открытия обычному человеку мешает лишь узость мышления – в убеждении, что между классами есть какая-то разница.

Слова принадлежали моему учителю, профессору Рублеву – как и многие другие заимствованные витиеватые речи, способные растопить сердца или в метафоричной манере достучаться до тех, кто ждет знака свыше.

Я ненавидел популяризаторов до сих пор – но стал одним из них, потому что это было моей работой. Я не называл это призванием – потому что у инопланетян призвания не бывает. Великое знание, которое все так хотят получить, но не могут не только проглотить, но и в глотку запихать, содержится вовсе не в книгах.

Рублев учил не только науке – фундаментальным основам, тем самым монадам, из которых строится любой замок – но и созерцанию, умению заглянуть внутрь себя, чтобы открыть заключенную внутри вселенную.

Инопланетянам заглядывать внутрь себя опасно – потому что человеческая кожа слезет, потому что изнутри разорвет.

А, может, эти экзистенциальные настроения у меня от усталости… Потому что вовсе не нужно уподобляться мертвым поэтам и алхимикам, говорящим со страниц своих произведений о великом делании и обретении философского камня гармонии в собственной душе.

Кох объявился ближе к пяти, созвониться с Вогтом из Деннерляйн я смогу позже – я про него уже не забуду. Я догадывался, зачем он так настойчиво добивался встречи – но не делал это через корпоративные процедуры: он хотел принести сотрудничество с Глокнер, как жука в клюве, самостоятельно.

Мне было все равно. Если понадобится, я сделаю так, чтобы на стендах в качестве их спонсора появился наш логотип, а на ближайшее мероприятие немецкого автомобильного концерна пришли нужные ему люди – которые получат свои полезные знакомства.

И я воспроизведу ту же самую цитату про популяризаторов, а Гедеон Рихтер перевернется в гробу.

Я взял ноутбук, перекинул через локоть пиджак и оставил Коха в своем кабинете. У меня было не больше получаса, чтобы пройтись по всем отделам в регулярном обходе, улыбнуться тем, кто попадется на пути, обратить внимание на что-то, что действительно важно – и дать возможность ко мне обратиться, минуя форму на корпоративном портале.

На меня всегда реагировали так, словно я с собой притаскивал ящик мороженого.

Проклятый парфюм был уже повсюду, я не чихал лишь потому что сосредоточился на том, чтобы найти источник. Коридор, обеденный уголок кухни, две переговорки, женский туалет…

– Герр Бер, вы кого-то ищете?

Эльза Шмидт из маркетингового отдела смотрела на меня внимательно. Парфюм был не ее.

– Да.

Я повел носом, она не поняла, но не стала переспрашивать – и ушла. Я достиг лифтов и развернулся, мне хотелось найти виновницу самостоятельно – пусть и Шмидт точно знала, у кого какой в офисе парфюм.

Вскоре я уже входил в опенспейс, подкрадываясь мимо Герды к столам офисного террариума, женского коллектива.

Они молчали, стучали по клавиатуре и щелкали компьютерными мышками. Звук прекратился, как только они заметили мое появление.

Я наклонился к одной из них, к самому уху, глаза уже щипало.

– Фрау Фабель. Не пользуйтесь больше парфюмом в таком количестве. Вы на химическом предприятии.

Тереза Фабель покраснела, я уже отстранился и шагал прочь, стиснув зубы. Я закрылся ноутбуком и чихнул уже у стола Герды, Герда наверняка уже придумала план, как выжить Фабель.

Мой голос звучал вовсе не по-доброму – и никто меня не слышал, кроме нее, – а версию причины обращения директора для остальных она придумает самостоятельно. Я ничуть не переживал, что так мог отбить у нее всякое желание пользоваться парфюмом на всю оставшуюся жизнь.

Я умылся, глаза у меня были красные.