Читать книгу Моделирование реальности: история науки, техники и цивилизации - Светлана Львовна Бутина-Шабаль - Страница 12

Наука развивается автономно как отдельная социальная реальность, но в конечном счете ее возможности определяются историческим горизонтом ее носителя – человечества, когда деятельность человека задается конкретными потребностями, взятыми в единстве с конкретными возможностями. «Природа предшествует человеку, человек предшествует естествознанию» (В. Гейзенберг).

Деятельность исторически раньше мысли; в мышлении человек абстрагирует собственную деятельность, извлекая из нее схемы и принципы, по которым затем вновь организует деятельность. Принцип организации продуктивной деятельности столь же необходимо формирует научное мышление, которое выражает и закрепляет этот принцип в научной картине мира. Конкретно-историческая НКМ становится фундаментом научных исследовательских программ и тем самым научной методологией. Именно поэтому известный философ и культуролог Мишель Фуко характеризовал науку как феномен культуры, в которой она находит свои «парадигмы» или «эпистемы» (исторические способы смыслообразования). Историк науки Жорж Кангилем указывал на взаимную корреляцию социополитических установок и научных исследовательских программ.

Причина подобной неизбежной детерминации заключается в следующем: новый принцип организации продуктивной деятельности всегда возникает как ответ на «вызовы природы» (конкретно-исторические проблемы выживания человечества), но он же, оказавшись единственным в этот момент решением, от которого уже нельзя отказаться, подчиняет человека с не меньшей силой, что и естественная необходимость. На уровне предпосылок познавательной деятельности принцип организация труда с достаточной принудительностью становится средством системного упорядочивания информации, поэтому можно утверждать, что принцип организации труда (продуктивной деятельности) трансформируется в модель познания, специфическую для каждой культурной эпохи.

Неслучайно логически завершенное корпускулярно-механистическое мировоззрение утверждается в Европе тогда, когда появляется мануфактура, концентрирующая и организующая труд тысяч человек. На широко распространенных в XVIII в. мануфактурах эффективно осуществляется разделение труда: «Один рабочий делает и может всю жизнь делать одну-единственную операцию, другой – другую; из этого следует, что каждый работает быстро и умело» (Статья в «Энциклопедии» (1761)). Человек собой воплощает и отрабатывает модель механизма, в соответствии с которой он далее упорядочивает свои представления в науке.

Тогда же наука все более обретает собственную природу, становится экспериментальной, но и эксперимент не есть свободная поисковая деятельность с целью получить неожиданные ответы. «Было бы неверно называть современную науку экспериментальной потому, что при вопрошании природы она использует экспериментальные устройства. Правильно противоположное утверждение, и вот почему: физика, уже как чистая теория, требует, чтобы природа проявила себя в предсказуемых силах; она ставит свои эксперименты с единственной целью задать природе вопрос: следует ли та, и если следует, то каким именно образом, схеме, предначертанной наукой» (М. Хайдеггер). Эксперимент подчиняется схеме, детерминированной познавательной моделью, которая, в свою очередь, воспроизводит исторический принцип организации продуктивной деятельности.

Далее модель познания, будучи методологией, по сути (она демонстрирует, как устроен мир и как его познавать), становится способом конструирования и воплощается в технических изобретениях. Технические изобретения – продукты научного творчества, посредством них наука предметно встраивается в социальную реальность. Изобретения конкретизируют модель, делают предметной, визуально-чувственной, эффективно работающей, многократно повторяемой в отдельных материализованных экземплярах. Тем самым технические изобретения закрепляют познавательную модель в качестве универсальной культурной матрицы, которая означает некий определенный набор правил для восприятия, понимания, интерпретации и конструирования чего бы то ни было за пределами научного творчества. Однако как только познавательная модель утрачивает способность овладевать новыми реалиями изменившегося мира, она допускает признание своей научной несостоятельности и со временем заменяется новой.

Поэтому наш экскурс в историю науки и техники представляет собой последовательный анализ познавательных моделей (которые мы понимаем как «Механизм», «Энергия», «Программа») и их реализацию в фундаментальных научных теориях, технических изобретениях, исторических событиях и социальных трансформациях. Логика изложения материала в книге воспроизводит логику формирования и реализации познавательной модели, которая представляется следующей:

*центральная научная проблема эпохи, порожденная запросами социальной практики →

*гипотеза (ключевая объясняющая теория) →

и (или) *ключевое техническое изобретение эпохи, которое становится своего рода наглядной конструкцией «устройства мира» →

*познавательная модель (стабилизация научной картины мира) →

(на основе данной познавательной модели) дальнейшее познание и претворение природной среды: *перестройка всех сфер жизнедеятельности в историческом времени и пространстве.