Читать книгу Морегрина: Бежать. Потерять. Погибнуть. Возродиться - Светлана Шульга - Страница 12

Мне нужно разбежаться и прыгнуть прямо в самое твоё сердце. Чтобы оказаться внутри, чтобы почувствовать, как оно с шумом качает кровь… Прыгаю в метро и еду в центр.

Прочь с окраины. Вперёд, в самую гущу событий, в которых я буду главной героиней. Еду в одном из вагонов Матери Городов, которые разносят по венам жаждущих её крови.

Люди поглощёны книгами, телефонами, плеерами, разговорами, и я среди них – мчусь по коридорам тоннелей, как по темным коридорам памяти.

Ленту воспоминаний прерывает название станции. Иду в общей огромной массе к свету. Течение несёт. Течение вынесет. Пока плохо плаваю в этой воде. Научусь, а пока слушаю ритм и плыву. У меня сейчас нет никакого адреса. Мне просто нужно надышаться, насмотреться и наслушаться тебя, Мать Городов.

Какая ты необъятная. Какая ты широкая и высокая. Мать Городов, не задохнуться бы от твоей красоты и мощи, которая врезается в сердце и норовит его разорвать.

Нет, ты не лекарство. Ты – бессонница. Как я теперь буду спать: под сверкание твоего неба, под волны твоего шумного дыхания?

Иду по ровным улицам, стремящимся далеко за линию горизонта. Рассматриваю номера домов, подпирающих облака. Пульс учащается. Ещё. Ещё …

Люди вокруг идут настолько быстро, что это даже не назовёшь ходьбой. Они, скорее, медленно бегут, чем быстро идут.

Но не хочу сегодня никуда спешить. Я буду впитывать тебя, Мать Городов. Чувствовать тебя всей кожей, как земноводные.

Неспешно двигаюсь вперёд. Сердце замирает от каждой сверкающей витрины. Мои шаги убыстряются только на пешеходных переходах. Но, как только нога ступает на их последнюю полосу, я уже снова поглощена твоим блеском.

Машины то пролетают мимо, то стоят в густо набитых пробках.

Совершенно незнакомые люди мельтешат кто куда. Некоторые так же, как и я, не торопят время.

Вот возле окна парочка. Оба тычут в разложенную на витрине обувь и что-то живо обсуждают. Наверное, выбирают себе подарки. Сладкая парочка. Мне уже не режет глаз чужое совместное счастье. Я остываю. Или просто былую боль вытеснили новые чувства?

Мне режет глаз другая картина. Под одной из сверкающих витрин сидит пушистая дворняга с печальными глазами. Собака настолько грязная, что сложно разобрать, какого цвета она от рождения. Только круглые чёрные пятна вокруг глаз ярко выделяются в серой сбившейся массе шерсти.

Спешно ищу продуктовый магазин, чтобы покормить бедолагу. К счастью пса, сразу через здание находится дверь с окнами, увешанными бутафорским сыром и колбасой. Беру самые недорогие сардельки и возвращаюсь. Собака, не веря собственному везению, виляет хвостом, выхватывает гостинцы у меня из рук и жадно проглатывает.

– Ешь хомяк, тебе надолго хватит, – говорю ему, кладу остатки сарделек рядом и иду дальше, оставив дворнягу самостоятельно разбираться с нечаянными подарками.

За стёклами витрин, чистыми настолько, словно их ежеминутно натирает невидимый чистильщик, торжественно возвышаются манекены.

Мерцают золотые деревья. На их ветвях медленно двигаются механические длинноволосые русалки в цепях, в серьгах-люстрах и с культовыми сумками в руках.

Четверо статных пластиковых мужчин в шляпах и костюмах, взирают на меня с высоты своего двухметрового роста, и я между ними. Точнее, моё отражение. Я отражаюсь в твоих стёклах, Мать Городов, я уже часть твоего мира.

Это мой оживший «глянец». Тот «глянец», перелистывая который, я тщательно высматривала лица и вычитывала имена. Имена – гербы. Имена – гимны. Имена – бренды.

Я завороженно подносила палец к губам, чуть увлажняла и листала липкие страницы, оставляя на них отпечатки, загибая уголки там, куда потом возвращалась, читая снова и снова о балах, о презентациях, о новых коллекциях, о сплетнях и модных местах.

Каждый журнал был как модная Библия. Эти «библии» я собирала и складывала в башни возле кровати, чтобы по вечерам вытягивать одну из них наугад и погружаться, как в сладкий сон, в мир, который заманивал меня, как яркая, горящая, развратная, но самая красивая блудница.

И сейчас прямо передо мной те самые женщины, которые белозубо улыбались мне с шуршащих страниц. Это те платья, брюки и костюмы, в статьях о которых я старалась не пропустить ни слова. Названия роскошных тканей звучали для меня, как магические заклинания.

Вот стоят три манекена в статусных костюмах из тканей нежно-лимонного, густого-травяного и глубокого синего. Три разных фигуры, три разных роста и размера.

Заворожёно любуюсь яркостью нарядов и реалистичностью застывших пластмассовых красавиц.

Но вдруг, что это? Прижимаюсь к стеклу и вглядываюсь пристально в лицо центрального невысокого манекена. Показалось, или она действительно моргнула?

Да нет, быть такого не может!

Замираю у стекла. Пытаюсь проверить свои галлюцинации. Всё пристальней всматриваюсь в их замершие фигуры, и тут… Манекен поворачивает голову, смотрит прямо на меня и машет рукой.

Неведомая сила отбрасывает от стекла, и я запинаюсь о лохматого бродягу, который, оказывается, всё это время телепался вслед за мной. Если бы не этот мокроносый обормот, всё бы обошлось. Но я, пытаясь увернуться, глупо и больно падаю на грязный тротуар, а испугавшийся пёс стремглав исчезает со страху, оставив меня одну сидеть в луже прямо на весеннем тротуаре.

Глупая неуклюжая провинциалка!

Прохожие, как ни в чём не бывало, беспристрастно проносятся мимо. Не могу понять, что я чувствую больше сейчас: мне стыдно или мне больно?

– Так и убиться можно!

Слышу женский голос и вижу, как ко мне тянется спасительная рука в тонкой белой перчатке, с крупным перстнем прямо поверх кружева. Поднимаю голову и встречаю пронзительно синие глаза взрослой женщины в маленькой серой шляпке.

– Давайте я вам помогу. Вы ушиблись?

– Да вроде всё в порядке. Спасибо!

Встаю, отряхиваюсь и пытаюсь успокоить то ли себя, то ли женщину. Спешу сказать, что все в порядке, но в тот же миг вижу свои грязные ладони, измазанную жижей сумку и понимаю, что выгляжу не столько как пострадавший человек, сколько, как пёс, грязный от носа до хвоста.

Прохожие, раньше равнодушно проскальзывавшие мимо, теперь начинают на меня странно озираться.

– Судя по всему, мне точно нужна помощь. Спасибо, я буду вам признательна!

– Пойдёмте, пойдёмте. Я вижу, что вам нужно элементарно умыться и привести в порядок одежду.

– Скажите, а далеко идти? Долго мне терпеть позор? – говорю я и опускаю глаза вниз. Сочувствующая добрая элегантная фея спешит меня упокоить.

– Да нет, это рядом! – она показывает рукой вперед.

Немного успокаиваюсь, но вижу, как мимо проходящие, уже не скрывая, смотрят в мою сторону с подозрением. Ещё бы! Нечасто, наверное, в этом мире блеска и глянца можно встретить кого-то с грязными руками, грязной сумкой и в грязном платье.

– Не обращайте внимания, – говорит собеседница, хитро улыбается и добавляет: – Нечасто у нас на улицах, особенно в деловом и модном центре, можно встретить девушку с грязными руками, грязной сумкой и в грязном платье.

– Да вы не только человек добрый, вы ещё и мысли читать умеете? – я улыбаюсь, питая к незнакомке искреннюю благодарность.

– Мысли я читать не умею, а вот помогать считаю обязанностью каждого хорошего порядочного человека. Да, мы забыли познакомиться. Меня зовут Регина, а вас?

– Морегрина!

– Красивое имя. Будет интересно узнать его историю. Пойдёмте, Морегрина. А хотите, расскажу по дороге про город, чтобы отвлечь? Вы, судя по всему, недавняя гостья.

Идём неспешно. За увлекательной беседой забываю о своей оплошности. Переходя от одного здания к другому, Регина открывает мне тайну или особенность происхождения каждого.

Мать Городов предстаёт в новом обличье: древнем, мистическом, мудром. Том, о существовании которого я даже не догадывалась.

Ехала в современный, кипучий, модный мегаполис, но вместо этого моя Мать Городов предлагает мне невероятный коктейль ампирных особняков и сияющих небоскрёбов, отражающих траектории везде опаздывающих пешеходов и ватные стаи никуда не торопящихся облаков.

Элегантная знакомая ловит мой восторженный взгляд и прерывается на полуслове.

– Морегрина, вы очень простодушны. Я вижу, вы думаете, что попали в сказочный город?

– Вы угадали, – отчего-то смущаюсь собственного ответа, и в голове проносится странная мысль: «А разве можно думать по-другому?»

– И вы, наверное, подумали, что и я влюблена в этот город? Признаюсь честно, вовсе нет, и вы ещё узнаете почему.

Понимаю, что могу показаться наивной провинциалкой, и ухожу от этой темы.

– Регина, вы потрясающе много знаете. Наверное, работаете экскурсоводом?

– Нет, я искусствовед и работаю в музее. Знать историю и любить искусство и всё красивое – это моё призвание и предназначение. А вот мы и пришли.

Перед нами здание, от которого дух захватывает. И не оттого, что оно высокое. Нет, оно было невысоким. Я не сразу поняла, сколько у него этажей. Широкое парадное крыльцо венчают коренастые, бородатые атланты и белые колонны.

Массивное классическое здание откровенно контрастирует с ультрасовременными стекляшками, упирающимися в левый и правый бок этого архитектурного динозавра. Стекло и бетон справа. Стекло и бетон слева. И между ними – ослепительный в своей мраморности и величественности дворец из прошлого.

– Это музей? – слова вырываются сами собой, но моя спасительница вдруг, посмотрев на часы, которые украшают главный вход, меняется в лице и, скрестив руки на груди, торопливо сообщает

– Ой, мне ведь нужно было по делам совсем в другое место попасть. Только сейчас вспомнила. Извините, мне необходимо убежать. Зайдёте, спросите у охранницы, где можно помыть руки. На вахте сегодня добрая женщина. Пропустит.

Отдалившись от меня на пару шагов, она поворачивается и добавляет:

– Морегрина, вы приходите, как появится время и желание. Буду рада вам что-нибудь ещё интересное рассказать, а вы мне обещайте поведать историю вашего уникального имени. Обещаете?

Послушно киваю головой, пока моя добрая незнакомка исчезает в толпе так же внезапно, как и появилась.

Поднимаюсь по широкой мраморной лестнице. Неуверенно открываю тяжелую дверь и оказываюсь в огромном, просторном, залитом искусственным светом вестибюле со стрельчатыми витражными окнами и люстрами, свисающими с потолка, словно мерцающие водопады.

– Здравствуйте, – читаю на бирке имя «Оксана» и продолжаю: – Здравствуйте, Оксана! У меня небольшая авария. Можно воспользоваться дамской комнатой? – выбрасываю перед ней свои грязные руки и показываю на платье.

Большая Оксана с добрыми глазами понимающе смотрит.

– Обрызгали что ли? М-да, в этом городе не странно. Идите, умойтесь, вверх по лестнице и налево. Только уложитесь в десять минут. Через десять минут, если не выйдете, я поднимусь. У нас вообще-то не положено.