Читать книгу Морегрина: Бежать. Потерять. Погибнуть. Возродиться - Светлана Шульга - Страница 19

Игорь ведет машину агрессивно. Он лихач по жизни.

Уже пару раз превысил скорость и чуть не сбил голубей, объезжая пробки через дворы.

– Рули аккуратней, – отвечая на рабочие письма с телефона, краем глаза слежу за дорогой, и, когда из-под колес пулей выпрыскивается фонтаном серая голубиная стая, бросаю на друга строгий взгляд.

– Ой, Славян, некогда аккуратничать. Уже опаздываем по полной, – Игорь раздраженно цокает: – Одними ободранными голубями больше, одними меньше.

– Сказал, едь аккуратно, – говорю холодно, снова погружаясь в работу.

– Вот забери свою тачку из гаража – рули и командуй! А я, между прочим, за этот проект тоже бился с тремя конкурентами. Пока ты загорал на югах. Чуть «Клёны» не увели договор. И заметь, это я выторговал день встречи! Договорился еле-еле, если тебе интересно, сначала предложил четверг – у них саммит, потом вторник – у них выставка, только утро понедельника свободное, и вот все через…

Слушая про значимость Игоря вполуха, я вношу правки в дела, проверяю бухгалтерию, смотрю отчеты.

Вдруг, тихо дзынькнув, на экране появляется сообщение от Фаи. Открываю его сразу.

Фая – намного больше, чем секретарь. Верная, бессменная, сообразительная, она не делает ошибок, ничего не забывает и никогда не пишет просто так.

«Villa dreams уже волнуются и о чём-то нервно перешёптываются», – читаю её сообщение.

Моментально уловив подтекст, пишу: «Так волнуются или нервничают?»

«Именно волнуются, но и нервничают», – ответ прилетает тут же.

«Фаечка, будь золотом, постарайся услышать, о чем они там шепчутся», – пишу я и добавляю ряд смайлов – сложенных в молитве рук.

«Ок», – дзынькает телефон.

Отрываю взгляд от экрана и задумчиво прохожусь глазами по плывущей за окном центральной улице.

Что-то здесь не так: мысленно возвращаюсь ко всем переговорам с «Villa dreams». Договор выгоден им намного больше, чем нам, так с чего бы этим ребятам волноваться?

Уступили им по всем фронтам, чтобы только взять этот проект в своё портфолио.

Это же такой козырь на перспективу – умный коттеджный посёлок премиум-класса на берегу реки!

Новое сообщение прилетает быстрее, чем я рассчитывал.

Фая пишет: «Говорят про какой-то новый закон. Подозревают, что вы решили перепроверить их».

А вот это уже интересно. Мысленно перебираю все готовые к подписанию бумаги и всю информацию, которую удалось найти по застройщику и подрядчикам этого посёлка.

– Игорь, а ты всю информацию добыл по «Villa dreams»?

– Да вроде всю!

– «Вроде» или всю? А наши юристы смотрели, искали?

– Слав, ну ты чего, уже на договор вышли. Сейчас-то уже смысл об этом говорить?

– Нет, нет, нет… что-то тут не то… Будем разбираться! Нужно срочно поговорить с юристами и бухгалтерией.

Мы уже в самом центре. Движение здесь не такое быстрое, как хочет Игорь.

– Да чтоб тебя, куда ты прёшь, баран! – сигналя очередному нерасторопному водителю, Игорь разбрасывает брань направо и налево. Пытаюсь абстрагироваться от мельтешащих, как назойливые насекомые, мыслей.

Мой плавающий от витрины к витрине взгляд, вдруг спотыкается о невероятно реалистичных манекенов, украшающих одну из модных «стекляшек» и человека в форме и фуражке охранника. Подаюсь вперёд, чтобы лучше разглядеть происходящее.

– Ты смотри, что он творит?! Гад! – я кричу человеку, который замахиваясь палкой, прогоняет от витрины грязную лохматую собаку.

– Значит, нагадил этот пёс там, где не положено. Чего орёшь-то тут. Как будто он тебя услышит.

– Тормози, – резко перебиваю равнодушно рассуждающего Игоря.

– Ты что, сдурел?! – взрывается он.

– Тормози, давай!

– Слав, ты чего творишь! Офонарел! Мы и так опаздываем!

– Тормози, сказал! – хватаю руль и почти кричу в ответ.

Как только машина с визгом замирает на обочине, выскакиваю на тротуар.

Чем мог не угодить дворовый пес? Как он заслужил такое наказание?!

Гадил на крыльце? Укусил клиента? Налаял на этого идиота в форме? Сжавшаяся в комок несчастная псина распласталась на асфальте и пытается отлаиваться.

Её тощее лохматое тело подрагивает, одно ухо неестественно прижато к голове.

– Эй ты, живодёр, а ну прекращай мучить мою собаку!

Шагаю быстро и размашисто, кричу ему таким угрожающим тоном, что охранник невольно останавливает расправу и переключает внимание на меня.

Наши глаза встречаются.

– Это ваша собака?

– Да, это моя собака! – уже остановившись возле пса, говорю резко и тихо, сдерживая желание вырвать из рук этого увальня палку и по нему же ею и пройтись.

Молодой отъевшийся живодёр в форме, явно забывший о жалости, нервно сглатывает и ошарашено осматривает меня с ног до головы.

– Это точно ваша собака? Вы уверены? Это же грязная д-д-дворняга, – запинаясь, говорит он.

Наклонившись, беру пса на руки.

– Это. Моя. Грязная. Дворняга, – чётко произношу каждое слово.

– И-и-извините, – мямлит охранник и чешет затылок под фуражкой.

Спешу забрать хвостатого страдальца. Теплый испуганный пес всем телом прижимается ко мне, поскуливает и прячет холодный нос в складки шерстяного пиджака.

– Не хнычь! Подлечим!

Его жалобное скуление, словно плач страдающего ребёнка, откликается во мне, как эхо в горах. Также скулило моё сердце, осознав потерю Деда.

Дед! Мысль, как луч света разрезает темноту моего многолетнего полного одиночества.

– Так, псина! Твоё будущее решено. Будем жить вместе!

Теперь, когда бездомная дворняга уже принята в члены моей семьи, я не могу допустить, чтобы кто-то вот так поступал с родным существом. Резко разворачиваюсь к ещё стоящему позади меня на тротуаре охраннику.

– Что передо мной-то извиняешься? – со злостью киваю на побитое создание.

Брови охранника подскакивают вверх. На миг он задумывается, стоит ли просить прощения у собаки, но я держу его взглядом так яростно и крепко, что выбора не остается.

– Извини, пёс, погорячился, – хмуро бубнит он, глядя на тяжело дышащий шерстяной ком.

– Нормально скажи! – говорю громче: – Бодро, с огоньком, так же, как ты его бил!

Потупив взгляд, охранник снова нервно сглатывает и, перемявшись с ноги на ногу, произносит: – Уважаемый пес, извините, уж не знал, что вы из породистых и домашних.

– Благодарим! – бросаю я, и, развернувшись, тороплюсь обратно.

Высунув морду из складок, пес урчит, не церемонясь, облизывает мою щеку шершавым языком и как будто пытается выглянуть мне за спину.

– Боишься, что охранник догонит?

Оглядываюсь, охранника и след простыл, но вдруг вижу, как один из манекенов, стоящий за стеклом витрины, под которой бедную псину избивали, машет рукой. Пёс, издаёт слабый, протяжный звук и с шумом выдыхает воздух.

– Псина, да у тебя там есть подружка? Что ж она тебя не спасла?

К шуму проезжающих машин и монотонному рокоту города добавляется резкий крик Игоря. Он выскакивает из сверкающего белого седана, краснеет и орет что-то про кожаные сидения, про шерсть и блох, про стоимость машины, про то, что лучше вообще без друзей, чем с такими, как я…

– Слав, ты не охренел ли спасателя тут из себя строить! Я уже извёлся. Фая иззвонилась! Поехали, – он тыкает в мохнатого и резко добавляет: – Этого блохастого пса никуда не повезу!

Не дав закончить тираду, плечом отодвигаю его с дороги, открываю заднюю дверь авто и кладу пса. Черные бусины глаз смотрят добро и преданно из смешных кругов-ободков вокруг них – по пять копеек глаза, как сказали бы раньше.

Смешно тряхнув мордой, пес поджимает лапы под себя и смирно ложится, как будто обещая бережно отнестись к кожаному салону машины своих спасителей.

– Ну, всё теперь, мохнатый, закончилась твоя бездомная жизнь.

Бросаю ему твёрдо и сажусь за руль авто Игоря, не обращая внимание на его вопли.

– Ты не повезёшь пса, тогда я сам его повезу. Ты как, с нами?