Читать книгу У подножия на вершине - Светлана Викторовна Становая, Светлана Становая - Страница 5

Они ушли, а я устроилась на кровати и в открытое окно любовалась ярко-синим, словно дочиста отмытым небом. Щебетали птицы, пахло нагретой землёй, травой и спелым виноградом, его гроздья низко свисали с изумрудных веток. Я не заметила, как заснула.

Вечером устроили молодёжные посиделки: я, Джамиль, Костик и Лана с Роксаной. Джамиль вынес из дома гитару, настроил и заиграл грустную мелодию.

– Пой, Роскана, – предложил он.

Та смущённо покачала головой.

– Да чё ты, пой! Все свои, – уговаривала Лана.

И Роксана запела грустную, тягучую песню. Чистый высокий голос разливался в бархатной темноте южной ночи. Надо срочно отправлять Костика в горы, к овцам.

– У тебя потрясающий голос, – признала я. – Куда собираешься поступать?

– Я хочу в иняз, а мама в медицинский. Но я её уговорю, – улыбнулась Роксана.

– А не поздно ещё? – спросила я.

– На следующий год – не поздно, – грустно улыбнулась Роксана. – Не могу я сейчас уехать, я маме дома нужна. Ничего, главное поступить.

– Роксанка отличница, во всех школьных олимпиадах выигрывала, – похвасталась за подругу Лана. – Классная на выпускном говорила, что ей в науку надо, она умная и усидчивая.

– Давай в наш институт, на физико-технический? – предложил брат. – Тебе понравится, и учиться интересно.

Ой, кто бы говорил! Так интересно, что после первой сессии два хвоста, после второй – три? Если бы мама не договорилась, разумеется не бесплатно, о пересдаче предметов осенью, кто-то бы уже сейчас примерял армейские сапоги.

– А ты куда? – спросила я Лану.

– Я никуда, я замуж.

– У тебя есть жених? – удивился Костик.

– Женихи сватались, но мама всем отказывает, – объяснил Джамиль.

– Не рано? – удивилась я.

Джамиль засмеялся и помотал головой.

Хм, мне вот и сейчас рано, между прочим. Хотя было время, когда я была влюблена и готова жить со своим единственным в шалаше под открытым небом.

Игорь журналист, я влюбилась в него, как Костик в Роксану, с первого взгляда. В нём было всё, что мне нравится в мужчинах: высокий рост, короткий жесткий ёжик тёмных волос, нос с горбинкой – старый перелом от увлечения боксом. Самоуверенный вплоть до наглости, жизнерадостный и неунывающий.

О том, что он женат, я не знала. Как-то не пришло в голову спросить: он свободно распоряжался своим временем, не стеснялся оказывать мне знаки внимания и я, по умолчанию, решила, что Игорь холост. Когда узнала правду, было уже поздно, я влюбилась без памяти и не представляла себя без наших встреч. Обвинять в обмане было некого – он логично заметил, что раньше я не спрашивала.

Я не заметила, как отношения затягивают меня всё больше и глубже, я стала нуждаться в его одобрении, взглядах, в его советах в самых обыденных вопросах. Просыпаясь утром, я уже думала о нём, засыпая, я всё ещё думала о нём. Наверное, моя любовь стала слишком навязчивой, и Игорь начал от меня отдаляться.

То слишком много работы, то приболела маленькая дочь или надо отвезти на дачу тёщу. Я обижалась и требовала внимания. Не понимала, почему раньше он мог приехать ко мне вечером, провести всю ночь и утром взять меня с собой, в однодневную командировку загород, за репортажем какого-нибудь фермера.

Я не замечала, что начала занимать слишком много его жизненного пространства, слишком много время и внимания. Казалось, раз я не претендую на него как на мужа, не заговариваю о разводе и не предлагаю зарегистрировать наши отношения, то на всё остальное имею моральное право, ведь я его люблю! Почему же он не несётся сломя голову, когда у меня болит горло, не утешает, когда меня обидели, не пишет утром о любви и не желает вечером спокойной ночи? Почему Игорь предложил расстаться?

Я не верила, что он вот так просто может меня бросить. Я же люблю его! Я не могу без него!

Стоило огромного труда не обрывать его телефон, не писать сообщений. Но я искала с ним встречи, специально попадалась ему на глаза в самых неожиданных местах, ведь я знала, где он любит пить кофе, а где пиво с коллегами.

В том самом кафе, где нам так хорошо было сидеть на диванчике, пить латте, держаться за руки и тихо разговаривать о нас, я увидела его с девушкой. Они пили латте и держались за руки. Мне хватило гордости не подойти к их столику, но эта была последняя гордость, которая у меня осталась. Я впала в депрессию.

Был холодный пасмурный июнь. Дождь за окном плакал вместе со мной, то сильнее, то тише. Я сутками лежала на кровати, лицом к стене, и ревела. У меня разрушилась жизнь.

Я заставила себя удалить из контактов его номер телефона, мысленно обзывала Игоря всякими грубыми именами, приписывала ему всевозможные недостатки и пороки. Вспоминала его нежный взгляд, ласковые руки и понимала, что он самый лучший и любимый. Листала в телефоне фотографии, удаляла их по одной, а потом рылась в виртуальной корзине, чтобы восстановить. Расстались и расстались, думала я, надо это как-то пережить, но получалось плохо.

Несколько раз приезжала Лёлик со своим традиционным рецептом от несчастной любви: напиться и прийти к выводу, что все мужики сволочи, но мне не помогало. Мама пыталась меня отвлечь, пожалела и поплакала вместе со мной, а потом заявила, что у неё нет сил смотреть на мои страдания, и лучшее лекарство от любой беды – это физический труд.

– У меня горе, мама, а ты со своей философией, – всхлипнула я.

– Типун тебе на язык, – беззлобно фыркнула мама. – Горе, доченька, это совсем другое, лучше тебе не узнать. Труд не философия, а старый проверенный метод.

Причём труд, по уверениям мамы, должен быть тяжёлый и утомительный, чтобы вечером только голову до подушки донести. Она устроила меня на работу в Финляндию, собирать клубнику.

Почему я согласилась? Наверное, потому, что в тот момент мне было без разницы: собирать клубнику, бродить по лесам или реветь в своей комнате. Всё равно всё плохо и Игоря больше нет в моей жизни. Я поехала в Финляндию.

В небольшом симпатичном домике на земле нас жило восемь женщин, возрастом от двадцати по пятидесяти. В работу, хоть и нелёгкую с непривычки – стоять внаклонку и на коленях так долго мне никогда не приходилось, у нас даже дачи не было, я втянулась не сразу. Все вечера были свободны, до ближайшего селения, пополнить запас продуктов, мы выбирались только в выходные дни. Сначала мы относились друг к другу настороженно: чужие люди, разных возрастов и национальностей, но вскоре все перезнакомились.

Самая старшая и бывалая из нас, с опытом работы в детских лагерях отдыха, создала из восьми женщин ударный и дружный отряд. Она ловко распределила обязанности так, что никому не было обидно: две талантливые поварихи готовили на всех простую вкусную еду, остальные мыли посуду, убирали и заботились о доставке необходимых продуктов и предметов гигиены. Погода наладилась, в дни отдыха мы загорали и купались в чистой воде ближайшего озера. Вечерами, после ужина, лежали в полумраке дома и выслушивали друг друга. Каких только историй я не наслушалась. Смешных, поучительных, печальных и откровенно, до слёз, несчастных.

Я не забыла Игоря, но к концу клубничного сезона он больше не занимал места в моей душе, я его отпустила. Домой вернулась весёлой и счастливой, поцеловала маму и повела её в магазины: заработала я немного, но на один день хорошего шопинга нам вполне хватило.

Утром меня разбудила Лана:

– Вставай, Вика, ты на базар хотела, – тормошила она меня.

– Сколько время? – я зевнула и посмотрела в окно.

За окном ярко светило солнце, покачивались виноградные гроздья.

– Шесть!

Шесть часов? Зачем вставать в такую рань, если можно ещё поспать? На базар можно и потом сходить, нам некуда торопиться.

– Пока ты встанешь, пока умоешься, будет все семь! – возмутилась Лана. – Ты к обеду собираешься прийти?

Можно и к обеду, подумала я, заставляя себя вылезти из-под одеяла. Какая разница, во сколько делать покупки? Завтрак хоть будет?

Во дворе Лана поставила передо мной чашку с чаем, тарелку с лепешкой и блюдце с каким-то вареньем. То есть вчера была праздничная еда, а сегодня начинаются обычные будни, и питаться мы будем скромно и однообразно. Жаль, Костик огорчится, он любит вкусно поесть. Впрочем, я тоже.

Чай оказался вкусный, кисло-сладкий, с непривычным приятным ароматом. Варенье густым и ароматным, а лепешка горячей, с хрустящей корочкой. Это немного примирило меня с ранним подъёмом, и я бодро поспешила за Ланой по узкой пыльной улочке.

– Хорошие хозяйки на базар ходят пораньше, чтобы выбор был, – объяснила Лана и всунула мне в руку плетёную корзинку.

Вторую, побольше, она оставила себе. Корзинка мне понравилась: крутобокая, изящная и вместительная, надо маме такую привезти. Не знаю, зачем она ей нужна, ну уж очень симпатичная корзинка!

– Пошли мне такую же купим, – попросила я, примеряя корзин то на одну, то на другую руку.

Жаль, что по всей улице нет ни одной витрины, я бы полюбовалась на себя – этакая городская утончённая красотка в яркой развевающейся на ветру юбке и с корзинкой в руках. Вспомнились фильмы о прошлом веке, где дамы в шляпках и пышных платьях гуляли на отдыхе по крутым горным тропинкам.

– Не надо покупать, я тебе сплету, – улыбнулась Лана.

– Ты сделала её сама? – поразилась я.

– Да. Я руками хорошо работать умею, – Лана почему-то смутилась и покраснела.

– Лана, это не просто работа, это мастерство! – заявила я. – А почему руками, не поняла? Чем ещё-то?

– Головой, – тихо ответила девушка и прибавила шаг. – Пошли скорее, я замёрзла.

С утра было довольно прохладно, я по привычке прихватила тёплую кофту, а Лана шла в летнем платье.

Узкая улочка вывела нас на проезжую дорогу, в конце которой, как оказалось, на краю села, расположился базар. Торговля кипела, рядом стояли машины, от легковушек до маленьких грузовиков. Лана объяснила, что сегодня суббота, и в их большое село люди приезжают и приходят за покупками из соседних, маленьких.

– Нам нужно молоко, мука, сыр, немного масла, баклажаны – наши в этом году не удались, и нут. Ещё домашней колбаски и вяленного мяса, мужчинам с собой. Орехов, гвоздей…

– Чего? – перебила я.

– Гвоздей. Главное ничего не забыть, иначе придётся ещё раз идти. Всё запомнила?

– Нет, – честно призналась я, разглядывая овощные ряды.