Читать книгу Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны - Сюзанна Шаттенберг - Страница 5

Касательно «мемуаров» Брежнева имеется анекдот тех времен: Брежнев вызывает к себе секретаря ЦК по идеологическим вопросам М. А. Суслова: «Слушай, Михаил Андреевич, ты мою книгу “Целина” читал?» – «Конечно, Леонид Ильич, даже два раза, изумительная книга!» – отвечает тот и пятится к дверям. «Михаил Андреевич, куда же ты так спешишь? – останавливает его Брежнев. – Да вот, хочу пойти в третий раз перечитать…» Суслов ушел, а Брежнев размышляет: «Смотри-ка, все так хвалят эту книгу… Может, и мне прочитать?»22 Уже при жизни Брежнева было секретом полишинеля, что он не написал ни строчки своих «мемуаров», которые в трех частях вышли в журнале «Новый мир» в номерах за февраль, май и ноябрь 1978 г. Они назывались «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» и рассказывали, соответственно, о его военном опыте, восстановлении Украины после войны и о годах работы в Казахстане. Трилогия была незамедлительно переиздана. Тоненькие книжки, объемом не более ста страниц каждая, но растиражированные в миллионах экземплярах, были сразу же объявлены обязательным чтением в школах. В ноябре 1981 г. в «Новом мире» увидела свет следующая часть под заглавием «Воспоминания», главы четвертая и пятая «Жизнь по заводскому гудку» и «Чувство Родины», где описывались ранние годы Брежнева до и после революции. Уже посмертно, в январе 1983 г., вышли главы с шестой по восьмую: «Молдавская весна», «Космический Октябрь» и «Слово о коммунистах», которые хотя и дополняли картину пребывания Брежнева в Молдавии и его работы секретаря ЦК по оборонной промышленности, но в целом были не так детализированы, как предшествующие тексты. «Слово о коммунистах» состояло почти исключительно из пустых пропагандистских фраз. «Мемуары» обрываются до 1964 г., т. е. до прихода Брежнева к власти. Хотя существуют восемь частей, но и по сей день почти всегда говорят о «трилогии», имея в виду написанные от имени Брежнева воспоминания. Мы многое знаем о том, как эти «мемуары» распространялись и осмеивались, но нам почти ничего не известно, кто и почему задумал их издания23. Судя по всему, это была высшая точка формирования культа личности Брежнева, чей жизненный путь требовалось окончательно соединить с историей Советского Союза, и не подлежит сомнению, что «воспоминания» сыграли свою роль в увековечивании образа Брежнева, пусть и с несколько другими оттенками. Брежневу приписывалась решающая роль в важнейших событиях, происходивших в стране. Сотрудник Брежнева Георгий Арбатов полагает, что льстецы среди сотрудников генсека уговорили его, что он-де должен записать то, что так часто и охотно рассказывал им как анекдоты из своей прежней жизни, когда они сидели в дружеском кругу на правительственной даче или в охотничьем домике24. Но, как утверждает публицист Владислав Владимиров, «мемуары» – дело рук одного Черненко, который продвигал их, чтобы потешить самолюбие Брежнева, рассчитывая стать его преемником. Александр Мурзин, единственный литературный негр, который дал понять, что занимался этой деятельностью, также свидетельствует, что именно Черненко вместе с генеральным директором советского информационного агентства ТАСС Л. М. Замятиным во время поездки на поезде убедил Брежнева написать мемуары. Как рассказывает Владимиров, Черненко ссылался на мемуары Черчилля, Жискар дʼЭстена, де Голля и других выдающихся государственных деятелей, чтобы соблазнить Брежнева этой идеей. Тот возразил, что Ленин, мол, воспоминаний не писал, но Черненко нашелся и тут, сказав, что это сделала за него жена, Надежда Крупская25. Еще одно мнение высказали Е. И. Чазов, начальник 4-го Главного управления при Минздраве СССР, и бывший посол в ГДР П. А. Абрасимов. По их словам, историю с мемуарами выдумали главный идеолог Суслов и КГБ, чтобы объяснить творческим процессом «уходы Брежнева в тень», когда он долго не появлялся на людях; таким способом предполагали скрыть его наркотическую зависимость26. Как рассказывает телохранитель Брежнева Владимир Медведев, вероятно, все вместе «партийные идеологи» участвовали в том, чтобы Брежнев покончил, наконец, со своей сдержанностью, с позицией, согласно которой не было «ничего особенного, так жизнь сложилась»27. Он заявил: «Товарищи убедили меня опубликовать воспоминания о пережитом, о работе, войне, партии. Это нужно народу, нужно нашей молодежи, воспитывающейся на примере отцов»28.

Условие, которое, очевидно, выдвинул Брежнев, давая в итоге согласие на работу над своими «мемуарами», заключалось в том, что он сам не будет их писать, а ограничится помощью авторскому коллективу. Курировали проект руководитель ТАСС Замятин и главный редактор «Комсомольской правды» Виталий Игнатенко. В апреле 1977 г. они пригласили четырех лучших журналистов страны на тайную встречу, рассказали им о замысле и, судя по всему, предоставили право выбрать, кто какую главу из жизни Брежнева хотел бы писать29. Анатолий Аграновский, автор «Известий», выбрал годы на Украине, писатель Аркадий Сахнин – войну, а два журналиста «Правды» Владимир Губарев и Александр Мурзин – космос и жизнь в Казахстане соответственно30. Партия не только направила лучших советских публицистов на выполнение этой задачи, но и создала в ЦК специальный отдел. Теперь авторы были уполномочены провести собственные исследования по всему Советскому Союзу, «прошерстить» все архивы и поговорить с очевидцами событий31. Вот литературные негры и выезжали на места, где проходила жизнь и деятельность Брежнева, а Черненко заботился о том, чтобы руководители соответствующих партийных организаций размещали их на должном уровне и предоставляли доступ ко всем документам32. Это необходимо иметь в виду, когда речь идет об источниковедческой ценности «мемуаров». Их авторы никоим образом не давали простор своему воображению и не работали с вымышленными подвигами и достижениями. Это подтверждают и многие сподвижники Брежнева: немало из того, что он сам рассказывал им, они позже прочитали в «воспоминаниях». Правда, журналисты не сами разговаривали с Брежневым, а получали уже готовые записи характерных эпизодов33. В итоге проблема «мемуаров» заключается не в ситуации с источниками, которые не всегда можно проверить, а в осмыслении материала, превращенного в героический нарратив. Далеко не самые значительные эпизоды оказываются преображенными в ключевые исторические события. Брежневу приписываются чужие подвиги, а некоторые факты интерпретируются столь свободно, что в них нельзя распознать правду. Это становится очевидным, если сравнить «Малую землю» с мемуарами офицеров. Поэтому народ придумал злую остроту – эпиграф к мемуарной книге Брежнева «Малая земля»: «Все, что было не со мной, помню!»34.

О годах, проведенных в Казахстане, удалось найти в архиве по крайней мере один документ, который со всей очевидностью послужил основой для описания событий в книге «Целина», настоящий автор которой Мурзин сделал из трагедии социалистическую историю героев. Брежнев «рассказывает» в книге, что весной 1954 г. тракторист Даниил Нестеренко героически пытался помочь своим товарищам переправить трактора через замерзшую реку, но этот мужественный поступок стоил ему жизни: не выдержал лед. Литературный негр Мурзин вложил в уста Брежневу такие слова: «Когда друзья вынули из воды погибшего, то обнаружили в его кармане удостоверение Героя Советского Союза. До этого никто в совхозе не знал, что рядом с ними работает такой человек… И стало вдвойне обидно за его гибель»35. Но согласно историческому источнику дело обстояло совсем по-другому: товарищи не советовали ехать через реку, лед на которой уже таял, начиналось половодье, и хотели искать брода, но Нестеренко прикрикнул на них, что, мол, они просто трусят, а вот во время войны им пришлось бы пересекать Днепр под жуткой бомбежкой. Когда на середине реки трактор заглох и скрылся под водой, утонул не только Нестеренко, но еще и второй тракторист, комсомолец Кер36.

Фальсификация этого источника литературным негром показывает, с какой осторожностью следует использовать «мемуары» Брежнева: «сырой материал» обрабатывался авторами по собственному усмотрению. «Комментарии» и «мысли» Брежнева по поводу событий его жизни могут и без того считаться вымышленными. По-другому обстоит дело только с документами, которые цитируются дословно, так как их можно проверить по оригиналам. Это дает основания предполагать, что авторы не отважились менять что-то в партийных документах. Конечно, располагать сегодня материалами, собранными при подготовке «воспоминаний» Брежнева, означало бы иметь великолепный исторический источник. Но, к сожалению, их авторы, сдавая свою работу, были обязаны возвращать также все документы и записи, подлежавшие немедленному уничтожению37.

Цитированная острота о том, что Брежнев вовсе не знал своих «мемуаров», кажется, напротив, не соответствующей действительности. В своих записных книжках, например, 26 августа 1977 г. он отмечал: «Прогулял немного по набережной. Затем читал материал – 1 главу “Жизнь по заводскому гудку”»38. В соответствии с заметками он снова прочитал книгу, когда та вышла в полном виде в ноябре 1981 г.39 Книгу о Казахстане Брежнев, очевидно, тоже не только попросил проверить тамошнего партийного руководителя Динмухамеда Кунаева, но и сам просмотрел текст еще до публикации40. Млечин утверждает, что отчасти секретарша Брежнева читала ему «воспоминания» вслух в больнице. Это звучит правдоподобно, так как Брежнев в принципе предпочитал, чтобы ему читали, нежели читать самому. В конечном итоге в «мемуарах» не было ничего, что Брежнев не проверил бы лично41. Но вместе с тем, по словам журналиста Георгия Яковлева, Брежнев изменил во всей рукописи только два слова42. Следовательно, ценность «воспоминаний» как исторического источника (за исключением некоторых, нигде больше не цитировавшихся документов) состоит в первую очередь в том, какого типа идеальная биография здесь создана. Прежде всего, речь идет о литературе воспитательного характера, Брежнев откровенно признавал, когда он в марте 1980 г. получил за «свои мемуары» Ленинскую премию по литературе: «Меньше всего мне хотелось, чтобы книги “Малая земля”, “Возрождение” и “Целина” воспринимались как мемуарные сочинения. Работая над своими записками, думал я не о себе – и даже, пожалуй, не столько о прошлом, сколько о том, чем опыт прошлого может быть полезен людям сегодня»43.