Читать книгу Гардемаринки - Таня Сербиянова - Страница 11

Мало нам было бытовых проблем, так еще и сердечные волнения подключились. Я уже говорила, что у каждой из нас буквально сразу же появились поклонники среди курсантов. Девчонки подумали, что это манна небесная на них пролилась. Сейчас! Это такое серьезное оказалось испытание, что не все его выдержали. Не хотела говорить… и девочек подводить, но так не честно. Что было, то было, да и как не быть, когда вокруг одни пригожие мальчишки, а мы, не менее красивые, девочки, их сокурсницы, мы вот – они! Руку только протяни…

Ну что же, расскажу и об этом.

Ведь каждая, кто уже в форме, буквально всякий час оказались под прицелом мужских глаз. Мало того, что все время за собой следить надо, как сидеть, идти, как форму красиво носить, простите, как и в какой туалет сбегать, так еще думать надо, что и когда говорить.

Вот, к примеру, идем парой, а кто-то из ребят обронит провокационно и специально у нас за спиной мимоходом фразу.

– Смотри, Коля, какая у девочки фигурка красивая! А попка, ну просто из теста, так и выпирает!

– Это у которой? – второй так провокационно спрашивает…

Ну, что не понятно тут? Мы поначалу все время на такое покупались, а ведь они просто прикалывались! Понятное дело, что он ответит, что, мол, у той, что с краю. А нас-то всего двое! Вот и думайте сами, что это – комплимент или очередная издевка?

Или вот вам фокус. Стали приходить записки в наш адрес. А в них одно и то же практически, только в разных вариациях, но все время. Что, мол, как увидел тебя такую и дольше в том же духе. Что, мол, если не ответишь или не выйдешь туда-то и в таком часу, или так не оденешься или и еще всяких там вариантов придумывали…. Но все с издевкой, понятно. А многим это нравилось, дурочкам, и покупались, ведь!

Смотрю, Людка из нашего кубрика стала после отбоя с постели вставать и куда-то пропадать. Потом другая и тоже исчезать. Нет, думаю, так мы не договаривались!

В это время Богдан Иванович меня плотно прижал.

– А ну, племяшка, давай рассказывай все, как на духу, что там у вас происходит?

Это хорошо, что он наш начальник. Мы все эти случаи разобрали, а потом сделал организационные выводы.

Меня, Зойку и еще пару девчонок назначали командирами. Их отделениями, а меня старшиной класса, заместителем командира взвода, ЗКВ, так для краткости. Нам очередные звания присвоили, старшины второй статьи и велели галуны на погоны, по две лычки, как у нас говорили, пришить. После того собрание провели. Пригласили психолога и даже сексопатолога. Вот как! Забили тревогу, а потому, что были причины. Вернее, уже ощущались последствия…

Людка залетела, а у второй красавицы герпес генитальный и вши. Обеих в госпиталь, а там диагноз. И не вердикт, а следствие, как мне сказали, о беспорядочных половых сношениях. И когда они успевали? Ведь, целыми сутками вместе все! Ну, как так можно было? Значит и нас обманывали…

Мы в ужасе, перепугались. У нас карантин объявили. Меня к начальству. Предупредили, что если еще подобное, то всех распустим. Из училища не выгоним пока, так сказали, а вот никакого больше проживания на территории училища не будет. Где хотите и с кем, так и живите. Нечего у нас глядство разводить! Так прямо и сказали! Стыд и позор-то какой!

Я своих старшин собрала и все им поведала. Говорю, или мы, или так и уйдем из училища с кличками, как у проституток и мнением, что все мы самые настоящие…

– Решайте! Я на такое не согласна! Голосуем?

Как потом говорили, что некоторые девчонки с тех пор прозвали меня Железная леди.

Вы не подумайте, что мы только этими делами занимались. Нет, конечно же. Учились и занимались, причем настойчиво.

Первая сессия зимняя показала, что не только умели попками крутить, но и с мозгами прекрасно получалось. Редко у кого тройка на экзаменах, в основном все на отлично и хорошо. Сказывался наш школьный курс. Правда, мне всех тяжелее пришлось. И, можно сказать, за мою должность все-таки по математике и по физике поставили хорошо. Но, что могла поделать, так уж получилось. Поэтому Зойка взяла шефство.

Теперь не я, а она уже учила. Мы с ней вместе сидели и иногда далеко за полночь засиживались. Чем дальше, тем все больше в ней находила для себя интересного. До сих пор она о себе ни разу не рассказывала, все отшучивалась, но как-то после моего очередного откровения я ей тот же вопрос задала.

– А как у тебя получилось, как стала женщиной?

Зойка наверняка чувствовала, что я ее все равно спрошу об этом и, видимо, что-то уже приготовила в свое оправдание. Я сразу же поняла и, ломая все ее планы, говорю ей.

– Хочешь дружить со мной по-настоящему?

– Что, значит, по-настоящему? А мы что же, не дружим разве?

– Дружим, – заявляю, – но то, по-товарищески, а я говорю, ты готова так дружить, чтобы все как на духу и без утайки. Ну, что вся краской залилась? Опять в любви признаваться решилась? Так сразу скажу, что я не такая, я не…..

– Да, ладно. Можно подумать, что одна только я из этого леса вылезла? У тебя что же, ни разу не было повода или желания попробовать с девочкой? А знаешь, как это приятно?

– Ты это к чему? Коза блудливая! Опять решила отвертеться и зубы заговариваешь… Так, давай колись и только без врак. Правду говори, а не сможешь…

– А может тебе не понравиться, что расскажу, тогда как?

– Да, ладно. О чем это ты такое расскажешь, что мне не понравится? Будто не знаю, что бывает по жизни? Тем более с такими блудливыми козами.

– Знаешь, тут говорить не хочу, давай на воздух выйдем. Я хочу курить, – говорит, волнуясь.

– Что это так? Ты же ведь не куришь?

– Это сейчас не курю, а раньше курила. Все тянули, и я вместе со всеми. Так и к этому подошла, вместе со всеми.

– К чему ты пришла? Что-то не пойму? Ты это о куреве или…

– Хочешь знать?

Киваю, хотя, по правде сказать, внутри какой-то холодок пробирает. Но вот же проклятое женское любопытство?

Что-то напустила на себя такое, думаю, но мне интересно. Вот же, думаю, какие женщины, пока все не разузнаем, то нам никак не отцепиться! Все нам надо разузнать, а еще лучше, чтобы с подробностями.

Зойка сидит рядом и аккуратно дымит. Стрельнула сигаретку у дневальной. Мы с ней довольно далеко ушли и сели на лавочку, в кустах сирени. При этом я как-то сразу встрепенулась. Подумала еще, что это она сюда притащила? Ну, точно начнет рассказывать, а потом полезет со своими целованиями. От такой перспективы общения сжалась вся и внутренне собралась. А ведь, сама себе до сих пор не могу ответить, почему я так с ней?

Это что же, от того, что все время вместе? Ну, так я и с другими тоже. Мы ведь так и живем и ничего, не только не обижаемся, но и в своих подруг не влюбляемся. Ведь нам мальчишек хватает. Бери, не хочу. Причем, любых! Стоит, нет, даже не пальчиком поманить, а взглянуть чуть дольше на кого-то из них, как он уже раз – и у твоих ног. Причем, выбирай из них какого хочешь роста, вида и возраста.! Черненьких или беленьких… Любых, ведь все доступно! И даже без каких-то усилий…

А тут что-то не так с ней. Интересно, о чем это от нее услышу? Наверняка о том, как с девочками…

– Меня взяла, и сделала такой женщина, – вдруг внезапно режет слух. От неожиданности даже замерла. А она продолжает, глухим и тихим голосом, сильно затягиваясь с каждой новой фразой… Вот вспыхнула сигарета, и я сбоку вижу, как напряжено ее лицо. Она так и сама вся, напряженно смотрит в одну точку, как показалось. Только затяжка, и опять вижу, что она все в одну, только ей видимую точку уставилась. А потом, как обухом по голове…

– Пальцем.

– Что пальцем? – не поняла, о чем это она.

– Пальцем меня женщиной сделала…

– Как это? – невольно вырывается. – Да разве же, так можно?

– Как видишь, можно.

– Больно? – машинально и участливо спрашиваю.

– А я не знаю.

– Как это?

– А вот так! Пьяная была и ничего не помню. Только когда в себя пришла, тогда уже поняла, что не девочка. Сломала она во мне мою девичью скромность…

– Ну, а ты? Когда поняла. Что ты ей?

Наступает пауза. Молчит, и вижу, что сигарету уже совсем докурилась, жжет пальцы, наверное, а она все никак не бросит.

– Любила ее… – опять, ошарашивая…

– Что значит любила? Она тебе такое, а ты? Я бы ее убила!

– Вот ты бы и убила, но не я. Наоборот даже. Все, как она просила…

– Что просила? О чем?

Она окурок отбросила, и он огненной дужкой пролетел в ночи и вспыхнул на земле. Молчит. А потом снова.

– Тебе не понравиться, если стану рассказывать дальше. Даже не знаю, стоит ли? Ты сама скажи. Ведь, все никак с тобой не могу определиться. Мы будем дружить и дальше, или, после всего, что узнаешь со мной не останешься?

– Что с тобой? По-моему, – решила так разрядить обстановку, – для тебя не представляю угрозу, а вот ты для меня, так это точно. Как ты говоришь, она тебе сделала?

Наваливаюсь на ее плечо, желая сбить напряжение и разрядить дикую неловкость… Беру руку и подношу к своему лицу, как будто хочу рассмотреть в ней что-то… Темно, же, ведь!

– А ну-ка, дай свой пальчик, поближе хочу взглянуть… – говорю с шуткой в которой такая доля н вовсе не шуточная, теперь для меня правда. Она руку тут же выдернула и мне.

– Дура ты! Я так и знала, что этим все закончиться!

– Ты обиделась? Прости, я не хотела… – Она повернулась.

– Так, так. Уже и полезла ко мне. Я ведь тебя предупреждала, кажется?

Она теперь, в свою очередь, найдя мою руку, неожиданно притянула к своему лицу и стала ее целовать…

Я не знала, что делать, как реагировать. Но почему-то руку не убираю. Во мне словно все сместилось в понятиях. Вот, думаю, ситуация… Если сейчас руку выдерну, то она подумает… Что она заподозрит? Лихорадочно пытаюсь сообразить, но все никак не могу сосредоточиться, потому что моя рука так ею уже обласкана…

Ах, черт побери? Как же это приятно, когда она мою руку и так целует, я ведь ощущаю, все прекрасно чувствую… И ее горячее дыхание, и нежные прикосновения губ… Особенно вот сейчас, когда она руку повернула и снаружи целует кисть…

А что потом? Что же будет дальше? Лихорадочно думаю, но никак не приду к какому-то решению. Что же, будет? Я с ней? И что? Да, что это значит? В самом-то деле? Да, что же это… Она, целуя, тихо мне…

– Не думай ни о чем плохом, просто разреши твою руку погладить, поцеловать. Она у тебя добрая, я это чувствую… – негромко, обдавая ладонь своим горячим дыханием….

– Что ты чувствуешь? – спрашивает, я чувствую, что голос у нее слегка дрожит.

– Нет, – говорю, – ты спроси не так, я же понимаю, что ты желаешь слышать…

– А ты хочешь, чтобы я спросила?

– Так, пока хватит. На первое время достаточно. Руку отпусти! Пойдем в кубрик…

Встаю и быстрее, пока она, еще чего доброго, сзади не обхватила. Вот тогда уже точно вынуждена буду ей ответить. И пока довольно резво иду, не оборачиваясь, все никак не могу самой себе сказать… Так что же я в таком случае ответила бы или как бы поступила дальше? И такая неопределенность вконец расстраивает. Вот же, думаю, ну и что же после этого? Как с ней дальше быть, как поступать? Да что там! Как общаться, что-то теперь должна? Или как? Но тут она сама.

Вдруг сзади за плечо и, повернув. к себе

– Ничего не было и не произошло. Ладно? Указывать, чтобы никому не болтала, не буду, все понимаешь прекрасно. А о том, что я по этому поводу думаю, сама еще раз поразмыслю, и наберусь как-нибудь смелости и скажу.

– Да, уж будь милостива и так, мне кажется, не усну.

– Это почему?

– А потому, что даже не знаю, руки мыть или как? —так ей то ли в шутку, то ли в серьез, но пытаюсь уйти от смущения и неловкости…

– А если я так, как всегда, после туалета руки помою. Ты не обидишься?

– Ну, если мне обещаешь, что до этого их не станешь, мои поцелуи смывать и потом, когда своими руками у себя там станешь трогать, то как будто бы это я через твои руки со своими губами так у тебя там, как с поцелуями…

– Ну, нет! Теперь уже точно руки помою! Так, коза – блудливая, а ну, идем спать! Тоже мне? А что ты скажешь, если я тебе в следующий раз подсуну ноги?

– Не знаю? Я и над этим подумаю. Обязательно! Но, во всяком случае, за легкость в общении и за внимание – спасибо. Идем спать! И что мне, ничего не скажешь?

– Да, идем. Утро вечера мудренее. Поживем, тостопопая, и все увидим. Только чтобы ни, ни! Ты поняла? Тоже мне, коза? Как была для меня, так и осталась!

– Какой осталась?

– А ты что же, не догадалась?

– Да, ладно. По крайней мере, Мариночка, мне лучше оставаться козой блудливой, чем дурой толсто…

– И не толсто… как говоришь, а толстопопая! Чувствуешь разницу?

– Ну, раз так, то спать уже надо. Время ведь за полночь. Только прошу, ты уж, пожалуйста, меня по утрам не рассматривай.

– А почему? Что в этом плохого? По-моему, смирно лежу, никого не смущаю и не обижаю. Скажи, почему мне нельзя на своего любимого командира бросить лишний взгляд?

– Вот потому и нельзя, что твой взгляд лишний,..– а потом вижу, как она отвернулась, обиделась что ли, и добавляю почему-то. – Ну, и еще, потому что я утром не в форме…

Она пытается мне что-то ответить, но я тут же все попытки ее решительно прерываю…

– Все! Я сказала, ты поняла? Это я тебе говорю, Железная леди! Все, спать и точка!

А ведь себя все-таки поймала на том, что когда я в туалете была, то отчего-то заволновалась, когда руками там, как раз, прикасалась…

Вот же, чертовка, такое мне наговорила? И в самом-то деле, почувствовала, отчего и сердце взволнованно забилось, что на моих руках, когда оказались между ног, попали ее губ поцелуи. Вот же какая? Ну, разве же не клещ, скажите? Вот ведь как ко мне прицепилась?