Читать книгу Живые не выполняют обещаний - Таша Леондорф - Страница 2

…Даже если кто-то ведёт вас по дорогам лжи и обмана, у вас всё равно есть шанс добраться до истины…

Similitudo veritatis*

(*Подобие правды)

«Хрупкая угловатая девушка с короткой мальчишеской стрижкой сидела на стуле около окна, подтянув колени к груди и сжавшись в комочек. Уныло-серый больничный халат, небрежно наброшенный поверх слишком свободной и полинявшей синей пижамы, свисал по бокам, как крылья гигантской моли. Длинные просторные рукава скрывали запястья и доходили почти до середины ладоней, тыльную сторону которых покрывали многочисленные ссадины.

Не отрывая отсутствующего взгляда от затянутого тяжёлыми тучами неба, девушка непрерывно перебирала тонкими пальцами, складывая их в разные фигуры и выгибая, и задумчиво размышляла вслух:

– …Люди всегда что-то друг другу обещают… Любить вечно, хранить тайны и никому ничего не рассказывать, защищать и оберегать, помогать и заботиться… Обещают что-то сделать или, наоборот, чего-то не делать, позвонить или приехать… Родители обещают не бить своих детей, а потом превращают их в боксерские груши… Мужья обещают не бросать жён, а потом уходят и заводят новые семьи… Друзья дают обещания, а потом начинают врать и изворачиваться…

Она ненадолго замолчала, слегка наклонив голову в сторону и прислушиваясь. Затем кивнула, словно соглашаясь с собственными мыслями, и продолжила:

– Да сколько ещё пустых и нелепых обещаний произносится каждый день?.. Люди всегда что-то обещают в эмоциональном порыве. А сами потом предают свои слова и всё забывают. Никто не задумывается о последствиях… Затем следуют новые обещания, уже кому-то другому. А предыдущие, невыполненные, с ними как быть? Они, конечно, могут со временем стереться из памяти, совершенно бесследно. Или останутся глубокими ранами в душах тех, кому они давались… Незаживающими ранами… А вот ещё одно из самых глупых обещаний – всегда быть рядом. Редко кому под силу его сдержать… Оно почти невыполнимо…

– И поэтому вы считаете, что есть некто, наказывающий всех, кто не выполняет свои обещания? – последовал уточняющий вопрос врача, сидевшего чуть поодаль. – Или вы решили взять эту роль на себя?

– Нет, – девушка замотала головой. – Я никого не наказывала! Я всех прощала, хотя мне было больно и обидно. Я понимала, что они просто переоценивают свои возможности. Может быть, им не позволяли обстоятельства… Я всегда нахожу для всех оправдание…

– А Майкл? Он тоже находил оправдание для этих людей?

– Об этом лучше спросить у него, – пожала плечами девушка и начала раскачиваться из стороны в сторону, продолжая разглядывать вид за окном. – Майк суровый, я знаю, но он единственный, кто поддерживал и защищал меня все это время. Он единственный, кто выполнял все, что обещал… И он никогда меня не предавал…

– Николь, ты сказала про обещание родителей не бить своих детей… Это относится к твоей семье? Родители тебя били?

Пальцы на мгновение замерли, потом правая рука взметнулась вверх, показывая на окно.

– …Посмотрите, как красиво. Тучи… Они похожи на шторм в океане, только вверх ногами… Я могла бы их нарисовать. Наверное, лучше сухой пастелью… или акварелью… Я могу попросить кисточки или мелки?

– Я подумаю, что можно для тебя сделать, – врач сделал пометку в своем блокноте.

Николь резко обернулась:

– Вы обещаете?

– Я обещаю подумать, – слегка улыбнувшись, уточнил врач. – Если ты ответишь на мой вопрос.

Девушка снова отвернулась к окну и продолжила выгибать пальцы так, что стало слышно, как пощелкивают суставы.

– Мама, – немного подумав, сказала она. – Однажды я чем-то её разозлила, и она хлестнула меня полотенцем… таким, знаете, мокрым и очень тяжелым. Я отлетела в сторону и сильно ударилась головой о стену… Конечно, я сама была виновата, слишком капризничала и вывела её из себя… наверное… я точно не помню… Мама тогда пообещала больше никогда так не поступать… Еще как-то раз отлупила игрушечным мишкой… не очень большим, плюшевым, и даже не больно, а, скорее, очень-очень обидно… А потом она научилась наносить удары словами… но уже гораздо жестче и больнее.»

…Детектив Кен Паркин нажал на паузу и изображение на экране застыло. Он перевёл взгляд на кровать-трансформер, на которой лежал темноволосый мужчина, затянутый в фиксирующий корсет.

– Если ты плохо себя чувствуешь, мы можем досмотреть запись немного позже, – предложил Кен, заметив, как тот побледнел.

– Мне тяжело видеть Николь там… Я очень хотел ей помочь… И сделал большую глупость… когда пообещал ей это. Теперь, наверное, останусь инвалидом на всю жизнь… – с трудом выдавливая из себя каждое слово, ответил мужчина в корсете и внимательно посмотрел на собеседника. – Могу только предположить… почему тебе удалось выжить в этой мясорубке.

Кен проглотил трудный ком, стоявший в горле, потом кивнул:

– Думаю, что твоё предположение окажется верным. Я не обещал ничего такого, чего не мог бы выполнить. Я уже давно не давал никаких обещаний…

– Значит, тебе повезло, – человек на кровати едва заметно усмехнулся. Он, по-видимому, смог собраться с мыслями и продолжил уже намного увереннее: – Что ж, возможно, ты и дальше останешься таким же везунчиком. Только помни, что сейчас к словам Николь нельзя относиться, как к официальным показаниям. По крайне мере дождись окончания лечения. Она всё ещё блуждает в своей иллюзорной реальности…

– Скорее всего, это уже не мне решать, считать ли её показания официальными. Я в данной ситуации не просто пострадавший, а ещё и непосредственный участник событий… Мне и встречаться-то с ней тяжело, не говоря уже о том, чтобы вести допрос… Ты, кстати, тоже не рассчитывай, что сможешь провести психиатрическое освидетельствование Николь.

– Думаешь, я не понимаю? – ровным голосом произнес брюнет, слегка приподняв левую бровь. – Дело не в моём состоянии, я прав? И не в том, что она пыталась меня убить…

Кен снова кивнул, исподлобья рассматривая лежащего на постели человека, и, поскольку тот надолго замолчал, закончил мысль за него:

– Она слишком часто упоминает твоё имя, Джарет…