Читать книгу Живые не выполняют обещаний - Таша Леондорф - Страница 5

«Я всегда поддержу тебя в трудную минуту!»

Иногда время останавливается.

Ты вроде глубоко погружаешься в собственные размышления, можешь даже мысленно перенестись на пару лет назад, пережить несколько событий из разных лет, а потом вернуться из этого путешествия и с удивлением заметить, что прошло всего двадцать минут. Но ты за эти двадцать минут умудрился побывать в разных местах, встретить столько разных людей и успел прочувствовать столько разных эмоций, что хватило бы на несколько лет жизни…

А мир за это время нисколько не изменился. Листва на деревьях не пожелтела и не осыпалась, ногти не отросли ни на миллиметр, даже солнце не сдвинулось к горизонту ни на один градус. Всё по-прежнему. Только ты сам меняешься за эти двадцать минут и смотришь на вещи немного иначе.

Очнувшись от своих мыслей, я снова взглянула на здание вокзала. Оно опять показалось мне радостным жёлтым маяком. Словно до этого я безвылазно просидела в мрачном чёрном подвале, а сейчас впервые выбралась из него наружу.

Итак, новая жизнь. Новое имя. Кстати, надо бы выяснить, как меня теперь зовут. Покопавшись в сумке, я нашла свои новые документы. О, Боже! Илана Кассандра Уотерс… У меня теперь двойное имя, вечность уйдет, чтобы такое запомнить! Как с этим жить?..

Я даже не стала сдерживать рвавшийся наружу смех. Прикрыв лицо ладонями, от души расхохоталась над собой, своим глупым именем и своей глупой жизнью, не обращая внимание на брызнувшие из глаз слёзы.

Хорошее начало: заявиться в незнакомый город, став при этом Кассандрой, и зайтись в истерике прямо на перроне. Прекрасное впечатление произведу на местных жителей, ничего не скажешь! Надо бы как-то взять себя в руки, успокоиться и решить, наконец, что делать дальше. Для начала перестать смеяться и встать с этой глупой скамейки. Найти какое-нибудь жилье, устроиться на работу… Хотя, с таким именем можно сразу же открывать салон «Оракул» и пытаться зарабатывать на жизнь предсказаниями, которым никто не будет верить.

Эта мысль вызвала новый приступ хохота. Похоже, так и останусь ночевать прямо здесь, вот только сумку под голову положу…

– Эй, с тобой всё в порядке? – прозвучал надо мной чей-то голос, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Несколько раз глубоко вздохнув, я убрала от лица руки и повернулась, вытирая слёзы. Передо мной стояла девушка. Невысокая, стройная, с точёным кукольным личиком и нарочито небрежной прической с торчавшими в разные стороны пепельными волосами.

– Тебе помочь? – участливо спросила она, слегка склонив голову и озадаченно сдвинув брови.

Улыбаясь, я покачала головой, сразу же решив для себя, что мне не нужна никакая помощь от незнакомых людей.

– Уверена? По-моему, у тебя что-то случилось.

– Уверена. Я смеялась, это слёзы от смеха, так что всё нормально.

Она тоже заулыбалась:

– Расскажешь, что тебя так развеселило? Я давно не смеялась вот так, чтобы до слёз. Я присяду, можно?

Я пожала плечами. Мне было всё равно.

– Уже успокоилась? Может, воды? – она достала из сумочки маленькую бутылочку с водой и протянула её мне. – Новая, только что купила, ещё не успела отпить. Бери!

– Спасибо, – я кивнула, взяла бутылку и озадаченно стала вертеть её в руках.

– О, это спортивная, извини. Ты не знаешь?.. Ладно.

Она открыла крышку и вернула воду, разглядывая меня с нескрываемым любопытством. Теперь, когда она оказалась ближе, я смогла рассмотреть её глаза – удивительно прозрачные, серые, с тёмной каймой по краю зрачка. «Наблюдательность и внимание к деталям очень важны для настоящего художника», – говорил мне Гарольд Кроуфорд когда-то давно, в другой жизни.

Я отпила несколько маленьких глотков, потом глубоко подышала и снова протянула бутылку ей:

– Теперь успокоилась.

– Оставь себе, у меня ещё есть. Закрывается вот так, а так открывается. Все просто.

Девушка улыбалась и казалась дружелюбной. Я полезла в сумку за деньгами.

– Ты не местная, так ведь? Приехала к кому-то из родственников?

Хорошая идея!

– Д-да, – неуверенно согласилась я. – Здесь должна жить моя подруга, Линдси Гринвуд. Мы договорились, что она меня встретит, но её нет.

– Линдси Гринвуд? – переспросила девушка. – Я такую не знаю, но можно выяснить… Убери деньги, я их не возьму! Даже и не думай… Ты пробовала ей звонить?

– Пробовала. «Абонент не отвечает или временно недоступен, попробуйте позвонить позднее».

Девушка какое-то время раздумывала, потом встала, поправила джинсы и короткую куртку, и протянула мне руку:

– Ну что ж, давай искать твою подругу. Я – Холли.

Секунду посомневавшись, я выдавила из себя имя:

– Илана.

– Красивое имя, не то, что мое, – фыркнула Холли. – Спасибо предкам. Но я привыкла, как-то с ним уживаюсь. Идём.

– Куда?

– О! Для начала вот туда. Видишь там машину? В ней сидит мой брат. Спросим у него, если он не знает, тогда отправимся в отделение полиции, которое занимается розыском пропавших людей.

Внутри все сжалось:

– Почему это пропавших?

– Ты же сказала, что вы договорились, а она не пришла. Значит – пропала. Я это так понимаю.

– А если просто по телефонному справочнику посмотреть. Найти домашний телефон, попробовать позвонить, а если не получится – тогда уже в полицию.

– Молодец, рубишь фишку.

Заметив моё недоумение, она пояснила:

– В смысле, понимаешь, что к чему. Так и сделаем. Но сначала к Юджину. С ним будет быстрее. Это все твои вещи?

Она махнула рукой в сторону сумки, стоявшей на лавке.

– Да, это всё.

– Тогда идём?

Чем дольше я на неё смотрела и чем дольше мы разговаривали, тем больше я ей доверяла. Она казалась мне доброй и открытой, и при этом ещё и какой-то неуловимо своей, чуть ли не родной. Нет, она не была похожа на Линдси, но в этом чужом, незнакомом городе я как будто встретила друга детства.

– Конечно, идём!

Она решительно взяла меня за руку и повела за собой. «Интересно, – мелькнула в голове мысль. – Меня всегда кто-нибудь тянет за руку, с самого детства. Я произвожу впечатление человека, неспособного на самостоятельные действия? Линдси вот тоже всегда хватала меня за руку и куда-то тащила. И старший Кроуфорд. И, с некоторых пор, даже Джарет…»

* * *

После смерти мамы я опять надолго замолчала. Линдси постоянно меня тормошила, не давая замыкаться в себе. Благодаря ей и заботе директора я постепенно возвращалась к занятиям. Джарет всё так же оставался молчаливой тенью своего отца и не разговаривал с нами без особой необходимости.

Не могу сказать, что Гарольд Кроуфорд стал себя вести со мной как-то иначе. Он не изображал для меня заботливого отца. Не замечала я и какого-либо пристального внимания к себе или чрезмерной опеки на каждом шагу. Иногда мы с ним пересекались в библиотеке, и тогда он ненавязчиво советовал, что почитать, или какую музыку послушать. Все воспитанники школы росли практически под его постоянным присмотром, поэтому и относился он ко всем одинаково, с теплом и пониманием. Ко всем, кроме Джарета… В чём я сама скоро убедилась, и не раз.

В саду, окружавшем особняк, росло много всяких деревьев. На одно из них было очень удобно взбираться: могучий ствол с крепкими ветвями, расположенными почти одна над другой, как ступени винтовой лестницы. Мы с Линдси не забредали слишком далеко, но это дерево возвышалось около дома, слева от центрального входа. Во время прогулок мы с подругой часто на него залезали и сидели, мотая ногами и болтая о том, о сём. Вернее, болтала, как обычно, одна Линдси, а я кивала или просто поддакивала, оглядывая сад с высоты.

– Мы с тобой как две большие птицы, ага, – смеялась моя подруга. – Давай устроим здесь гнездо, только надо с крышей, чтобы не мокнуть под дождём!

Иногда она приносила с собой в кармане любимые плюшки «с мокрицей», завёрнутые в салфетки. Бумага прилипала к облитой сиропом поверхности выпечки, Линдси ругала себя, но потом забывала, и в следующий раз всё повторялось заново.

Во время очередной прогулки мы опять забрались на «наше» дерево и устроились поудобнее. Линдси достала из кармана плюшки с налипшими на них салфетками и начала молча их ковырять, один за другим отправляя в рот каждый кусочек оторванной бумаги и старательно его разжевывая, чтобы не пропала ни одна капля сладкой коричной пропитки.

– Ты же птичка, которая всё время щебечет, – удивилась я. – Когда молчишь, кажешься кем-то другим…

Она оглянулась по сторонам и громко зашептала:

– Мы ведь с тобой подруги, так? Давай пообещаем, что никогда друг друга не предадим и не бросим, как бы страшно и ужасно не было! Тогда расскажу ужасную тайну…

Я молча кивнула. Линдси немного подалась вперёд, глубоко вдохнула и выпалила:

– Мне кажется, что в этом доме есть привидения! Вот!

От её неожиданного заявления я даже не нашла, что ответить. Довольная произведённым впечатлением, подруга таким же громким шепотом продолжила:

– Ты вот по ночам или спишь, или залипаешь в своих фантазиях, а я нет! Я иногда не сплю, и знаешь, как бывает страшно. Как будто в коридоре за нашей дверью стоит что-то жуткое, отчего такие букашки по коже бегают…

– Мурашки? – уточнила я.

– Они, – согласилась Линдси. – Они бегают, а оно там за дверью стоит.

– Откуда ты знаешь? Оно… что-то делает? Связкой ключей гремит?

– Да брось, это только в сказке маленькое доброе привидение гремит ключами… Нет! Оно молча стоит, но с него самый настоящий ужас стекает и под нашу дверь заползает.

– И ты это видишь?

– Да нет же, оно невидимое… Но страшное, жуть просто!

Она подняла на меня глаза, и я поняла, что подруга меня не разыгрывает. Ей действительно было страшно.

Линдси смотрела на меня и вдруг заметила что-то за моей спиной.

– А, вот оно, я же говорила! – от испуга она выронила плюшку и даже подпрыгнула на ветке, чуть не свалившись с дерева. – Там, в окне!

На меня её вопль подействовал, как заклинание окаменения. Я застыла на месте, сжавшись в комочек, и никак не могла себя заставить обернуться и посмотреть на то, что её так испугало.

– Да быстрей же, вдруг исчезнет!

Я медленно повернулась к дому и увидела в окне второго этажа какое-то бледное пятно.

– Фу, – выдохнув с облегчением, я забралась на ветку повыше, чтобы заглянуть в окно. – Ой, да ну тебя, это кто-то из учителей. Трусиха!

Линдси осталась сидеть на своей ветке, а я пыталась разглядеть, что же это за пятно.

Конечно, это было не привидение. По расположению окна я прикинула, что там находится кабинет Джарета. И вот тут-то я в первый раз и увидела, как он ругается с отцом. Гарольд Кроуфорд стоял немного дальше, около стола, по которому стучал указательным пальцем, и что-то говорил, покачивая головой. Окно было закрыто, поэтому голоса до нас не доносились. Но по выражению их лиц и периодическим резким взмахам рук было и так понятно, что они скандалят.

Джарет ушёл вглубь комнаты, потом опять вернулся к окну и вдруг посмотрел прямо на меня. Пристально, словно видел насквозь своими угольно-чёрными глазами и умел читать мысли. Потом резко задернул шторы.

– Он меня заметил, – доложила я Линдси, вернувшись к ней. – Теперь решит, что я подглядывала.

– Я из-за него плюшку уронила, – расстроилась подруга. – Ничего он не решит, это просто случайность. Незачем было прикидываться привидением и нас пугать. Так и скажу ему, если что… А если ты мне не веришь, давай не будем спать сегодня ночью. Сама убедишься, что всё это правда, про жуткую жуть под дверью.

– Хорошо, давай посмотрим вместе.

– Тогда нам надо подготовиться, – торжественно заявила Линдси. – Устроим под столом тайное убежище!

Вечером, когда Джарет явился проверять нашу внеклассную работу, я старалась на него не смотреть. Сидела молча, низко опустив голову, и разглядывала его обувь. Она была как будто покрыта чешуйками, как у змеи, тёмно-серого цвета. Я так увлеклась этим интересным занятием, что даже вздрогнула, когда Джарет сделал шаг в сторону. Мне показалось, что змеи ожили и шевельнулись.

Кроуфорд-младший ушёл, как обычно, не сказав ни слова.

После его ухода мы развили бурную деятельность. Пододвинули стулья вплотную к столу, развернув их сиденьями наружу. Матрасы с кроватей с трудом перетащили под стол – там теперь стало мягче и намного уютнее. Туда же отправились оба одеяла и подушки. А простыни и покрывала мы повесили на спинки стульев и превратили наше убежище в шатер.

Внутри было немного тесновато, к тому же выяснилось, что вход под стол остается открытым, из него слишком хорошо видно дверь и – что самое важное и страшное – узкую щель под ней.

– Это плохо, очень плохо, – бормотала Линдси. – Мы же теперь на полу, намного ближе к жути, чем на кровати… Оно оттуда поползет, и прямо на нас!

Я всё еще ей не верила, но на всякий случай предложила:

– Можно забить под дверь какие-нибудь вещи, чтобы эта твоя жуть не пробралась.

Подруга посмотрела на меня с нескрываемым изумлением:

– Да! Точно! Какая же ты молодец, что до этого додумалась! Надо взять большие полотенца, твоё и моё…

– Полотенца нехорошо на пол класть, – осторожно возразила я. – Мы же ими потом будем лицо вытирать. Лучше что-то из одежды… Кофты можно, в которых мы на улицу выходим…

Подоткнув под дверь плотные тёплые вещи, Линдси почувствовала себя немного увереннее. Она деловито всё осмотрела, одобрительно кивнула, и мы вернулись в убежище.

– Нам нужен фонарь и много еды, – радостно шептала Линдси, сверкая в полумраке огромными глазищами. Ей всё еще было страшно, но бояться вместе получалось намного интереснее.

– Так за едой надо идти в столовую, – неуверенно сказала я. – Сейчас ведь уже поздно, там никого нет. Нам никто ничего не даст… А фонарь я вообще не представляю, где взять…

Линдси вдруг замерла, загадочно-торжественно подняв голову, подчёркивая таким образом важность момента. По-моему, она даже задержала дыхание.

Хватило её только на полминуты. Резко выдохнув, она снова замахала руками и продолжила громко шептать:

– Как ты думаешь, куда деваются все вкусняшки, которые мне привозят родители? Думаешь, я их одна ем по ночам, прячась под кроватью? Никого не угощаю, даже тебя, потому что я жадная? А вот и нетушки! Я просто очень запасливая. А что, это и не запрещается, я ведь не храню в нашей комнате то, что может быстро испортиться…

– Ладно, а фонарь тебе тоже родители привезли?

– Ха! А фонарь я взяла у садовника, в его сарае с инструментами. Я же говорю: я запасливая.

Она опять замолчала, теперь уже насторожившись.

– Тихо! Чувствуешь? Оно рядом…

Я на всякий случай прислушалась.

– Нет ничего, это ветер на улице… Выгляни в окно.

– Ну, нет, я теперь из нашего домика до утра не выйду. А ты выглядывай, если хочешь.

Я не чувствовала приближение «жуткой жути», как её назвала Линдси, поэтому выбралась из-под стола и посмотрела в окно.

На улице бушевал настоящий ураган, с невероятной силой раскачивая деревья, срывая с них листву, обламывая засохшие ветки и сбрасывая их в ущелье.

Ветер несколько раз чем-то громыхнул на крыше, потом громко завыл в самой большой каминной трубе, отчего загудели стены и завибрировал пол в нашей комнате. Линдси под столом охнула.

Тут уже и мне стало не по себе. Гудение стен плавно переместилось в мою голову. Потом добавились гулкие удары изнутри то по одному виску, то по другому, то по затылку. Фантазия очень живо нарисовала мне здоровенного боксёра, прыгающего на ринге в самом центре моей головы и молотящего огромными кулачищами по стенкам черепа. Ещё немного – и кости треснут под таким напором, и моя голова разлетится на мелкие кусочки.

Слегка пошатнувшись, я забралась в шатер к Линдси. Она вцепилась руками себе в волосы и раскачивалась из стороны в сторону.

– Мне страшно, – пожаловалась она. – Так страшно, что даже тошнит…

– Меня тоже тошнит. Это дом качается от ветра. На качелях так тоже бывает.

– Сама-то в это веришь? – Линдси протянула мне руку. – Посмотри!

Её кожа покрылась мурашками. Вслед за ней, по моей спине пробежал холодок.

– Это всё оно, – прошептала подруга. – Только сегодня оно ещё и воет.

В этот момент в комнате погас свет. Вскрикнув, Линдси пододвинулась ко мне поближе и схватила за руку:

– Всё! Мы пропали!

– Где твой фонарь?

– В шкафу. Только поздно уже, мы не успеем до него добраться! Ничего не успеем, даже попрощаться.

– С кем?

– Друг с другом. Всё произойдет внезапно, вот увидишь.

От её быстрого шёпота голова у меня закружилась ещё сильнее. Появилось ощущение, что меня затягивает в болото. Я начала сильно тереть руками лицо. В глазах немного прояснилось.

– Хватит нагонять страх! – шикнула я на подругу. – Свет в комнатах здесь всегда выключают на ночь, не хуже меня об этом знаешь. Каждый вечер, все два года. Вспоминай, что нам миссис Андерс рассказывала про их этот… который электричество производит…

– Рубильник!

– Да хоть рубильник, пускай, но привидение тут ни при чем. Взбодрись, нам фонарь нужен.

Но Линдси не собиралась успокаиваться. Ей, похоже, нравилось нагнетать панику.

– Я думаю, что оно откроет дверь, и мы с тобой просто задохнёмся от ужаса!

Я невольно перевела взгляд на проем между стульями. Там, на стене комнаты, был виден тусклый квадрат света, падавшего от окна, в который попадала часть двери с ручкой и задвижкой.

– Вон, смотри, дверь закрыта!

– Ты временами бываешь очень глупой, – рассердилась Линдси. – Здесь такие застежки, которые можно открыть из коридора! Тут же кругом дети. Если все закроются в комнатах, как взрослые смогут войти? А вдруг кто-то из нас умрет и не придет на занятия? Как тогда внутрь попасть?

Пришлось согласиться с тем, что я глупая. И не такая любопытная и наблюдательная, как моя подруга.

Какое-то время мы сидели молча, прислушиваясь к завыванию ветра и собственным ощущениям. Тошнота понемногу проходила, головная боль тоже утихла. Остался только страх, но и он проявлял себя только мурашками, изредка пробегавшими по спине и плечам.

– Кажется, твоя жуть уходит, – шепнула я Линдси. – Я устала и хочу спать.

– Это ловушка, ага, – возразила она. – Только ты начинаешь думать, что всё хорошо, как оно – бац! – тебя ловит. Я знаю! Держись, не спи… Тихо, слушай!

За дверью в коридоре послышалось тихое шуршание. Мы испуганно переглянулись, прижались друг к другу и, как заворожённые, стали следить за задвижкой. Её ручка медленно и бесшумно закрутилась, потом сдвинулась в сторону, увлекая за собой засов… Ещё немного, и дверь начала открываться. Мы с Линдси громко завизжали, закрыв глаза…

– Ох, господин директор, у нас ещё двое! – послышался женский голос. – Перепугались, бедняжки! Тише, девочки, все в порядке. Никаких кошмаров тут нет. Здесь только я и мистер Кроуфорд.

Ну, конечно, наша добрая миссис Андерс! Я выбралась из-под стола и бросилась к ней. Линдси рухнула на пол, потеряв сознание.

– Ну-ну-ну, ничего страшного не происходит, – ласково закудахтала старушка. – Сейчас мы пойдем в медицинское крыло, там уже и другие трусишки собрались. Что-то вас всех сегодня погода напугала. Сейчас, мне надо сначала посмотреть, как там Линдси, бедняжка. Надо бы привести её в себя, или позвать за мистером Джаретом, он сегодня всех на кресле перевозит…

Она подошла к столу и склонилась над Линдси. Я осталась стоять в комнате около двери, прислонившись к стене.

В коридоре раздались голоса. Кто-то спешил к нам по коридору.

– Джарет, остановись, – требовательно, но без крика, прозвучал голос директора.

Шаги смолкли.

– Ответь мне только на один вопрос: это твоих рук дело?

– Я не понимаю, о чём ты.

– Все дети напуганы. У всех одни и те же симптомы. Мне кажется, что это не простое совпадение.

– Это погода, отец. Всё объясняется обычной физикой. На улице ураганный ветер, который гудит в трубе и создает акустический резонанс. Появляется природный источник инфразвуковых волн. Не в первый раз. И не в последний, кстати, тоже.

– Да, не в первый… Но не в таких масштабах. Я вынужден поинтересоваться твоими персональными исследованиями. Если они угрожают здоровью этих детей, тебе придется отсюда уехать и подыскать для своей работы подходящую лабораторию.

– Мне не нужна лаборатория, отец, мне нужен дом. И мои исследования не угрожают твоим дорогим подопечным. А теперь извини, мне нужно проверить еще двоих. Кажется, миссис Андерс звала из комнаты Николь и Линдси.

– Николь?

– Ну что ты, не волнуйся так. Я уверен, что моя новообретённая младшая сестра в порядке. Но лучше, конечно, убедиться.

– Вот и убедись, а заодно позаботься о ней. Пора вам начать налаживать отношения. И смирись с тем, что она стала частью нашей семьи.

– Могу и я задать тебе один вопрос: сколько ещё несчастных сирот ты собираешься усыновить?

– Сколько потребуется. У этой девочки никого не осталось. Сходи на досуге в библиотеку и ознакомься со значением слов «сострадание» и «милосердие».

– Как скажешь, – резко бросил Джарет. В коридоре зазвучали чьи-то быстрые шаги, направлявшиеся в нашу сторону.

Я вжалась в стену, втянув голову в плечи. Благодаря стараниям миссис Андерс, Линдси пришла в себя и уже сидела на полу, когда в комнату влетело кресло на колёсиках. Вслед за ним вошел Джарет.

– Как тут дела? – отрывисто спросил он, окидывая взглядом наш шатёр и сидевшую около него Линдси. На меня не попадал свет, идущий из коридора, поэтому я осталась незамеченной.

– Где вторая? Вы что тут устроили?

Мы с подругой переглянулись. Она насупилась и быстро заговорила:

– Николь здесь, а устроили мы шатёр. Нам было страшно, мы решили спрятаться. А под столом было жёстко и неудобно. И…

– Всё, – прервал её Джарет. – Хватит. Можешь идти сама? Если нет, садись, я отвезу тебя в медицинское крыло. Остаток ночи все досыпают там.

Хитрая Линдси повернулась к миссис Андерс и, заглядывая ей прямо в глаза, начала канючить:

– Можно, вы меня повезёте, ну, пожалуйста! Я маленькая и очень легкая. А у вас такие добрые руки, мне лучше станет уже пока мы едем!

– Садись, моя хорошая, конечно, отвезу, – расплылась в улыбке довольная старушка. – Мне и не тяжело совсем, тут же колёсики есть.

Она помогла Линдси удобно устроиться в кресле и выкатила её в коридор. Мы с Джаретом остались вдвоем.

Он молча смотрел на меня, загородив собой проём двери и не позволяя мне выйти. Смотрел долго, приподняв левую бровь и скривив рот в каком-то подобии ухмылки. Потом покачал головой:

– Что толку? Какие могут быть разговоры? Подрасти сначала, там видно будет… Идем, транквилизаторы заждались.

Джарет взял меня за руку и вывел из комнаты в полумрак длинного пустого коридора, в стенах которого после этих событий притаился страх. Днем он прятал свои черные холодные щупальца за разными картинами и плакатами, а по ночам выходил на охоту. Он сочился из каждой трещины в штукатурке, скапливался во всех тёмных углах или караулил за поворотом, сливаясь с обоями.

Затаившись и выжидая, страх высматривал свою жертву.