Читать книгу Под покровом тишины. Книга 1. Неслышная - Татьяна Александровна Лакизюк, Татьяна Лакизюк - Страница 6

– Мало айнам страданий людей, как еще и среди них начались неприятности. Да что там неприятности… В их мир пришла настоящая беда. А все из-за магии. Ведь она уникальна. Айны владеют силой звуков, и любое слово, сказанное магическим способом, становится реальным. Поэтому они так осторожничают со словами, тщательно подбирая и взвешивая каждое. Сказанное слово невозможно вернуть, а оно может натворить столько бед, что и нескольким поколениям не исправить. Этим воспользовался молодой и самоуверенный Астайн. Насмотревшись на земные войны, где люди с легкостью захватывали власть, он тоже решил стать главным среди айн. И не просто главным, а возглавить совет словетников, состоящий из самых первых айн, появившихся на земле.

«Почему нами должны править древние словетники? Что они понимают в новом мире? Они сами не пользуются его благами и нам не дают», – подумал он и, собрав сторонников, попытался свергнуть мудрецов, подло напав среди ночи.

Вот тогда айны в полной мере узнали о том, какой темной силой может обладать слово, как оно ранит до глубины души или вовсе сражает наповал. В мире айн начала господствовать тьма. Такие слова, как «свет», «радость», «счастье», пропали. На смену им пришли «смерть», «злоба», «боль».

– И что же им делать, няня? – Маленькая Крис, сидя на высоком стуле, болтала ногами.

Пользуясь тем, что Маргрит засмотрелась на плиту, следя за тем, чтобы жаркое не подгорело, Крис тщательно размазывала кашу по дну деревянной миски, надеясь, что та волшебным образом испарится.

– Не разговаривай за едой, – проворчала Маргрит. – А что делать? Когда обе стороны владеют силой звука – победителей нет. Айны бросали друг в друга ненависть и никак не могли остановиться. И лишь когда едва не погиб один из словетников, знаменитый, всеми любимый Лиайн, отвечающий за жизнь, они опомнились. Ведь его смерть могла привести к гибели всего рода. Айны испугались и наконец‑то вспомнили истинную силу слова.

– Какую?

– Способность договариваться. Словетники сели за стол переговоров и заключили перемирие.

– И все? Война кончилась? – Поняв, что каша не желает испаряться, Крис глубоко вздохнула и сунула полную ложку в рот.

– Куда там… – тяжело вздохнула Маргрит. – В мире людей почти не осталось места спокойствию. Баланс добра и зла был нарушен. Слова больше не приносили удовольствие. Они причиняли лишь боль и страдание, а подкрепленные оружием и вовсе превращались в смерть. Эта болезнь глубоко заразила и айн, которые были созданы для того, чтобы сохранять равновесие, наполнять мир счастьем, насыщать звуки радостью. Но как это сделать, когда вокруг столько злобы, зависти, ненависти? Стоило прозвучать одному неосторожному слову, как вновь начиналась драка. Еще много раз вспыхивали ссоры. И тогда словетники приняли непростое решение.

– Какое? – Прожевав кашу, Крис потянулась к кружке с компотом.

– Всех айн, кто вносил смуту в их мир, они сделали безмолвными…

– Крис! Проснись! Ну ты чего? – мальчишеский голос ворвался в сознание.

Крис моргнула, резко вскочила и чуть не упала с пристани в воду.

– Осторожней! – Крепкая рука ухватила за воротник, да так, что нитки затрещали.

Крис ошарашенно озиралась по сторонам, пытаясь выпутаться из остатков сна. Голос няни назойливо звучал в голове.

– Ну ты горазд дрыхнуть, – захохотал Стэйн.

Крис поняла, что, маясь в ожидании новой лодки, уснула, примостившись у кучи корзин, сваленных друг на друга. Пасмурный осенний день, низкое серое небо вгоняли в тоску. Вялая дремота незаметно сменилась крепким сном. Мысленно выругав себя, Крис начала лихорадочно озираться в поисках упавшей кепки.

– Держи! – Стэйн поднял кепку и, отряхнув ее от пыли, подал Крис.

Та с облегчением нахлобучила ее на голову, по привычке сдвинув козырек на лоб.

– А кто такие айны?

– Кто? – прикинулась дурачком Крис.

– Ну айны! Ты, пока спал, несколько раз сказал это слово.

– А мне почем знать. – От испуга Крис резко отвернулась и насупилась.

– Ну и ладно! Не хочешь – не говори, – пробурчал тот.

– Вон лодки! – Крис обрадовалась возможности закончить опасный разговор. – Спорим на медяк, что я угадаю, в какой будет больше рыбы!

– Хитрый какой! – усмехнулся Стэйн. – Конечно, угадаешь, я ж тебя научил.

И друзья пустились в рассуждения о том, с какой скоростью и просадкой двигаются рыболовные баркасы. Чем меньше скорость и чем больше судно просело в воду, тем крупнее добыча. Но Крис ни к чему эти подробности. Она умудрилась разглядеть улыбку на лице рыбака и по ней безошибочно определить богатый улов. Стэйн уважительно кивнул, соглашаясь с догадкой, и они со всех ног побежали по пристани, чтобы первыми наняться на разгрузку.

– Приготовиться к швартовке! – Сияющий как медный таз седоусый рыбак кинул им толстый канат.

– Есть приготовиться к швартовке! – в унисон крикнули Крис и Стэйн, сноровисто накидывая веревочную петлю на кнехты – большие металлические трубы, словно древние пеньки, торчавшие на пристани.

– Э-ге-гей! – радостно крикнул моряк, открывая трюм. – Ну что, готовы?

– Всегда готовы. – Крис поволокла большую корзину к баркасу.

Рыбаки быстро наполнили ее блестящим уловом. Крис, залюбовавшаяся тем, как красиво отсвечивает серебристая чешуя, поднатужилась и потащила корзину на себя.

– Отойди. – Стэйн легко отодвинул Крис и взвалил корзину на плечо. – Ему поменьше нагружайте, – попросил он рыбаков. – Там сил как у цыпленка. А часть его груза ко мне. – И вразвалочку зашагал к большой телеге, уже ожидавшей на пристани.

– Чего это? – возмущенные вопли Крис потонули в звуках какой‑то суматохи.

– Облава!

– Облава!

– Облава! – донеслось до них.

В разные стороны по пристани разбегались мальчишки, бросая корзины с рыбой. Кто‑то бросился к лестнице, ведущей в город, кто‑то нырнул в толпу, наводнившую рынок. Но не все оказались так проворны. На телеге, едущей за двумя отрядами полицейских и гвардейцев короля, черными нитями прошивающих разношерстную толпу, уже сидели несколько мальчишек. Они отчаянно боролись со слезами и веревками, крепко стягивающими руки и ноги.

– Ах ты, черт! И гвардия, и полиция! Вместе! Чтоб вас… – Стэйн, уже успевший донести корзину до телеги, оглянулся на Крис, застывшую на узких сходнях.

Она принимала корзину из рук пожилого моряка. Между тем понтоны уже качались под тяжелыми шагами гвардейцев, держащих в руках поводки исходящих злобной слюной собак.

– Брось! – закричал Стэйн. – Бежим!

Заметавшись по пристани, он сначала бросился к рынку, но поздно, военные формы уже мелькали и там. Еще два отряда пробирались с противоположного конца пристани. В этот день облава была по-настоящему полной.

– В кольцо взяли, гады. – Стэйн остановился у края и закусил губу, глядя на ледяную крошку, сверкнувшую в мутной толще воды.

– Крис, сюда! – Не видя другого выхода, он нырнул с причала и скрылся под деревянным настилом, рассчитывая спрятаться под ним.

– Куда ты? – крикнул рыбак. – Прилив же, да еще и шуга [1] началась, – уже шепотом добавил он. – Замерзнет насмерть, дурачок…

В азарте Стэйн проплыл пару метров и, больно стукнувшись головой о деревянный настил пристани, похолодел. Из-за прилива места под пристанью было мало, как раз для того, чтобы высунуть голову из воды. Держась мгновенно посиневшими пальцами за доски, покрытые слизью и илом, он хватал воздух, поминутно оглядываясь и надеясь, что друг не последовал его примеру.

Словно очнувшись от крика рыбака, Крис бросила корзину. Руки затряслись от страха. Бежать на баркас нет смысла, полицейские ее уже заметили и спустили собак. Добравшись до баркаса, они заставят рыбаков отдать добычу. На пристань тоже не побежишь. Собаки в два прыжка добрались до края сходней и теперь скалили голодные пасти, роняя слюну на соленые доски. Оставался один выход – прыгнуть, как Стэйн, в воду. Крис вся подобралась и застыла, нерешительно глядя на свое испуганное отражение в воде Ледяного моря.

– Что, холодная водичка, а? – насмешливо произнес молодой гвардеец, щеголявший в новой форме лейтенанта.

Несколько месяцев назад он с отличием закончил военную академию и сразу получил должность помощника начальника королевской гвардии по безопасности города. Ему поручили целый монастырь, любимое место подполковника. Эта должность еще больше взрастила его тщеславие, и теперь он мечтал получить звание капитана, сразу, не мучаясь ожиданием. Из-за этого из кожи вон лез, выслуживаясь и угождая всем высшим чинам одновременно.

Вот и сейчас лейтенант первым добежал до края пристани и лучился от удовольствия. Его мечтой было побить рекорд по улову беспризорников самого подполковника Валькеля. Следом за ним, отдуваясь и переваливаясь, шел он. Тот самый главный Лютый Усач, поймавший огромное количество детей. Перед отпуском он не удержался и решил еще раз потешить самолюбие, организовав такую масштабную облаву, которую лично и возглавил.

Крис вновь бросила испуганный взгляд на воду. Она отчетливо слышала звяканье льдинок, танцующих в прибрежных волнах. Зябко поежившись, она нерешительно шагнула к краю сходней.

– И не думай! – угрожающе бросил Лют, кое‑как переводя дыхание. – Мы не уйдем отсюда, пока ты и твой дружок не выплывете наружу кверху брюхом.

– Он‑то уже, поди, посинел. Хочешь составить компанию? – поправив редкие усы, опущенные для солидности, да и для сходства с кумиром, прогоготал лейтенант.

«Зря поправляешь усы. Поправлять‑то, собственно, нечего», – зло подумали моряки, сочувственно глядя на бледную Крис.

Усы и правда так себе. Несмотря на страстное желание лейтенанта Сварта Тансона быть похожим на подполковника, они никак не хотели расти, а пробивались едва заметной порослью с проплешинами то тут, то там. За это их обладатель получил обидное прозвище «Плешак».

Вспомнив об этом, Сварт одернул руку и с неприкрытой злобой добавил:

– Не дури. Спускайся.

– И правда. Иди, – тихо пробормотал пожилой моряк.

Его широкая улыбка, так лихо разогнавшая морщины с утра после удачного улова, теперь погасла. Сразу стало понятно, что он уже очень стар. Нахмуренные густые брови, почти закрывшие глаза, не смогли спрятать одинокую слезинку, быстро скатившуюся по дряблой, заветренной морем и солнцем щеке.

– Твоего друга уже не спасти. И ты, если прыгнешь, замерзнешь, – печально закончил он.

Чувствуя, как дрожат ноги, ставшие ватными и непослушными, как у набивной куклы, Крис крепко вцепилась руками в шаткие перила сходней. Словно услышав ее страх и тоску, старые доски отозвались протяжным скрипом, царапнув сердца моряков, беспомощно наблюдавших за гвардейцами. Если от полицейских еще и можно сбежать, то от королевской гвардии никогда. Ведь во главе ее стоял Лютый Усач.

– Шевели ногами, – рявкнул Валькель.

– И побыстрее, – тут же угодливо подхватил Плешак.

Подполковник бросил на помощника недобрый взгляд, из-за чего тот невольно втянул шею в плечи.

Когда Крис остался всего лишь один шаг до того, чтобы ступить на пристань, Плешак не выдержал, сорвался с места и дернул ее за руку. Крис оступилась, упала на доски, занозив ладони. Но, невзирая на боль, тут же вскочила, шарахнувшись от собак, щелкнувших зубами в паре миллиметров от ее лица. Смертельно побледнев, она выпрямилась и протянула вперед руки.

– Вяжите уже… побыстрее… нелюди, – сквозь зубы процедила девочка, пытаясь за грубыми словами спрятать страх.

– Много чести, – хмыкнул Усач. – Милейшие помощники с тобой и так справятся, – и лениво кивнул устрашающего вида гвардейцу, державшему собак.

– Взять! – радостно оскалился тот.

Жуткая улыбка, растянувшаяся от уха до уха, обнажила гнилые зубы, из-за чего даже подполковник брезгливо поморщился.

Собаки бросились к Крис, мгновенно повалив на землю. Она почувствовала, как правую щиколотку словно опустили в кипяток. Вслед за жаром, охватившим уже всю ногу, пришла боль.

– Загрызут же! – не выдержала молодая кухарка, прижав ладонь ко рту.

– Что вы делаете? Ироды! Отпустите мальчонку! – пророкотал бас сапожника.

– Кровь! Там уже кровь!

Толпа, заполонившая пристань, заволновалась. Гвардейцы и полицейские, глядя на них, демонстративно вскинули винтовки.

Плешак при виде крови как‑то сразу побледнел и потерял значительную часть бравого вида. Не выдержав, он осторожно тронул подполковника за рукав.

– Отставить, – лениво обронил Усач, с удовлетворением глядя на визжащую, катающуюся по пристани Крис.

– Фу! – тут же заорал гвардеец, оттаскивая собак.

Люди, вытянув шеи, не скрывали слез, глядя на изломанную фигурку.

Поняв, что пленник не собирается вставать, Валькель одной рукой схватил Крис за шиворот. Легко поднял, хорошо тряхнул, отчего та пришла в себя и застонала. Невзирая на это, Усач волоком потащил ее к телеге, где мальчишки помладше уже не пытались держаться. Они ревели во все горло, оглашая притихшую пристань горестными воплями. Сцена с собаками напугала их до полусмерти. Икая и вытирая слезы вперемешку со слюнями, они завывали на все лады. Старшие молчали и сидели нахохлившись, лишь бросая исподлобья на выстроившихся перед подполковником гвардейцев колючие взгляды, полные ненависти. Рыбаки же и зеваки, собравшиеся на пристани, глядя на худосочные спины пленников, обтянутые ветхими куртками, лишь горестно вздыхали, шепотом жалуясь на жестокие законы.

– Вот при короле Альвиссе сроду такого не было.

– Это все он…

– Братоубийца…

– Мерзавец…

– Он ли? Там за всем стоит вдова. Хэйвард ни на что не способен…

– Да-да. Тайнара всему виной…

– Изменщица…

– Предательница…

– Ножом в спину да собственного мужа…

– И сестру, и дочь… Дьяволица, а не королева…

В возмущенные голоса начали вплетаться визгливые вопли торговок, люто ненавидящих беспризорников.

– Все правильно!

– Взять воришек!

– Всех на работы, пусть знают почем вольден на самом деле!

– А то они мало повидали, – укоризненно бросил крепкий кузнец, сжимая в руках металлическую заготовку, с которой выскочил на шум.

Крис даже подняла голову, но кузнец уже смешался с толпой, прячась от взглядов военных.

Возница взял в руки вожжи, и лошади двинулись вперед, заставляя толпу расступиться. Печальная процессия тронулась в путь.

Крис, теряя последние силы, встала на колени и бросила полный надежды взгляд на пристань. Стэйна так и не видно. Отчаяние и горе едва не задушило ее. Он точно погиб. Никто не сможет столько выдержать в ледяной воде.

– Не умирай! Пожалуйста! Ты должен жить! – с надрывом в голосе закричала она и упала на дно телеги от страшного удара плетью, обрушившегося на ничем не защищенную спину.

Длинная плеть хлестнула и сидящих рядом мальчишек, которым некуда было спрятаться.

Заголосив, они прижали Крис, чтобы та больше не смела кричать. Грязные руки крепко схватили ее за плечи и зажали рот. В отчаянии и страхе никто и не заметил, как от телеги отделилось полупрозрачное морозное облако пара, пронизанное серебряными искрами. Искры метались внутри с такой скоростью, что облако потрескивало, словно вот-вот разразится гроза. Немного покружив над головами людей, оно быстро юркнуло под пристань и исчезло.

От тряски телеги, прыгающей на ухабах мостовой, Крис затошнило. Она изо всех сил старалась храбриться. Но видя неприкрытое отчаяние мальчишек, уронивших головы на связанные руки, да их спины, вздымающиеся от горя, в сопровождении воплей ликующих торговок, поняла, что еще немного и слезы хлынут рекой. Страх за собственную судьбу, за Стэйна, так нелепо погибшего в ледяной воде, сильная боль в ноге и спине разрывали грудь на части. Она повалилась на дно телеги. Скрюченные в судороге пальцы начали скрести по доскам, хватая и крепко сжимая пучки прелой соломы, устилавшей дно. Она захрипела, тело выгнулось дугой, а глаза закатились. Все померкло.

– Эй! Остановитесь! – закричал кто‑то из толпы. – У мальца припадок!

Телега заскрипела. Народ подался вперед, движимый как сочувствием, так и любопытством.

– А ну разойтись! – рявкнул подполковник Валькель.

Спешившись с лошади, он лично осмотрел Крис, застывшую, словно кукла. Схватив за руки, рывком попытался поднять девочку, но та словно окаменела. Попробовав расцепить пальцы, впившиеся мертвой хваткой в солому, Усач раздраженно бросил сквозь зубы:

– Завезем его в монастырь. Пусть монахини осмотрят. Вдруг это заразно.

И, нагнувшись прямо к лицу, прошипел:

– Если придуриваешься, три шкуры спущу.

Но Крис ничего не слышала. Она не почувствовала и смрада изо рта подполковника, от которого шарахнулись другие мальчишки. Крис плыла по темным волнам горя и невыплаканных слез, как ни странно, обретя хоть на краткое время покой.