Читать книгу Под покровом тишины. Книга 1. Неслышная - Татьяна Александровна Лакизюк, Татьяна Лакизюк - Страница 7

– Сюда кладите! – словно сквозь вату донеслось до Крис.

Грубые руки сменились нежным прикосновением. Кто‑то осторожно тронул лоб.

– Ты смотри. Никогда не видела, чтобы тело так окостенело. Словно каменное.

– И холодное какое. Чистый лед.

– Я думаю, что это реакция на потрясение. Сейчас мы ему поможем, – раздался высокий, женский голос, в котором так и слышались переливы колокольчиков.

Звук был таким чистым, что Крис даже в полубессознательном состоянии заслушалась.

Она почувствовала, как ее приподнимают. Неумолимые пальцы зажали нос, вынуждая открыть рот. Сквозь стиснутые зубы вместе с воздухом в горло хлынуло прохладное лекарство. Крис невольно глотнула. Снадобье оказалось таким едким и невыносимо горьким, что из глаз горохом посыпались крупные слезы. Крис поперхнулась и закашлялась. Еще немного, и она выплюнет легкие.

– Тише! Тише! – Нежные руки сменились кулаками, забарабанившими по спине.

– Хватит, – выдавила Крис, пытаясь отдышаться, – больно.

– Ага! Заговорил! И боль почувствовал! Значит, не все так плохо. Я ж говорила, что знаю, как привести в чувство. Моя настойка из смеси перца и сока редьки еще никогда не подводила. Действует куда лучше нюхательной соли. – Обладательница звонкого голоса радостно хлопнула в ладоши, из-за чего Крис сжалась.

В голове загудело, словно рванула бочка с порохом.

– Ай! – Она крепко сжала виски.

Мало того, что с сознанием происходило что‑то странное – реальность растягивалась и надувалась, как мыльный пузырь, искажая все вокруг до неузнаваемости, так еще и голова загудела.

– Извини! Зато оцепенение прошло. – Руки помогли Крис улечься обратно и, не останавливаясь ни на секунду, взялись за пояс штанов, намереваясь стянуть их.

Запротестовав, Крис хотела вскочить, но комната, в которую ее принесли, закружилась. Она упала обратно на кровать, вцепившись в веревочный ремень.

– Нет! – прошептала сквозь тошноту, изо всех сил пытаясь не провалиться в обморок.

– Нет так нет! Чего переполошился? Я всего лишь хотела сохранить твою одежду.

Крис почувствовала прикосновение холода и попыталась изогнуться, чтобы посмотреть, что происходит.

– Да лежи ты уже спокойно, а то порежу ненароком, – разбавляя щелканье ножниц, раздраженно отозвалась обладательница звонкого голоса.

Ее спина, обтянутая черной тканью, сгорбилась от огорчения.

Поняв, что ничего не угрожает ее тайне, Крис постаралась расслабиться.

– Ну вот! Были штаны, а теперь непотребство какое‑то, – пробурчала черная спина, отбрасывая в сторону изрядный лоскут ткани. – Да… Погрызли тебя собачки, чтоб им… – и смущенно замолчала, сдержав просившееся на язык ругательство. – Терпи!

Прохлада от нежных рук, аккуратно ощупывающих ногу, сменилась жжением.

– Ай! – вновь воскликнула Крис, уже не пытаясь сдержать слезы, брызнувшие из глаз. Зажмурившись от боли, она открыла рот, чтобы закричать.

– На! Зажми зубами.

Крис послушно впилась зубами в небольшой кусок деревяшки. Жжение утихло, но тут в ногу воткнулась игла.

– М-м-м-м. – Крис могла только мычать, теперь уже мечтая о том, чтобы сознание все же покинуло ее.

– Я быстро. – Сноровистые руки накладывали стежок за стежком, зашивая рваную рану. – Шрам останется. Хорошо еще, не оторвали кусок мяса, а то совсем уродливо бы было. А так прилепили на место. Хотя… Вам, мальчишкам, не привыкать!

Голос бубнил без остановки, не давая Крис сосредоточиться на боли:

– И вообще – шрамы украшают мужчин. Так что с первым шрамом тебя. Ну вот и все!

Крис опять почувствовала жжение в ноге, которое сменилось прохладой мази с острым запахом. Затем тугая повязка стянула ногу, тем самым вернув боль, правда уже не такую жгучую. Крис всего лишь поморщилась.

– А теперь поспи! Тебе нужен покой. – Руки ласково погладили по лицу и подтянули повыше старое одеяло.

Дверь скрипнула, и Крис почувствовала, как ее спасительница насторожилась.

– Ну? Что там? – от резкого окрика обе вздрогнули.

– Все не очень хорошо! Рану я зашила, но общее состояние мне не нравится, – ответила женщина, одновременно предупредительно сжав руку Крис.

– Головой отвечаете. Помните, любой беспризорник – собственность короля.

Нажатие стало сильнее, и Крис услышала тяжелые шаги. Поняв, что от нее хочет спасительница, быстро закрыла глаза, притворившись, что провалилась в глубокий обморок.

– Не думай, что тебе дадут так долго тут разлеживаться. Каторга жде-е-ет! – последнюю фразу Плешак, а Крис узнала его по голосу, пропел так торжественно слащаво, что захотелось его ударить.

Она даже руку сжала в кулак.

– Да он уже шевелится. Нечего здесь валяться. Заберем сразу.

– Нет, нет, нет. – Нежные руки накрыли лицо Крис. – Посмотрите, он как ледышка. Заберете, вновь оцепенеет. Да и ране надо время, не меньше недели. И какая может быть каторга? Он же совсем малыш.

Плешак недоверчиво ткнул пальцем в щеку Крис и, почувствовав холод, скривился. Мысль о том, что опять придется ехать в монастырь, где его откровенно недолюбливали, окончательно развеяло радостное настроение после удачной охоты на беспризорников. Неожиданно грязными пальцами он насильно открыл глаза Крис. Та долю секунды оцепенело пялилась на него, но затем догадалась закатить глаза.

– Ты ж глянь, глаза какие интересные, зелено-голубые, и на вид, правда, лет одиннадцать-двенадцать, не больше, – Плешак забормотал себе под нос, продолжая глазами ощупывать фигуру. – Ну-ка! Стяни с него кепку, – рявкнул он.

Монахиня вздрогнула и вспотевшими руками стащила с головы Крис глубокую кепку.

– Каштановые, – разочаровано протянул Плешак. – Интересно, а можно их выбелить? Такие глаза зря пропадают.

– Вряд ли, ваше благородие, – угодливо затараторила монахиня. – Уж слишком он темненький. Такой цвет ни в жизнь не выбелить.

– Эх! – Плешак вновь пришел в дурное настроение. – Неделю у вас. И не больше. А потом на каменоломни. Ясно?

– Почему на каменоломни? Сами говорите, ему лет двенадцать от силы. Может, в приют до четырнадцати, как и положено? – жалобно протянула женщина.

– Ты мне тут не указывай, что и кому положено! Без тебя разберусь. В приют? Да, сейчас! И еды ему да, может, ванну горячую? – Плешак скривился, словно проглотил что‑то кислое. – Он доставил нам слишком много хлопот, так что на каменоломни! Быстрее сдохнет, быстрее решится проблема. Еще один нахлебник на плечи государства. Корми тут их, пои, лечи… Так что пусть работает. – Он зло махнул рукой, показав на толстый журнал учета. – Напиши в документах, что ему четырнадцать. Просто щуплый такой. Мало ли. Может, его в детстве отец лупил. Нам почем знать.

– Слушаюсь, господин Тансон, – обреченно прошептал унылый голос, в котором колокольчики уже не звенели, а плакали.

Слушая их разговор, Крис боролась с тошнотой, головокружением и странным покалываем в руках и ногах, словно те онемели, и желанием вскочить и вылить всю ярость на Плешака. Услышав скрип двери, она поняла, что продолжает так же крепко сжимать кулаки, напрягшись всем телом, из-за чего и появились колючие мурашки, прошивающие током каждую клеточку тела.

– Не бойся. Я напишу, что тебе одиннадцать лет. Ты назови мне день, когда родился, а год я посчитаю. Пусть сам топает на каменоломни. Живодер проклятый, – колокольчики надсадно зазвенели, пытаясь скрыть ярость в голосе монахини.

– Мне и есть одиннадцать, – привычно пробормотала Крис, чувствуя, как сон начинает набрасывать толстое одеяло на мысли.

– Вот и отлично. В приюте, конечно, несладко, но там больше шансов выжить.

Крис смогла слегка улыбнуться. Уголки губ дрогнули, но тут же скорбно опустились. Опасность пока миновала, и слабость навалилась с прежней силой. Крис перестала сопротивляться. Темнота окружила ее, погасив свет и заодно все звуки.

Через несколько часов она проснулась. Веки были такими тяжелыми, что Крис кое‑как открыла глаза. Дождавшись, когда потолок перестанет раскачиваться, Крис осторожно повернулась на бок и попыталась осмотреться. Но сил приподнять голову не хватило. Лежа на боку, Крис видела только руку, отчего‑то белую с синеватым отливом и такую тонкую, что на запястье был заметен пульс.

Тук… тук… тук… тук… – под кожей тревожно билась голубоватая вена.

Мерная пульсация гипнотизировала, Крис вновь начала погружаться в состояние полусна.

– Ну уж нет! – пробурчала она.

С усилием оторвав взгляд от монотонного биения пульса, Крис все же приподняла голову и наконец‑то осмотрелась.

– Только этого мне не хватало, – простонала она.

Огромные витражные окна сразу подсказали место, куда она попала.

Ходвильский монастырь.

Было отчего застонать.

Монастырь был выстроен на замшелом утесе, что гордо возвышался среди Ледяного моря. До острова, на котором раскинулась Вольденгория, метров триста, не меньше.

От Ходвильских скал к утесу вел мост. Крис знала, что он круглосуточно охранялся воинами короля. Это означало одно – сбежать не получится. Отвесные стены утеса с одной стороны и вооруженная охрана с другой лишали пациентов монастыря любого шанса на побег.

Именно поэтому здесь помогали заболевшим беспризорникам, заключенным и прочим нарушителям закона. Лечили их не потому, что Хэйвард милосерден. Потеря осужденного означала бы уменьшение количества бесплатных трудяг. А этого новый король Вольденгории очень не любил. Да и как лечили… Скорее давали шанс на выживание. Тех, кто им воспользоваться уже не мог, отправляли в последний путь, сбрасывая завернутое в мешковину тело с утеса в дар Ледяному морю. Как говаривали люди, не все пациенты были мертвы. Часто полет сопровождался воплями. Море охотно принимало дары, заглушая стоны довольным рокотом.

Монастырь когда‑то был гордостью короля Альвисса. Именно он вместе с женой Тайнарой и сделал эти знаменитые окна, состоящие из множества осколков разных цветов, сложенных в причудливые картины. За это его от всего сердца благодарили нынешние пациенты монастыря. Тусклые лучи ходвильского солнца, проходя через витраж, окрашивали комнаты в разные цвета, заставляя маленьких пациентов смеяться от восторга, а пожилых – смахивать слезу, притаившуюся в уголке глаза.

Все эти мысли вихрем пролетели в голове Крис, и она заставила себя сесть.

– Ты чего? – услышала она уже знакомый звонкий голос.

К ней бежала монахиня в развевающихся одеждах. Длинные рукава заношенного монашеского платья с прорезями для рук спускались до пола и сейчас взлетали за ее спиной, словно крылья. В лучах заходящего солнца силуэт был обрисован разными цветами, начиная от глубокого синего, заканчивая теплым желтым. Очарованная Крис приоткрыла рот.

– Тебе нельзя вставать! – строго сказала монахиня.

Колокольчики, сопровождающие каждое слово, укоризненно звякнули.

– Ты не представляешь, насколько был близок к смерти. Такие приступы опасны. А нога? Неверное движение, и швы разойдутся. Ну о чем ты думал?

Крис порывисто вздохнула. Воспоминания нахлынули на нее.

– Стэйн, – еле слышно прохрипела она.

Спазмы вновь схватили за горло, не давая нормально вздохнуть.

– Ну! Ну! – Монахиня села рядом и, взяв руки Крис в свои, с силой расцепила пальцы, крепко сжатые в кулаки. – У каждого здесь свое горе, нужно поплакать, – участливо сказала она.

Как только отзвенел последний колокольчик, окутанный неподдельным сочувствием и печалью, Крис не выдержала. Слезы хлынули.

– Наконец‑то, – удовлетворенно пробормотала монахиня и прижала несчастного ребенка к себе.

– Это еще что за мать и дитя? – В комнату быстро вошла женщина, чье лицо собрало все морщины мира.

Изгибаясь под причудливыми углами, глубокие складки нарисовали на лице угрюмую маску, нависнув над упрямо сжатым ртом, точно выделив подбородок, будто он был отдельно приделан, и опутав глаза.

– Извините, госпожа Фрида! – Монахиня поспешно вскочила.

– Сколько раз говорить, я не потерплю в моем доме непотребного поведения. Агнетта! Ты наказана. В келью и до восхода солнца провести время в молитвах. А завтра на скотный двор.

– Слушаюсь, госпожа настоятельница.

Агнетта склонила голову и заторопилась к двери.

– Куда? – Настоятельница резко остановила ее. – Этого в нижний лазарет. Нечего ему тут разлеживаться, словно он королевский приближенный.

– Но, госпожа настоятельница, там слишком холодно! А он был ледянее льда… – попробовала запротестовать Агнетта, но вся сжалась под взглядом старшей монахини. Морщины изогнулись еще больше, и Фрида стала похожа на ведьму.

– Агнетта Малливоль! В общую комнату и в келью! Немедленно! – сквозь зубы процедила она, четко выделяя каждую букву. – Неделю на скотном дворе и ни шагу в палаты! Развела тут! Это нарушители закона. И относиться к ним нужно соответственно! Нечего деликатничать!

– Прости меня, – шепнула Агнетта, вытирая слезу. – Тебе нужно идти.

– Быстрее! – новая команда так и щелкнула с неумолимостью жалящего кнута.

Крис засуетилась. Быстро встав, она поняла, что комната вновь пытается сбежать от нее. Нога тут же отозвалась пульсирующей болью. Полы закачались, а стены, будто сговорившись с потолком, дружно наступили со всех сторон. Она крепко сжала кулаки, да так, что ногти впились в кожу. Но это помогло. Комната перестала наступать. Зажмурившись, Крис попыталась прогнать назойливый писк в ушах.

– На, выпей. – Перед глазами закачалась небольшая склянка.

Глотнув, Крис причмокнула. Лекарство оказалось сладким, вкусным и тягучим как сироп. Через пару секунд зрение прояснилось, а голова стала легкой.

– Полегчало?

– Угу.

– Тогда держись за меня. И береги ногу.

Крис почувствовала, как уверенные руки крепко обхватили за талию, немного приподняв над полом. Почти повиснув на Агнетте, она поковыляла к выходу.